Книга Исходный код - Владислав Жеребьев

Гонка вооружения, сильно ускоренная сороковым президентом Соединенных Штатов Америки, нанесла сокрушительный удар по экономике, уже тогда трещавшего по швам Советского Союза. Молодой и амбициозный генеральный секретарь, Михаил Горбачев, придя к власти в стране, и став во главе политбюро, дабы предотвратить раздел страны начал перестраивать насквозь прогнивший и заржавевший экономический строй. Перестройка. Все помнили, чем это закончилось. Путч, танки в Москве, Кравцов в дурацком берете и залпы по Белому дому.

В этот раз компьютерный разум, учтя все огрехи в истории, вывел совершенно другую мировую модель. СССР в гонке вооружений устоял. Союз перестроился на новые рельсы, увеличил добычу полезных ископаемых и в итоге не он, а именно Штаты обвалили экономику оборонными заказами. Год от года Советы крепчали, наращивали свою мощь и влияние по всему земному шару. В девяносто третьем году в состав союза вошла Куба и Вьетнам. В две тысячи восьмом развалились жалкие попытки европейских стран сделать что-то вроде Евросоюза в обход советского рубля. Современный мир наоборот. Советы на коне. Штаты, Англия, Франция и Германия в глубокой долговой яме. Мечта фантастов и истинных патриотов.

- А что у вас с Кавказом? – Встрял мудрый Хелл. – Чечня не балует?

- Нет больше Чечни, - оскалился рыжий, показав ряд крохотных желтых зубов. – Яйцеголовые метео-установку испытывали в девяносто первом на Северном Кавказе. В общем, что-то у них там пошло не так, а по мне так очень даже правильно, и вместо Кавказской гряды получился Кавказский провал, а месте с ним и пара сотен гектаров по бокам подтянулась.

- Им и тут повезло, - даже расстроился Всеволод.

- Ты спрашивай, дикий, спрашивай, - добродушно кивнул полицейских.

- А почему вы полиция, а не милиция?

- Реформы МВД братец, да и нынешняя церковь уж больно хочет исправить ситуацию. Далее мне не ведомо. Бабки капают, да и ладно. Одна аттестация чего стоила.

- А как космическая программа?

- Ну, вы совсем мхом поросли? Где та нора, откуда вы выползли.

- Так все-таки?

- Нормально программа. Базу вот на Луне достраиваем вместе с Китаем и Северной Кореей.

Разговор был долгий, и порядком утомил разморенного от алкоголя рыжего. Тот даже начал клевать носом и отвечать невпопад и, наконец, Курехин решил задать самый важный вопрос, который давно уже вертелся у него на языке.

- А что с нами будет, товарищ?

- С вами, - снова оживился гигант. В голосе его послышались какие-то радостные садистские нотки, и в комнате в мгновение ока зависло предчувствие беды. – Как правило, лоботомия. Сначала отправят в исправительный лагерь, где доктора осмотрят на предмет физического здоровья, мелкой моторики и умственных навыков. Так со всеми дикими поступают. Если поддаетесь дисциплине и перевоспитанию, лоботомия и на завод. Нет, ну тут уж как пойдет. На Луну вон могут сослать, станцию достраивать. Там кайлом махать очень люди требуются. Урановые шахты разрабатывать, ядерные отходы вывозить во Францию. Ну, даже не знаю. Черной работы в Советском Союзе хватает.

Дождавшись пока полицейский насладиться своим диалогом и, наконец, свалит, не потрудившись даже прикоснуться к тележке с грязной посудой, трое арестантов столпились посреди камеры, свистящим шепотом обсуждая новый поворот сюжета.

- Мне дырка в башке без надобности, - честно и откровенно признался Семен. – Я и так не особо с головой дружу, а тут еще хирургическое вмешательство.

- А у меня контузия, - покачал головой Курехин. – Чудить могу начать, по пианинам гадить и голышом в заводскую столовку ходить.

- Значит, надо бежать.

Голос был незнакомый и исходил откуда-то из дальнего угла склада. Как только мужчины в испуге обернулись на звук, от дальнего стеллажа отделилась сгорбленная фигура в белом халате, и зачем-то подсвечивая себе путь фонарикам, заковыляла в сторону клети.

- Разрешите представиться, младший научный сотрудник Института Связи и Вооружения, Прошкин. – Поспешил представиться вновь прибывший. – Нас тут называют научниками или что-то в этом роде.

- И тебе здравствуй, товарищ, - ошалело кивнул майор.

- Давайте без лишнего фанатизма, - лысоватый, бледнолицый Прошкин, подслеповато щуря глаза, подошел к клети и впился взглядом в удивленное и напуганное лицо Курехина. – Я годами изучаю феномен диких. Вы не от мира сего. Странные, необузданные, не способные адаптироваться к социуму. Вы не способны производить, но творить в состоянии. Вы - это общий смысл, понятие. Вы же, конкретно, не они.

- А с чего вы взяли, Прошкин? - Хелл скрестил руки на груди и с вызовом посмотрел на человека в халате.

- Ну, для начала я присутствовал при вашем разговоре с Хариным.

- Удачная для него фамилия, - оскалился Всеволод, вспоминая крупную, одутловатую физиономию блюстителя порядка. Конкретно против полицейского он ничего не имел, но соответствие не могло не развеселить.

- А если отбросить все это? – Напирал проводник.

- Я только что из лаборатории с баллистической экспертизы изъятого у вас оружия. Когда автомат попал ко мне, я не поверил собственным глазам. Новый, почти не стреляный АК. Солидол буквально физически ощущался.

- А что с нашим калашом не так?

- Да все, мои друзья, все. – Развеселился научный сотрудник. – Калашников Михаил Тимофеевич впал в немилость еще в семьдесят шестом, был арестован и расстрелян, а все его проекты заморожены. На смену АК пришел, автоматический карабин Данилова, заточенный под патроны пять сорок пять и семь шестьдесят два. Далее пошло по нарастающей, и о гениальном оружейнике почти все забыли. Разве что Китай и Индия продолжали выпускать безотказные механизмы для убийства, сконструированные гениальным доктором наук. Ваше же оружие новое, клейма самые что ни на есть настоящие. Даже год изготовления бьется, а вот с остальным непонятки. Откуда взялся автомат, который никто не выпускал?

Дальше же Прошкин поведал историю, от которой даже у спокойного Хелла, по сути, являющегося простым набором нулей и единиц и то волосы зашевелились. Тоталитарный коммунистический строй не просто перегнул планку. Он стал един и монолитен. Каждый гражданин имел чип, в который был вшит определенный набор программ. Дозволенно тебе посещать библиотеку, пожалуйста, нет, так и двери не откроются. Под запретом было любое вольнодумие. Азимов, Шекли, Ле Гуин, Брэдбери, да и все остальные светила мировой литературы были под запретом, ибо развивали в читателе те качества, которые не были свойственны настоящему коммунисту.

- Был тут один подпольный книгоиздатель, - с тоской поведал научник, - протаскивал интересные вещи из-за рубежа, а потом печатал и распространял. Сидором его звали. Так что бы вы думали? Полицаи вынюхали, где он засел, поймали и расстреляли как предателя Родины. Его даже отбить пытались, те же дикие, но куда им до современных устройств МВД.

Везде и всюду практиковались доносы. Лагеря цвели матерым красным кумачом. Любой поставивший банку селедки на портрет Сталина или Ленина, ежедневно печатавшийся на первой полосе «Правды», считался вольнодумцем и диссидентом, а как итог - урановые рудники. Когда же Семен спросил научного сотрудника о рок-музыке, тот только печально махнул рукой.