Книга Цветок цикория. Книга II. Дом для бродяги - Оксана Демченко

Степан вдруг улыбнулся, шагнул к столам с драгоценными вещицами, ласково и негромко сказал «подарок», подхватил на ладонь тончайшее блюдце костяного фарфора и передал маленькому грустному гостю, чье имя секретарь не запомнил. А Степан уже снова склонился к столу, двумя пальцами бережно поддел лаковую миниатюру и уложил на ладонь грузного потного здоровяка, повторив то же слово. Взялся вознаграждать прочих гостей, выбирая вещицы одному ему известным способом, неизменно удачно, ведь получатели расцветали улыбками, а затем быстро откланивались и покидали праздник, ненадолго задержавшись у дальнего столика. Там сидела женщина средних лет, накрашенная слишком ярко, но все же не вульгарно.

Когда ушел последний гость, Степан приблизился к ней.

– Больше, чем можно было ожидать. Хватит на проект, с запасом, – шепотом пояснила женщина. Закрыла тетрадь, уложила последний конверт в кожаную сумку. – Я вызвала охрану, хотя изначально не верила, что это оправданно… Боже, я вернусь в театр, пусть совсем иначе, в новом качестве!

– Я предрекаю вашему делу оглушительный успех, богиня, – Степан поцеловал запястье женщины и поклонился. – Блистайте. Успех – лучшая месть. Единственная, которая не губит, а созидает.

Когда за женщиной закрылась дверь, Степан негромко сообщил секретарю: она играла на сцене, и все газеты звали ее богиней грез… а после – вздорное обвинение, суд, позор и ссылка. Глядя на дверь, а вернее, сквозь неё, в свою темную память, способную отдать так много вспомогательного и бесполезную в главном, Степан шепнул, что для него странным образом имело значение имя несчастной богини – Дарья Шелепова. Почему имя удостоилось особого внимания, кто скажет? Опять же, что создает отзвук: имя – или фамилия?

Завершив пояснения, Степан бережно убрал в ларец потертый веер – последнюю оставшуюся на опустевшем зеленом сукне столов вещицу из числа добытых на блошином рынке. Набросил плащ, прощально кивнул секретарю и покинул дом. Он не захватил с собою даже саквояж! Вероятно, желал убедить: еще вернусь, не волнуйся и не вмешивайся… так решил Петр, быстро проверяя качество уборки зала и кухни, рассчитываясь с наемными слугами, лакеями, официантами, шоферами.

Наконец, он остался совсем один в темном зале. Сел и огляделся. Родной ресторан, фамильная гордость… недавно он составлял весь мир! А теперь съежился до крохотного размера. Он еще имел смысл и радовал, пока в нем оставался Степан… Без этого загадочного постояльца в зале, и даже во всем доме, не стало света.

Степан был – солнце, вокруг него простиралась невероятная по яркости жизнь, полная огромных событий и немыслимых, сказочных идей. Дела кипели, а люди волшебным образом сбрасывали фальшивые оболочки и показывали свои настоящие, глубоко скрытые лица. К Степану слетались – как мотыльки к огню… и он очень старался не жечь крыльев слабым, не испепелять глупых… А вот себя – не жалел. Он ведь – солнце!

В дверь постучали.

Петр вздрогнул, вскинулся, полный отчаянной радостью, побежал, распахнул обе створки настежь… и сник. Нет, Степан не вернулся. Он не мог передумать, он не стал бы отменять решение лишь потому, что оно – опасное.

На пороге стоял незнакомый человек. Петр оглядел его и невольно поморщился. Гость был противоположен солнцу во всем – мелкий, смуглый, с узкими глазами хищника и острым взглядом завзятого пройдохи.

– Я ищу господина Рома. Кажется, именно его. – Незнакомец жесткими пальцами обхватил плечи Петра и отодвинул его, и прошел в зал. Огляделся, принюхался. – Даже для него слишком: так нашуметь в три недели, но кто еще мог бы справиться? Я ищу его который день, и постоянно опаздываю. Многие говорят, он одновременно находится в трех и более местах. На него похоже. – Черный человек резко обернулся. – Где он? Этот урожденный идиот и прежде ходил по краю, а теперь вовсе забыл о страхе. Я должен успеть. Душа болит.

– А вы ему… кто?

– Брат, – черный прищурился. – Эй, мы совсем не похожи, верно. Не родные. Но я – брат. И я порежу тебя на лоскуты, чтобы узнать, где он и какие глупости вытворяет. Он хотя бы ест досыта? Он вечно забывал пообедать! Тощий до того, что его видом впору пугать призраков! Ах да: Яркут. Это мое имя. Иногда меня зовут советником, толком не знаю уже, перевирают звание или же намекают на мою привычку усердно вдалбливать советы тем, кто не слушает советов.

Петр сглотнул, сомневаясь и не решаясь дышать… И – кивнул. Никакой враг не спросил бы, голоден ли Степан! Враг не ругал бы его, стремясь найти; не угрожал бы тому, кто владеет сведениями. Враги для начала пробуют купить временного союзника, переманить на свою сторону сладкими обещаниями… даже с отцом и «Омутом» было именно так.

– Он в большой беде. Сказал, что накажет злодеев, и для этого надо пойти в «Треф». Я пытался отговорить. Только я ему – секретарь. Что я мог? И почему вы не нашли его раньше?

– Мы с ног сбились, пытаясь понять, который из пяти… двое вне столицы, трое тут, и все прыгают, как блохи, – посетовал черный гость. – Телефон есть?

Петр молча прошел к угловому столу и поднял трубку. Гость сразу оказался рядом, оттеснил.

– Соедините на семерку. Барышня, хватит умничать, в городе есть такой номер, конечно же, – усмехнулся гость. Чуть подождал. – Нашёл. Наверняка. Будем потрошить «Треф». Я пошел, а ты подтягивайся, и чтобы основательно… Наверняка? Нет, ничего я не знаю! Вот разве одно: пока проверю, опять упущу.

Гость повесил трубку, оглянулся на Петра.

– Он помнит прошлое? Хоть что-то?

– Он говорил о связи с кем-то омерзительным, и что из-за такого дела у него кошмары, и тот вроде его нащупал, и…

Петр задохнулся и смущенно притих. Почему он вдруг рассказывает все эти тайны чужаку? И почему так сбивчиво, невнятно? Из-за взгляда? У нового гостя он – черный, узкий, и похож на прицел.

– Ты свидетель, тебя нельзя терять, будешь при мне. Он давно ушел?

– Не особенно. С час, пожалуй.

Яркут кивнул и направился к дверям. Снаружи ждал экипаж. Яркут бросил кучеру одно слово – «Треф», толкнул Петра к подножке и сам запрыгнул следом.

– Он выглядит на сколько лет… сейчас? Он кашляет? Хромает?

– Нет. Странные у вас вопросы, – отметил Петр.

– Живки. Их было три. Одну застрелила Лёлька, вот молодец девка, без соплей и душевных метаний, – сообщил черный. – Вторую нашел я. Допросил… для начала. А третья прячется, зараза. Без Мики не нащупаем нитку. На третьей память, так мы думаем. На второй было все, что связано с телом. Думаю, он сейчас быстро меняется. Вот мы и не способны найти его по старым портретам. И еще этот бесов хётч! Отдал Мики пачку бумаг, то ли пять личностей, то ли семь. То ли от восторга, то ли спьяну. Так, по делу: ты должен опознать Рома. Понял? Укажи на него и прячься, и далее ни во что не лезь. Возьми медальон. Так надежнее. На шею, поверх одежды. Не спорь.

«Треф», против всех ожиданий Петра, не блистал огнями и даже не имел вывески. Громоздкий особняк прятался за полосой неухоженного парка, ограниченного высокой кованой оградой. Из темного дома не доносились звуки, перед ним не суетились слуги, экипажей и автомобилей тоже не было видно. Особняк казался заброшенным, вот только пустые дома не охраняют так строго! При взгляде на стражу Петра взяла оторопь. Люди ли это? Все – по два метра ростом, звероподобные. Лица ничего не выражают… Но советник не впечатлился и не усомнился. Он был мельче любого охранника – почти вдвое! Но выпрыгнул из экипажа и пошел к воротам быстро, уверенно. Петр заспешил следом, смущаясь, опасаясь… и недоумевая: советник выглядел и двигался так, словно все кругом шавки, а вот он как раз – значимый зверь.