Книга Эхо Марсельезы. Роман о замках - Жюльетта Бенцони

На этот раз ее жизнь превратилась в ад. Супруга маршала безропотно терпела унижения и грубое обращение. К ней приставили отвратительную грязную служанку и лакея. Ее кормили, когда им того хотелось… Естественно, через шесть месяцев Мадлен заболела. Но это вовсе не беспокоило ее мужа, отдавшего приказ: она не должна умереть, ведь она еще не подписала документы! И тогда ее все же на время забрали из этой дыры, вылечили, а когда ей стало лучше… возвратили обратно. Но теперь уже она желала себе смерти.

Однако благодаря одному сжалившемуся над ней слуге настоятельница монастыря в Дуллане Габриэлла де Форсевилль узнала о судьбе своей сестры. Возмущенная, она написала письмо королеве-матери Анне Австрийской с просьбой вмешаться. Но королева передала это дело епископу Амьенскому… а тот оказался приятелем Шулемберга. Последний же, в свою очередь, заявил, что его жена сумасшедшая, а через какое-то время настоятельницу арестовали и отправили в дальний монастырь на самую границу. Ненасытному Шулембергу доставило особенную радость описать своей пленнице беду, в которую попала ее сестра:

– Подпишите, – сказал он ей, – и вы вернете свободу себе и ей…

Но Мадлен продолжала отказываться.

Супруг до поры не догадывался, что у несчастной появился союзник: один из ее охранников, некий Леблан, пожалел ее и посоветовал самой написать прошение королеве. Плюс он поклялся доставить это письмо лично.

О последующем развитии событий можно было только мечтать! Анна Австрийская получила письмо, немедленно вызвала к себе Шулемберга и сделала ему внушение. Тот оставался непоколебим: Мадлен, видите ли, сильно обидела его, забрав все состояние в свои руки. И если она не пойдет на предложенную сделку, то останется там, где находится. Он – муж и имеет на это право. А королева в данном случае вмешиваться не должна.

В подобной ситуации только абсолютная преданность могла сделать невозможное! Пока Шулемберг отсутствовал, храброму Леблану удалось освободить Мадлен и бежать с ней. Он отвез ее прямо в замок Белёй, к своему дальнему родственнику князю де Линю. И на этот раз ситуация развивалась по другому сценарию, ибо у князя были большие связи.

Шулемберг понял это, когда Людовик XIV, только что назначивший его губернатором Берри, при всех придворных обрушился на него со словами, полными презрения, а потом выслал его в родовое поместье Мондежё. В 1665 году маршал удалился туда вместе с Анной де Суастр, но та, видя, что денежки на исходе, поспешила расстаться с любовником. В 1671 году он наконец скончался, но душа его осталась безжалостной, ни на минуту не поколебленной угрызениями совести. Да и была ли у него душа?

Мадлен же после освобождения испытала радость возвращения во Францию, снова увидела своих сестер, родственников, получила возможность наслаждаться жизнью в прелестном замке Фрюкур. Там ей суждено было провести незабываемые минуты своей жизни в обществе верного Леблана, к которому она стала испытывать нечто большее, чем просто чувство признательности. Но та поистине нечеловеческая жизнь, что она вела, не прошла бесследно. 26 января 1678 года она умерла в возрасте пятидесяти семи лет…

А Фрюкур был передан семейству Николэ, представители которого расширили и перестроили его. Во время революции замок был продан как национальное достояние. Его приобрел один из представителей семьи Морганов, бретонец, родственник знаменитых нью-йоркских Морганов. Но в 1920 году владельцем замка стал граф де Форсевилль, и имение снова перешло к семейству, владевшему им в Средневековье.

Ныне замок закрыт для посещений.

Шале

(Chalais)
Детство Талейрана

Имя матери – на устах у Бога и в сердцах маленьких детей.

Теккерей

Однажды летом 1758 года маленький мальчик четырех с половиной лет спустился из экипажа, следовавшего из Бордо в Барбезьё, в сопровождении гувернантки, мадемуазель Шарлемань, а также двух слуг, которым было поручено обеспечение безопасности путешествия. Это был красивый светловолосый мальчуган с тонкими чертами лица, озаренного прекрасными голубыми глазами и оживленного маленьким, чуть вздернутым носиком. Как и полагается ребенку из приличной семьи, он был хорошо одет, но выглядел бледным и казался хрупким и даже каким-то страдающим. Кроме того, его правая нога, втиснутая в отвратительный башмак, скрывала непоправимый недостаток, из-за которого человека обычно называют «хромоножкой». Увечье досталось ему «в награду» после совершенно глупого несчастного случая.

Как это было принято в свете, и особенно в Версале и Париже, после рождения этого мальчика отдали кормилице. А та, то ли по неловкости, то ли по рассеянности, положила его однажды на комод, откуда он и соскользнул. Так он сломал себе ножку. Лечение оказалось запоздалым, было неумелым, а посему очень скоро стало очевидным, что этот нелепейший случай повлечет за собой самые тяжелые последствия: ребенок на всю жизнь останется хромым. Тогда он еще не знал, что увечье лишит его права первородства (его старший брат умрет в пятилетнем возрасте), которое перейдет к его третьему брату. В результате, даже не удосужившись поинтересоваться его мнением, его бросят в лоно Церкви, с пренебрежением и брезгливостью, как бросают на помойку отбросы.

Если бы он родился в одной из многочисленных простых семей, в которых принято любить своих детей, возможно, будущее Франции изменилось. Однако у Талейран-Перигоров такие нежные чувства не были в ходу, тем более если речь шла о ребенке, не вызывавшем у своих родителей ни малейшего чувства гордости. Хилый (он едва не умер от дизентерии), хрупкий и нелюбимый, маленький Шарль-Морис так и скончался бы однажды, находясь без присмотра в каком-нибудь углу родительского особняка, если бы не его бабушка, княгиня де Шале, взявшая его к себе в надежде на то, что свежий воздух ее родины сделает чудо и вернет ему здоровье.

Эта почтенная шестидесятивосьмилетняя дама приходилась ему прабабушкой по материнской линии, хотя и по отцовской она также являлась какой-то дальней родней. Урожденная Мария-Франсуаза де Рошешуар-Мортемар, внучатая племянница мадам де Монтеспан и великого Кольбера, мадам де Шале сначала была женой маркиза де Кани, от которого у нее родилась дочь. Овдовев в первый раз, она вышла замуж за своего кузена, князя де Шале, испанского гранда и главу всего семейства Талейран-Перигоров, восходящего, как говорят, аж к самому Гуго Капету.

Всем известно знаменитое обращение первого Капетинга к первому Талейрану: «Кто сделал тебя графом?»… И знаменитый ответ: «Кто сделал тебя королем?»… Все это было воистину в духе этой многочисленной семьи, столь же гордой, сколь и богатой титулами и землями. Однако этот род всегда подчинялся строгому девизу: «Re que Diou!»[47]

Итак, когда княгиня де Шале встретила своего внука в старом фамильном замке на берегу Вивронны, она была в трауре по своему второму супругу, которого только что потеряла. Она жила совершенно одна в огромном сооружении из серого камня, в котором все было окружено бойницами, а подвесной мост не работал. Одна, если, конечно, не считать целой армии прислуги, как то и подобает столь знатной даме, высокий ранг которой едва не лишил ее доброго сердца. Но она очень скоро полюбила малыша, которого ей поспешили спихнуть, чтобы избавиться от него. Он скрасит ее одиночество, а она даст ему те любовь и нежность, которых он был жестоко лишен. И все это – не балуя его сверх меры, ведь Шарль-Морис носил очень благородное имя. И он должен был отдавать себе в этом отчет. Посмотрим же, что он пишет в своих «Мемуарах», воскрешая в памяти образ своей бабушки: