Книга Антанта и русская революция. 1917-1918 - Роберт Уорт

Сложившиеся между Россией и ее номинальными союзниками откровенно неприязненные и напряженные отношения не подавали никаких надежд на улучшение по мере того, как советский режим продолжал опрокидывать все предсказания иностранцев о его неминуемом коллапсе, однако отношения с неофициальными представителями союзников были весьма дружественными. До тех пор пока Робинсу, Локарту и Садулу удавалось убеждать свои правительства, что большевизм не безнадежно прикован к германской колеснице и что Россию еще можно спасти для дела союзников, они еще могли оказывать какое-то влияние на сохранение тактики сотрудничества с новой властью, видя в этой тактике альтернативу продолжающейся враждебности. Но только финал напряженной и длительной драмы, развернувшейся в Брест-Литовске во время переговоров о мире с германцами, мог означать успех или провал их попыток сформировать действенную политику союзников по отношению к России.

Глава 8

Сепаратный мир

«История повелевает, – писал Троцкий, – чтобы представители самого революционного режима, который только известен миру, сели за стол дипломатических переговоров с представителями самой реакционной касты среди правящих классов». Делегация большевиков, которая в конце ноября выехала из Петрограда, чтобы приступить к переговорам о перемирии с Центральными государствами, была, вероятно, самой необычной, которая в новейшее время появлялась на мирной конференции. Ее возглавлял Адольф Иоффе, интеллектуал с аскетической внешностью, позднее ставший первым советским послом в Берлине. Более соответствовали типичному представлению о революционере Каменев, уже вернувший к себе расположение вождей после своего отступничества во время ноябрьской (Октябрьской) революции, Григорий Сокольников и Лев Карахан; последний являлся секретарем делегации. В делегации присутствовали два представителя левых эсеров, заключивших временный альянс с большевиками, одной из них была Анастасия Биченко, ставшая известной после совершенного двенадцать лет назад убийства царского сановника. Кроме того, что она представляла свою партию, она была живым подтверждением усвоенной большевиками марксистской идеи о равенстве полов. Но куда большее любопытство вызывали четверо представителей простого народа: матрос, солдат, рабочий и крестьянин. Включенные в состав делегации с единственной целью создать на переговорах соответствующую революционную атмосферу, они, казалось, получали истинное удовольствие от своего значительного положения, хотя и не всегда понимали, что происходит. Крестьянин случайно встретился делегации на вокзале, и все вдруг сообразили, что им недостает «человека от сохи». В состав делегации входили военные и морские офицеры в качестве советников, а также обычная группа служащих переводчиков. Условия перемирия, которые готовы были предложить германцы, не содержали карательных или каких-либо других унизительных положений, поэтому все надеялись закончить с этим делом в течение нескольких часов, после чего должна была последовать официальная мирная конференция. Главнокомандующий германской армией был крайне заинтересован в немедленном прекращении военных действий, что дало бы возможность перевести на Западный фронт войска, стоящие сейчас против России. В военном штабе Германии планировалось стремительное наступление, последний мощный натиск, который должен был окончательно уничтожить силы союзников, пока на помощь к ним не пришли огромные людские и материальные ресурсы Соединенных Штатов. Американские войска уже стали партиями прибывать в Европу, несмотря на хвастливые заявления германцев, что их тактика неограниченного задействования подлодок не даст появиться в Европе ни одному заокеанскому солдату. Для Центральных государств победа должна была наступить скоро – или никогда. Австрия, Болгария и Турция были почти совсем истощены, и от них уже нельзя было ожидать эффективной военной поддержки; все зависело от германской армии, по-прежнему являвшейся великолепно отлаженной военной машиной и впервые с 1914 года потенциально способной сконцентрировать на Западе равные или даже превосходящие силы. Однако настроение гражданского населения, подвергающегося все большим лишениям из-за блокады союзников, оставляло желать лучшего. И тогда как мирными настроениями населения еще можно было пренебрегать, рабочие доставляли правительству серьезные проблемы, ибо признаки недовольства в их среде к январю переросли в крупные забастовки. Происшедший летом в Киле бунт моряков еще больше встревожил правительство и неблагоприятно отразился на моральном состоянии нации.

Моральный дух народов союзнических стран был ненамного выше, тогда как в предстоящий год ему предстояло продемонстрировать твердость и силу воли. После катастрофического разгрома в октябре при Капоретто Италия была близка к полному поражению, и, хотя ей удалось поразительно быстро восстановить военную силу, популярность войны – никогда не бывшей высокой среди населения – была на самом низком уровне. Почти совсем обескровленные Франция и Англия, чье состояние было не лучше, уже не имели людских ресурсов. Почти повсеместно ощущалась истощенность войной, но политическая ситуация несколько улучшилась. Вставший в ноябре во главе правительства Клемансо влил новую энергию в военные усилия французов. В Англии у власти по-прежнему пребывал Ллойд Джордж, при незначительном давлении оппозиции. Но даже присоединение к коалиции Соединенных Штатов не могло восполнить потерю России. Зима 1917/18 года оказалась для союзников критической; впервые за тянувшуюся больше трех лет войну инициатива перешла к Германии.

Таково было положение в главных воюющих сторонах, когда 3 декабря 1918 года начала свою работу первая сессия русско-германской конференции по перемирию. Прежде всего конференция приняла советское предложение о полной гласности в освещении заседаний, что было для русских тактическим успехом, о котором германцам пришлось очень сожалеть, так как большевики воспользовались им для длиннейших речей, содержащих пропаганду, не относящуюся к теме конференции. Затем выступил Иоффе, представив советскую точку зрения на условия мира, основанную на известной уже формуле «без аннексии и контрибуций» и на праве всех наций на самоопределение. Он предложил заключить общий, а не сепаратный мир, но когда генерал-майор Макс Хоффман, глава германской делегации, потребовал ответить, уполномочена ли Россия говорить от имени своих союзников, Иоффе был вынужден признать, что приглашения принять участие в работе конференции, направленные союзным правительствам, остались без ответа. Русские предлагали установить перемирие сроком на полгода, немедленно прекратить продвижение германских войск на Восточном фронте и эвакуировать германские войска с островов Рижского залива. Германия предпочитала более короткий срок перемирия и отказалась рассматривать вопрос об эвакуации, поскольку это требование исходило от побежденной стороны. Только второй пункт советского предложения был принят без возражений, поскольку все войсковые соединения, которые должны были быть перемещены на Западный фронт, уже находились в пути или получили об этом приказ.

В конце третьего заседания, происходившего 5 декабря, договорились отложить работу конференции на неделю, чтобы дать русским делегатам возможность проконсультироваться со своим правительством и предоставить воюющим союзникам еще один шанс присоединиться к переговорам. В Брест-Литовске для связи остался Карахан, а его коллеги отправились в Петроград. На следующий день Троцкий сообщил послам союзников о некоторых подробностях переговоров и призвал их правительства определить свое отношение к мирной конференции – «то есть выразить их согласие или отказ от участия в переговорах о перемирии и о мире, и в случае отказа открыто, ясно, определенно и честно заявить всему миру, во имя чего народы Европы должны истекать кровью во время четвертого года войны».