Книга Сокровища на дне - Александр Окороков

Таковы сведения, которые донесли до нас архивные документы. И вот спустя почти двести лет, в 1990 году вблизи острова Кулалы, расположенного в северо-восточной части Каспийского моря, сотрудниками Института водных проблем И. Диваковым и Н. Демиденко, были обнаружены останки неизвестного деревянного судна. Последующие исследования конструкции и груза, а также архивные изыскания показали, что оно, очевидно, принадлежало одной из экспедиций князя Бековича-Черкасского.

О находке сообщили автору этих строк, в то время возглавлявшему Центр комплексных подводных исследований (ЦКПИ) — организацию, проводившую подводные археологические работы в различных регионах Советского Союза. Работы ЦКПИ на Каспии обеспечивало экспедиционное судно Института водных проблем АН СССР «Акватория».

А все начиналось с «астраханского сидения».

Выписка из полевого дневника

7 мая. Прибыли в город Астрахань рано утром, поймали машину и прибыли на астраханскую базу Института водных проблем.

Очень тепло поговорили с начальником базы ИИ. Бухари-цыным. Хороший мужик — быстро нашли общий язык. Ему еще не безразлична наша история. В течение дня побывали в краеведческом музее — его сотрудники готовы сотрудничать. Были также в археологическом отделе исполкома — тоже завязали контакты. После обеда перебрались на «Акваторию». Отход намечен на 9 мая. У нас один день в запасе — решили посмотреть город. Он относительно небольшой, типично приморский — купеческий. Много двухэтажных лабазов начала XX века. Колорит города чем-то напоминает среднее между крымскими курортными городами и Архангельском. Под впечатлением увиденного вернулись на базу. Здесь нас и «оглоушили» — из Москвы пришла телеграмма от руководства Института водных проблем: запретить на «Акваторию» посадку нашей группы. Однако Бухарицын и капитан решили доставить нас к острову Кулалы втихую, вместе с туристами, которых «Акватория» брала в свой первый коммерческий рейс. Туристический контингент оказался народом простым, незатейливым. Крепко поддатые мужики и толстые бабы, узнав о целях наших работ, просто достали вопросами, куда мы денем найденное золото.

Ночью, около двух часов меня разбудил Игорь Диваков и попросил быстро одеться. Оказывается, на нас в темноте при подъеме якоря наскочил сухогруз. Его нос повис на верхней надстройке бедной «Акватории». Мы ужу решили, что нашей экспедиции пришел «капут», но все обошлось. Сухогруз медленно сполз с «Акватории», лишь слегка ее помяв и сломав деревянное ограждение на верхней надстройке. Капитан успокоил нас и заверил, что все будет «о'кей!». Но «о'кей» затянулся надолго. В море, правда, мы все-таки вышли. Но в следующую же ночь начался шторм около 6 баллов. Ко всему прочему, в трюме обнаружилась течь. Когда ее заметили, воды набралось уже почти по колено и судно стало крениться на левый борт. Старпом попытался скрыть происшедшее от туристов, чтобы не вызвать панику, но они каким-то образом все-таки «пронюхали» об этом. У страха глаза велики. Спросонья, очумев от выпитого накануне, они носились по палубам и орали, что мы тонем. Утро тоже не принесло восторга — погода премерзкая: холодно, идет дождь, сильный встречный ветер. Судно еле ползет. Туристы хотят вернуться домой и… «Акватория» поворачивает назад.

Вновь загораем в Астрахани, уже тринадцатые сутки. Из Москвы вновь пришла категорическая телеграмма — нас на корабль не сажать. И за что они на нас так взъелись?..

Команда от безделья пьет. Наша небольшая группа тоже начинает разлагаться. Пошел разбираться к капитану, тот изрядно навеселе, посмеивается, не говорит ни нет ни да. Чуть не набил ему морду. Благо, вовремя разняли. И здесь случилось «чудо». 23 мая мы все-таки вышли в море и направились к Кулалам. Погода великолепная — солнце, жарко.

25 мая в 5.00 по Москве добрались до вожделенного острова и высадились на его пустынный песчаный берег. Встретили нас собаки, змеи, а чуть позже — хозяева: начальник Кулалинской гидрометеостанции, его жена, дочь и два геофизика, всего пять человек.

На следующий день приступили к обследованию останков корабля.

Плохие метеорологические условия, малые глубины, практически нулевая видимость под водой сделали эти работы чрезвычайно тяжелыми. Усложняло исследования и то, что корпус корабля был разломлен на три части. Один фрагмент находился под водой на глубже до 2 метров, второй — на урезе воды, третий — на берегу, в намывном песчаном грунте.

Тот, кто бывал на Каспийском море, знает, что работать в таких условиях — не подарок Судьбы, а ее Крест. Но «упорство и труд все перетрут». В результате были обнаружены и зафиксированы фрагменты днищевой части судна: киль, кильсон, фрагменты шпангоутов с бортовой обшивкой, элементы крепления и множество находок — часть груза корабля.

Среди последних преобладали строительные материалы: кирпичи, известняковые блоки, «пакеты» кровельного железа; заготовки для кузнечного производства и боеприпасы: «вязаная картечь», чугунные книппели, ядра (цельнолитые) и бомбы (пустотелые). Из бытовых предметов: медная посуда, фрагменты керамических курительных трубок, штофов, стеклянных бутылок.

Особый интерес представляли боеприпасы. Уже в Москве, консультируясь со специалистами, мы с удивлением узнали, что такой разновидности не имеет в своем собрании даже Оружейная палата. В первую очередь это относилось к так называемой вязаной картечи, своего рода прообразу современных шариковых бомб. Эти боеприпасы, называвшиеся до изобретения в 1784 году англичанином Е. Шрапнелем специальных разрывных снарядов, «виноградной картечью», устанавливались при выстреле перед ядром и широко применялись в XVIII веке.

Раскопки на берегу. Археологи фиксируют находки

Это довольно сложное по конструкции приспособление для уничтожения себе подобных действительно напоминало аппетитную гроздь винограда. Оно состояло из деревянного круглого ложа (поддона) с полой трубкой в середине. На поддон вокруг трубки было уложено 5 слоев картечи (или шрапнели), по 5–6 штук в каждом, обтянутые холстом и переплетенные веревкой в виде сетки. Длина таких «гроздей» составляла 13–18 см.

С «изюминкой» были и книппели — боеприпасы, использовавшиеся в морской артиллерии для разрушения вант и мачт. Они представляли собой чугунные полуядра, жестко соединенные стержнем (штангой) весом около 1 килограмма. Причем одно полуядро имело чуть больший размер, что при выстреле придавало снаряду вращательное движение. Общая длина книппеля составляла около 16 см, а диаметр полуядра — 7 см.

Все обнаруженные боеприпасы, как удалось выяснить, входили в боекомплект 3-фунтовых пушек, находившихся в то время на вооружении судов Каспийской флотилии, а также в полковой и в крепостной (гарнизонной) артиллерии.

В XVIII веке назначение 3-фунтовой артиллерии было в известной мере универсальным, и применялась она довольно широко как в армии, так и на флоте. Что же касается найденных боеприпасов, то они, очевидно, не находились на вооружении исследованного судна, а перевозились им в один из гарнизонов или портов побережья. Это, в свою очередь, подтверждается нахождением на корабле строительных материалов и заготовок для кузнечного производства.