Книга Террор и демократия в эпоху Сталина. Социальная динамика репрессий - Венди З. Голдман

ЦК профсоюза работников политпросвещения был одним из первых, повергшихся нападкам. ВЦСПС возглавил расследование, приведшее к тому, что партия провела свою собственную проверку, после которой был в свою очередь задействован НКВД. В конечном итоге секретари ВЦСПС были запуганы событиями, которым они сами дали ход. Очень скоро ситуация выглядела так, словно они должны были нести ответственность за «врагов», которых после проверок арестовали органы НКВД. В июне 1937 года ВЦСПС начал свое расследование по делам профсоюзных руководителей — в связи с назначением на должности по знакомству и незаконной тратой средств на отпуска и дома отдыха. Члены профсоюза, постановившие провести свой съезд тем летом, уже выбрали сорок девять делегатов, когда между их руководителями произошел раскол из-за жестокой борьбы за состав Центральных Комитетов профсоюзов. К. И. Николаева — одна из пяти секретарей ВЦСПС с неохотой согласилась быть арбитром в этом споре. Николаева была дочерью прачки и неквалифицированного рабочего. Она помогла организовать первый государственный съезд женщин в 1918 году и возглавляла женотдел вплоть до его упразднения в 1930 году. Николаева предложила, чтобы руководство оставалось в прежнем составе до начала съезда, на котором делегаты решат вопрос путем голосования. Однако за это разумное решение Николаеву вскоре привлекли к уголовной ответственности.

После месяца взаимных обвинений в руководстве ЦК профсоюзов в это дело вмешалась Комиссия партийного контроля и начала свою собственную проверку. Органы НКВД также вступили в драку, минуя Комиссию партийного контроля и ВЦСПС, и арестовали некоторых профсоюзных руководителей. Ефремов — один из оставшихся на свободе членов ЦК посодействовал, чтобы в состав руководства вошел Н. Колотилов, который в свою очередь, привел за собой несколько своих знакомых. Ефремова арестовали, и его товарищ Колотилов также последовал в тюрьму. Колотилов работал секретарем партии Ивановского областного комитета во время крупных забастовок текстильщиков в апреле 1932 года. В августе он признался, что организовал эти забастовки по приказу Томского, бывшего председателя ВЦСПС. Конечно же, обвинения были абсурдными. Каждый рабочий в Иваново знал, что Колотилов пытался подавить, а не поддержать забастовки. Несмотря на то, что его действия против забастовщиков не были особенно энергичными и решительными, конечно же, он не проявлял к ним никакого сочувствия.,[51]

ВЦСПС попал в страшную переделку. Николаева советовала не менять руководство до съезда, но органы НКВД арестовали большинство руководителей как «врагов народа». Теперь она должна была объяснить, почему «защищала» их. Кроме того, в своем отчете Комиссия партийного контроля обвинила все руководство в принадлежности к «клану Шумского». Их критиковали за то, что они не избирали, а назначали руководящих работников, которые не проводили собраний, покрывали друг друга, расходовали государственные средства и морально разлагались. ЦК профсоюза развалился по принципу домино: арест Ефремова ускорил арест его выдвиженца — Колотилова, в результате чего последовали аресты приближенных самого Колотилова. Николаева была следующей в очереди. Когда Я. А. Яковлев — заместитель председателя Комиссии партийного контроля послал Швернику копию результатов проверки, Николаева запаниковала — ведь аресты уже зачищали ряды ВЦСПС. Она написала срочное сообщение другим секретарям ВЦСПС: «…Защищать это руководство у меня не было никакого желания. Мной было доложено о необходимости смены руководства». Она отреклась от собственного предложения: «Эти слова не мои». С. Л. Брегман — секретарь ВЦСПС быстро ответил: «Считаю необходимым ускорить решение вопроса о снятии нынешнего руководства до съезда». Размашистым почерком поперек собственной записки он написал: «Тов. Шверник, надо нам срочно обсудить». Каждый понимал, что придется отвечать и за методы управления, и за разногласия.

Реакция секретариата ВЦСПС на аресты профсоюзных руководителей показала, что даже простейшее организационное решение могло привести к ужасным последствиям. ВЦСПС стремился продемонстрировать НКВД свою бдительность, поскольку каждый новый арест принуждал его руководителей давать объяснения, почему им не удалось разоблачить предполагаемых врагов. He-разоблачение быстро становилось преступлением. Из-за невозможности определить, кто станет следующей жертвой, руководителей ВЦСПС постоянно застигали врасплох. Кроме того, они понимали, что никак не защищены от арестов. Секретари, боявшиеся, что их обвинят в «защите врага», торопливо стремились себя выгородить. Их попытки быть на шаг впереди НКВД — типичное поведение руководителей каждого учреждения — способствовали раскручиванию маховика репрессий. В этом заключалось своеобразное сочетание защиты и риска, обусловленное спецификой положения, в которое попало руководство: один обладал властью обвинять других, но, в то же время сам мог легко оказаться обвиненных. Секретариат, стоявший во главе огромной организации, не только провоцировал аресты, но страшно боялся оказаться среди арестованных. Таким образом, секретари ВЦСПС являлись как преступниками, так и потенциальными жертвами; они работали сверхурочно, чтобы дать разрешение на аресты, инициированные НКВД, начинали проверки, которые приводили к новым арестам, и в то же время дрожали от страха, когда исчезала новая жертва. Очень немногие профсоюзные руководители были в состоянии противостоять такому сильному психологическому давлению. Многие просто пытались защитить себя за счет своих коллег. Поступая так, они причиняли смертельный вред другим.

Обвинение, которое почти уничтожило Николаеву, «защищавшую врагов», уничтожило С. О. Котляра — председателя Союза работников госучреждений, в состав которого входило 500 тыс. работников советов и СНК. Котляр был одним из немногих руководителей, которые пытались остановить распространение репрессий и защитить своих работников. Его профсоюз был особенно уязвимым, так как был тесно связан с организациями, которые подвергались тщательной проверке, включая Осоавиахим (Общество содействия обороне, авиационному и химическому строительству), Советы и Высшие курсы советских строителей при ВЦИК. Котляр, будучи членом президиума Осоавиахима, поддерживал тесные связи с целым рядом недавно арестованных. Например, в 1936 году Котляр пригласил А. С.Киселева — секретаря Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов и наиболее выдающегося члена профсоюза выступить с программной речью на пленуме профсоюза. Не прошло и года, как Киселев был арестован. Котляр по просьбе Р. П. Эйдемана, представителя Осоавиахима, выделил средства на строительство дома отдыха для работников этой организации. Эйдеман был арестован как шпион и расстрелян в июне 1937 года.[52] Котляр был тесно связан с Игнатовым и Шляпниковой — руководителями Высших курсов советского строительства при ВЦИК. Игнатов и Шляпникова были арестованы и обвинены в том, что «организовали на курсах целое гнездо троцкистов». Наконец, Котляр имел связи с Гильбургом — бывшим председателем ЦК коксохимической промышленности. Брат Гильбурга — Райтачак в 1937 году был арестован во время второго Московского судебного процесса над «параллельным троцкистким центром». Котляр помог Гильбургу — после расстрела его брата — сохранить свой пост председателя обкома, но через некоторое время Гильбург также был арестован.