Книга Книжные дети. Все, что мы не хотели знать о сексе - Елена Колина

…Да, Зинин роман… А что роман? Роман закончился, – какой роман, если грудной ребенок?

Зина клала ребенка в постель между собой и Ильей, как все родители. Мася не плакала, не кричала, а пищала, как котенок, и Зина боялась, что не услышит ее. Они опять спали вместе, просто спали в одной постели.

Когда Мася впервые разбудила их ночью страшным детским голодным ором, они встали к ней оба. А когда, положив ребенка после кормления в кроватку, снова легли в постель, они, высокопарно выражаясь, опять стали мужем и женой – просто бросились друг к другу от радости, что Мася орала, как сирена, как нормальный ребенок, и все само собой произошло. Но чуда не случилось, Зина обнимала Илью и думала… Она, конечно, думала не о побелке потолка, как в анекдоте, а о том, как мгновенно вернулась привычная реакция ее тела – ей опять кажется, что сейчас у нее получится, и – нет, ничего не получилось!.. Как будто и не было продавленного дивана в мастерской на Графском, где заезжий рыцарь разбудил спящую красавицу, как будто она опять не знает, как счастливо может петь ее тело. Но теперь у всего этого был иной смысл: рядом спал ребенок, значит, это семья. Как у всех.

– …Знаешь, это какое-то наваждение, – сказал Илья.

– Да… – откликнулась Зина. – Я знаю. Милдред.

– Милдред, – согласился Илья.

Милдред из «Бремени страстей человеческих», наваждение, любовь на всю жизнь.

– Хочешь рассказать мне? – спросила Зина.

Странно после секса с одной рассказывать, как любишь другую. Тем более, если рассказываешь жене и рядом спит ребенок. Но секс был дружеский, и Зина не вполне жена, и Мася не их с Ильей ребенок…

Наверное, физическая близость вызвала у Ильи желание близости душевной, иначе зачем бы ему рассказывать Зине такие стыдные для себя вещи?

Пока они были втроем, как самые близкие люди, внутри метафизического союза кипели страсти и происходил перерасчет… А Зина не поняла, не заметила, как Илья смотрит на Асины тонкие руки, распахнувшийся халатик, влажный завиток на лбу… Бедный Илья, он ничего не мог с собой поделать, – страсть. Зина и сама была тогда настроена на физическую любовь, ее любовник смотрел на нее таким же взглядом, как Илья на Асю… Как же она не поняла, не заметила?..

– Я хотел с ней уехать. Приехать потом, позже, в общем, к ней… Но она не хотела. Ася сказала мне перед отъездом: «Мы же друзья, правда? А друзья не мучают друг друга. Не мучай меня, я тебя сейчас не хочу».

«Сейчас „не хочу“?.. А потом захочет? – подумала Зина и сама себе ответила: – Если Ася захочет, он побежит к ней, как собачонка к хозяину».

– Ася не виновата, – сказал Илья.

– Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать… – отозвалась Зина.

Ася несет в себе такое мощное сексуальное обаяние, – для всех или только для Ильи. Она плывет глазами, бросается с разбега на шею, убегает во тьму, возвращается, опять убегает… И Ася не виновата?! Ася любовной качкой может разболтать жизнь Ильи до полной тошноты. Бедный Илья.

– И какие у вас планы? – снисходительно, как старая добрая тетушка, спросила Зина.

– Не знаю. Она же скоро приедет за Масей, там видно будет. Но как же ты?.. Ты ведь так любишь ребенка.

– Там видно будет. Давай спать, а то она скоро опять проснется.

…Ну, потом-то Мася освоилась, отъелась и стала каждую ночь сердито плакать и кричать, и Зина с Ильей каждую ночь в полусне ругались, чья очередь вставать. Все как у всех.

Зина.

P. S.

Когда мы в три месяца проходили осмотр врачей, невропатолог поставил нам диагноз «энцефалопатия». Это обычный диагноз после асфиксии, – обычный с медицинской точки зрения, но для родителей очень страшный!.. Невропатологи говорили – а мы обегали весь город, всех врачей, и все они говорили одно и то же – если вы не будете ежеминутно за ней следить, она вырастет неполноценной. Один врач сказал: «Если вы не будете разжимать ей кулачки, она у вас ложку не сможет держать». Я, что со мной было… не дай бог никому такое услышать. А бабка, та самая бабка из Калининской области… мы возили к ней Масю, сказала: «Не надо лекарств, девка сама выправится». Но как решиться не слушать врачей? Когда это твой ребенок!

Я давала трехмесячной Масе таблетки строго по часам шесть раз в сутки, толкла ступкой таблетки и засовывала ей в ротик, стараясь не потерять ни крупинки, и каждый раз – шесть раз, умноженные на бесконечные дни, – думала: «Что, если врачи не правы, что, если лекарства вредны и я своими руками отравляю своего ребенка?» Массаж, гипертонус в мышцах, лекарства – я могу сама консультировать как невропатолог!

К году нам этот диагноз сняли. В первом классе Мася была самая высокая.

А когда она играла гаммы, ее пальчики бегали по клавишам так ловко. Илья не понимал, почему я смотрю и плачу. Мужчины быстро забывают, да?..

Ася! Я не хочу больше говорить о чувствах, о мотивах, о душевных движениях. Только факты. В «Опасных связях» есть замечательная мысль: природа человеческая не совершенна ни в чем, нет полностью добродетельных людей, как нет и окончательных негодяев…Мы обе не окончательно плохие и не полностью хорошие…Так вот, факты.

Да… факты.

Слава богу, в 90-е годы за деньги можно было сделать все, вообще все. А уж получить свидетельство о рождении, записав Асю нашей дочерью, моей и Ильи, было совсем не сложно.

Я не хочу оправдываться, объяснять, взвешивать, чего было больше – эгоизма и подлости или любви к Масе и Илье.

Но одно я скажу тебе о чувствах, только одно. Я хотела тебя наказать, я знала, как тебе будет больно, когда ты откроешь письмо, а там копия свидетельства о рождении и ни одного слова от меня. Ты получила от меня черную метку – «предатель, не подходи ко мне никогда, навсегда!», и в этом было столько же ярости и непонимания, сколько любви – уже не к тебе, а к Масе.

Я могла бы сейчас наговорить столько жалких слов: убеждать тебя, что это мгновенное острое решение – отнять у тебя Масю – было мое вечное желание это мне, мое, объяснять, что я полюбила ее больше жизни, что моя жизнь рушилась, что я защищалась, напомнить, что ты не рвалась к ребенку… Но все эти бытовые слова не достойны того, чтобы быть сказанными. Я это сделала, и все!

Илье и маме я сказала, что ты сама отказалась от Маси. Мама нисколько не удивилась, а Илья… Я его обманула, он поверил. Думаю, он в душе знал, что ничего у вас не будет, и был «сам обманываться рад».

И еще одно. Это неправда, что я отняла у тебя Масю. Нельзя отнять у человека самое дорогое.

Попробуй ты отнять ее у меня!

Прости.

Зина!

Я не знаю, что сказать.

Ася.

Здравствуй, Ася!

Сегодня вечером Мася методично порвала и выкинула в окно учебник по истории правовых и политических учений, учебник по римскому праву, учебник по экономике. Выкинула последний учебник, повернулась ко мне и сказала: