Книга Искусственный интеллект. Этапы. Угрозы. Стратегии - Ник Бостром

К вопросу о желательности и возможности международного сотрудничества в развитии технологий повышения интеллектуальных способностей мы вернемся в четырнадцатой главе.

От решающего преимущества — к синглтону

Станет ли проект, получивший решающее стратегическое преимущество, использовать его для формирования синглтона?

Возьмем довольно близкий исторический аналог. США создали ядерное оружие в 1945 году. Это была единственная ядерная мощь на планете вплоть до 1949 года, когда атомная бомба появилась в СССР. За этот временной промежуток, и даже чуть дольше, Соединенные Штаты могли иметь — или были в состоянии обеспечить себе — решающее военное преимущество.

Теоретически США могли использовать свою монополию для создания синглтона. Один из путей добиться этого — бросить все на создание ядерного арсенала, а затем угрожать нанесением (а если потребуется, привести угрозу в действие) атомного удара для ликвидации промышленных возможностей по запуску программы разработки аналогичного оружия в СССР и любой другой стране мира, которая решит его создать.

Более позитивный, и тоже вполне осуществимый, сценарий — использовать свой ядерный потенциал в качестве козыря с целью добиться создания мощного международного правительства, своего рода ООН без права вето, обладающего ядерной монополией и облеченного правами предпринимать любые необходимые действия для предотвращения его производства любой страной мира в собственных целях.

В те времена звучали предложения идти обоими путями. Жесткий подход, предполагающий нанесение упреждающего ядерного удара или угрозу его нанесения, поддержали такие известные интеллектуалы, как Бертран Рассел (кстати, британский математик и философ до этого занимал антивоенную позицию, да и потом на протяжении десятков лет участвовал в кампаниях за ядерное разоружение) и Джон фон Нейман (американский математик и физик, кроме того что был одним из создателей теории игр, стал архитектором ядерной стратегии США)[276].

Однако предлагался и позитивный сценарий — в виде предложенного США в 1946 году плана Баруха. В рамках этой программы по развитию сотрудничества в мирном использовании атома предполагалось, что США откажутся от своей временной ядерной монополии. Добыча урана и тория должна была быть передана под контроль Агентства по атомным разработкам — международного агентства, которое действовало бы под эгидой Организации Объединенных Наций (ООН). Предложение предполагало отказ постоянных членов Совета Безопасности ООН от права вето в вопросах, имеющих отношение к ядерному оружию, чтобы никто из них не мог нарушить соглашения и при этом избежать наказания, воспользовавшись своим правом вето[277]. Сталин, поняв, что Советский Союз и его союзники могут легко оказаться в меньшинстве и в Совете Безопасности, и Генеральной Ассамблее, это предложение отверг. Между бывшими союзниками в ходе Второй мировой войны сгустилась атмосфера подозрительности и взаимного недоверия, которая позже привела к холодной войне. Как и предсказывали многие, началась дорогостоящая и чрезвычайно опасная гонка вооружений.

Есть множество факторов, которые могут оказывать влияние на любой управляемый людьми институт, добившийся решающего стратегического преимущества, и помешать ему в формировании синглтона. Перечислим некоторые из них: агрегированная функция полезности; правила принятия решений, не максимизирующие выигрыш; неразбериха и неопределенность; проблемы с координацией действий; высокие затраты, связанные с осуществлением контроля. Но как быть в ситуации, когда решающее стратегическое преимущество получает не человеческая организация, а цифровая действующая сила, пусть даже сверхразумная? Будут ли перечисленные выше факторы столь же действенным средством удержания ИИ от попытки утвердить свою власть? Рассмотрим коротко каждый из них и представим, как они могут повлиять на ситуацию.

Обычно предпочтения людей и организаций, управляемых людьми, в отношении ресурсов не совсем точно соответствуют неограниченным агрегированным функциям полезности. Человек, как правило, не поставит весь свой капитал, если шансы удвоить его — пятьдесят на пятьдесят. Страна, скорее всего, не пойдет на риск потерять всю свою территорию ради десятипроцентной вероятности увеличить ее в десять раз. И для отдельных людей, и для правительств действует правило убывающей отдачи большинства переменных ресурсов. Однако это не обязательно будет присуще искусственным агентам. (К проблеме мотивации ИИ мы вернемся в последующих главах.) Таким образом, ИИ с большей вероятностью мог бы пойти на рискованный действия, дающие ему некоторые шансы получить контроль над миром.

Для людей и управляемых людьми организаций также характерен процесс принятия решений, не подразумевающий стремления максимизировать функцию полезности. Например, могут оказывать влияние такие обстоятельства: природная склонность человека стараться избегать риска; принцип разумной достаточности, главным критерием которого является поиск и принятие удовлетворительного варианта; наличие этических ограничений, запрещающих совершать определенные действия независимо от степени их желательности. Принимающие решения люди часто действуют сообразно своим личным качествам или социальной роли, а не стремлению максимизировать вероятность достижения той или иной цели. И опять — это не обязательно будет присуще искусственным агентам.

Между ограниченными функциями полезности, склонностью к избеганию риска и правилами принятия решений, не максимизирующими выигрыш, возможна синергия, особенно в условиях стратегической неразберихи и неопределенности. Революции, даже добившиеся успеха в изменении существующего порядка вещей, часто не приносят результата, на который рассчитывали их инициаторы. Как правило, человек как действующее лицо останавливается в нерешительности, если предполагаемые действия необратимы, нарушают устоявшиеся нормы или не имеют исторических прецедентов. Сверхразуму как действующей силе ситуация может показаться вполне однозначной, и его не остановит неопределенность результата, если он решит попытаться воспользоваться своим решающим стратегическим преимуществом для укрепления собственного господствующего положения.

Еще одним важным фактором, способным препятствовать использованию группой людей потенциального решающего стратегического преимущества, является проблема внутренней координации действий. Участники тайного общества, планирующие захватить власть, должны беспокоиться не только о внешних врагах, но и о возможности оказаться жертвами внутренней коалиции недоброжелателей. Если тайное сообщество состоит из ста человек и шестьдесят из них, составляя большинство, могут перехватить власть и лишить избирательных прав тех, кто не разделяет их позиции, что остановит от раскола победителей, в результате которого тридцать пять человек отодвинут от управления оставшихся двадцать пять? А потом из этих тридцати пяти какие-то двадцать лишат права голоса остальных пятнадцать? У каждого человека из исходной сотни есть все основания защищать определенные устоявшиеся нормы и стараться не допустить общего хаоса, который возникнет в результате любой попытки изменить существующий общественный договор при помощи бесцеремонного захвата власти. Проблема внутренней координации никакого отношения к ИИ не имеет, поскольку он воплощает собой единую действующую силу[278].