Книга Чудо-оружие люфтваффе. Битва из будущего - Дмитрий Зубов

Как потом выяснилось, жертвой Дёринга около аэродрома Дишфорт, в 30 км северо-западнее Йорка, в 0.51 стала «Летающая крепость» Mk.IIIHB815 «BU-J» из 214 Sqdn.

RAF. Шесть членов экипажа во главе с флаинг-офицером Харри Беннетом погибли, а четверо успели воспользоваться парашютами.

Однако в ту ночь это была не последняя победа немецкого пилота: «Несмотря на то что мы летим очень низко, ниже нас вспыхивают навигационные огни еще одного бомбардировщика. Поскольку я не знаком с местностью, а луна исчезает позади гряды облаков, я позволяю этому четырехмоторнику уйти и атакую другой, который находится на конечном этапе захода на посадку. Я уничтожаю этот «Ланкастер» из своих «Schrage Musik», он немедленно загорается и падает, оставляя огромный шар огня».

На этот раз Дёринг неправильно идентифицировал атакуемый самолет. В действительности он сбил «Галифакс» Mk.IIIHX332 «ZA-V» из 10 Sqdn. RAF, который в 1.15 упал около поселка Стейвли, в 10 км юго-восточнее города Рипон. Пять членов экипажа во главе с пилотом флайт-лейтенантом Джоном Лаффоли погибли, а трое – второй пилот, штурман и верхний стрелок – успели выпрыгнуть на парашютах.

Одержав в ночь на 4 марта две победы, Дёринг превысил рубеж в двадцать побед. Затем его представили к Рыцарскому кресту, но до конца войны он так и не получил эту награду.

Среди пилотов, добившихся в ходе операции «Гизела» успеха, был лейтенант Гюнтер Вольф, занимавший должность офицера по техническому обеспечению III./NJG5. Позднее он вспоминал:

«3 марта 1945 г. мы перелетели с нашего аэродрома в Люнебурге в Виттмундхафен, где приземлились в 17.49. С нами немедленно провели метеоинструктаж по очень специальному вылету на дальний перехват над Англией, и затем в 23.21 я взлетел на своем Ju-88G-6. Мой экипаж включал бортрадиста фельдфебеля Хема Шмитца, бортстрелка унтер-офицера Юппа Хорозивича и штурмана унтер-офицера Унберайта.

После пересечения линии немецкого побережья мы снизились до высоты 100 метров, чтобы избежать обнаружения британскими радарами. На подходе к английскому берегу мы могли видеть к югу от себя корабли, которые направлялись на север.

Это стало возможно потому, что вышла луна и видимость была очень хорошей. Эти корабли не представляли интереса для нас, или, по крайней мере, мы так тогда думали!

Немного позже мы поднялись на крейсерскую высоту и впереди, вдоль побережья Уоша и Хамбера, увидели прожекторы, обшаривавшие ночное небо. Чтобы избежать обнаружения, я стал искать область неба, куда лучи прожекторов не перемещались. Миновав ее, я уменьшил обороты двигателей и снизился. Вскоре после этого я увидел вдали какие-то огни и полетел в том направлении. Приблизившись к тому месту, я обнаружил аэродром, который был полностью освещен. Его огни подхода, а также огни взлетно-посадочной полосы и синие огни рулежных дорожек горели с высокой интенсивностью, словно в мирное время.

Я начал снижаться и увидел перед собой четырехмоторный бомбардировщик. Однако, будучи очень быстрым, чтобы приблизиться под правильным углом и с нужной скоростью, должен был сначала выпустить закрылки. Несколько секунд спустя, поскольку наша скорость все еще была слишком высока, мне пришлось также выпустить и шасси. В этот момент бомбардировщик начал разворот, выполняя последний этап захода на посадку. Внезапно аэродромные огни выключились, и по синим выхлопным огням мы могли видеть, что самолет перед нами начал новый вираж. Убрав шасси, мы приблизились, и первые выстрелы поразили бомбардировщик в правое крыло, которое немедленно загорелось. Бомбардировщик пошел вверх, и его хвостовой стрелок начал стрелять, как бешеный. Когда мы прошли под ним, я открыл огонь из нашей «Schrage Musik», и несколько секунд спустя бомбардировщик врезался в землю и взорвался.

Я намеревался возвратиться к тому же аэродрому, но там начали стрелять множество зениток, и мы решили направиться на север. К нашему удивлению, в доках Гулля было много огней, и даже автомобили на улицах ехали с включенными фарами. Мы собирались нанести докам некоторый ущерб, но огни погасли, и вместо этого мы повернули домой. Зная, что в этом районе есть аэростаты заграждения, я снизился до очень малой высоты и направился к середине Хамбера. Видимость улучшалась наличием луны.

Мы миновали маяк Спурн-Хеад настолько низко, что его свет был выше нас! Мы глубоко вздохнули, надеясь, что худшее позади. Мы ошибались! Мы поднялись приблизительно на 1500 метров, когда внезапно оказались под градом артиллерийского огня, и трассеры пролетали мимо наших ушей, словно светлячки. Помните те корабли? Это был конвой, направлявшийся на север, и мы только что влетели прямо в его середину. Я немедленно занял более низкую высоту и невредимым миновал эту армаду».

Однако удача могла отвернуться и от опытных пилотов, таких как, например, командир 2./NJG2 кавалер Рыцарского креста гауптман Хайнц Рёккер, имевший к тому времени на счету уже 60 побед. Позднее он так вспоминал об участии в операции «Гизела»:

«Десять экипажей нашей группы – I./NJG2 – во главе с командиром гауптманом Ратом взлетели в 23.00 с аэродрома Твенте, в Голландии. Мы тогда использовали Ju-88G-6 с экипажем из четырех человек. Я летал с радиолокаторщиком фельдфебелем Карлосом Нугентом, радиооператором лейтенантом Гансом Хайнцем Маттаром и штурманом фельдфебелем Фридрихом Вефельмейером. Наши самолеты дополнительно несли две осколочные бомбы AB50/10. Чтобы избежать обнаружения британскими радарами, мы пересекли Северное море на высоте менее 100 метров, направляясь в назначенный сектор Гримсби – Линкольн. Когда мы увидели береговую линию, то поднялись на крейсерскую высоту 500–1000 метров.

Ночные полеты на малых высотах над Северным морем были очень нервирующей задачей – нам все время казалось, что через мгновение мы врежемся в хорошо видимые гребни волн. Я сконцентрировался только на слежении за показаниями компаса и альтиметра. Я не мог использовать радиовысотомер из-за опасения быть засеченным англичанами. К счастью, погода не была главным препятствием. Небо было частично закрыто облаками, но имелись отдельные просветы. Приблизительно через полчаса после взлета мы пересекли британское побережье. Я начал подъем, чтобы достичь крейсерской высоты, все время осторожно озираясь по сторонам. Было ужасно лететь над территорией противника, где вы могли ожидать, что в любой момент с вами случится что-то неожиданное. До сих пор все полеты, которые мы выполняли, проходили только над нашей собственной территорией.

Ничего не происходило. Мы не видели никаких признаков противовоздушной обороны, таких как прожекторы или артиллерия. Очевидно, что мы все время могли подвергнуться нападению британских ночных истребителей, зная, что «Москито» всегда были оснащены очень чувствительными бортовыми радарами. Мы не включали наш радар SN-2, ожидая обнаружить британские самолеты по их навигационным огням. Кроме того, сигналы SN-2, возможно, могли быть засечены британскими ночными истребителями.

Небо все время оставалось черным, лишь время от времени на земле на мгновение вспыхивал свет. После почти получасового кружения в небе мы заметили вдали, немного ниже нас, навигационные огни одиночного самолета. Это было очень необычное зрелище для нас, – полет с навигационными огнями над нашей территорией был для нас самоубийством, в этом случае обнаружение нас британским дальним ночным истребителем было только вопросом времени.