Книга Николай и Александра - Роберт К. Масси

Для большинства оказавшихся в тисках страха и неведения молодых матерей, дети которых больны гемофилией, надежды на облегчение участи мало и на помощь не всегда следует рассчитывать. Самая большая поддержка, на какую может рассчитывать оказавшаяся в столь трагическом положении женщина, это любовь и сочувствие супруга. И тут государь оказался на высоте. Не было мужа, который относился бы к жене с большей предупредительностью и состраданием или уделял бы больше времени и внимания больному ребенку, чем Николай II. Независимо от того, какими качествами обладал последний царь как монарх, его поведение как супруга и отца будет служить примером для многих поколений.

Вторым источником сил, какие может черпать мать больного гемофилией ребенка, может стать сочувствие друзей. Тут у государыни дело обстояло не совсем благополучно. С людьми она сходилась трудно. Друзья ее детства остались в Германии, а когда она приехала в Россию двадцатидвухлетней девушкой, то оказалась в изоляции. И до рождения наследника императрица не жаловала высший свет с его чересчур веселыми балами и никчемной жизнью двора. Ну а после появления на свет сына она была поглощена собственными заботами; и жизнь, свойственная женщине, занимавшей ее положение, показалась бы ей еще более праздной и суетной. Императрицу не интересовало общество модных дам с их пустопорожней светской болтовней. Ей хотелось обрести простое верное сердце. Сердце друга, с которым, вопреки всем преградам, можно поделиться своими страхами, мечтами и чаяниями.

Как-то раз в письме к княгине Марии Барятинской, одной из немногих подруг, появившихся у Александры Федоровны после приезда в Россию, она призналась в том, что она надеется найти в своих друзьях: «Чтобы стать самой собою, мне нужен преданный друг. Я не создана для того, чтобы блистать в обществе. У меня нет таланта вести пустые разговоры или острить. В человеке мне нравится его внутренняя сущность. Именно это привлекает меня в людях. Ты же знаешь, я из тех, кто любит проповедовать. Я хочу помогать ближним бороться и нести свой крест».

Это стремление помочь ближним в борьбе за жизнь, помочь им нести свой крест объяснялось в известной мере собственными неудачами государыни. Никто так не разочаровывает и не подрывает веру в себя, как невозможность, несмотря на все старания, что-либо изменить. Матери детей, страдающих гемофилией, очень часто испытывают непреоборимое желание помогать тем, кому они в состоянии помочь. В отличие от гемофилии, в мире есть много недугов, с которыми можно бороться. Помогая другим, императрица пыталась сохранить собственную веру и душевное здоровье.

Одной из тех, кому Александра Федоровна оказывала поддержку, была грузинская княжна Соня Орбелиани. Приехавшая в 1898 году в Петербург в возрасте двадцати трех лет, невысокого роста, белокурая жизнерадостная девушка была отличной спортсменкой и превосходной музыкантшей. Императрица любила Соню за ее ум и веселый нрав, но после того, как в результате несчастного случая во время поездки императорской семьи в Дармштадт Соня упала и стала калекой, государыня стала принимать в ней особое участие. Оставив все дела, не обращая внимания на упреки дармштадтских родных и свиты, императрица ухаживала за больной фрейлиной. Соня получила травму позвоночника, болезнь оказалась неизлечимой. Но в продолжение целых девяти лет, которые еще прожила молодая женщина, царица делала все, чтобы скрасить жизнь калеки.

«Государыня оказывала ей огромную моральную поддержку, – писала ее фрейлина баронесса Буксгевден, на глазах которой все это происходило. – Именно она сумела внушить обреченной женщине, знавшей, что ее ждет, это удивительное чувство христианского смирения. Благодаря чему она не только терпеливо переносила страдания, но и продолжала оставаться такой же жизнерадостной и жизнелюбивой. Не заботясь о собственном здоровье, за девять лет государыня ни разу не поднялась к своим детям, не заглянув в Сонины комнаты, находившиеся рядом с половиной, которую занимали великие княжны. Когда болезнь Сони обострялась, государыня посещала ее несколько раз в день, а то и ночью. И родная мать не могла быть более заботливой и любящей. Для Сони заказывались специальные коляски и особые приспособления с тем, чтобы она могла жить такой же полнокровной жизнью, как и все… Соня сопровождала государыню повсюду».

Скончалась Соня Орбелиани в 1915 году в царскосельском лазарете, в котором императрица вместе с двумя старшими дочерьми проработала хирургической сестрой всю войну, ухаживая за ранеными, прибывавшими с фронта. На панихиду царица пришла в одежде сестры милосердия, не переодевшись в черное траурное платье. «Так я словно ближе к ней, чувствую себя в большей степени человеком и в меньшей – императрицей», – объяснила она. Государыня допоздна сидела у гроба, глядя на умиротворенное лицо Сони, и гладила ее золотистые волосы. Когда императрицу позвали домой, она сказала: «Оставьте меня. Хочу побыть с Соней еще немного».

Соня Орбелиани походила на тот идеал задушевного друга, каким он рисовался государыне. Но даже Соне не удалось исчерпать огромных сокровищ души царицы. Помимо ее близких, единственным человеком, которому она всецело открылась, была грузная, круглолицая молодая женщина, Анна Вырубова.

Анна Александровна Вырубова, урожденная Танеева, была на двенадцать лет моложе государыни. Отец ее, обер-гофмейстер Александр Танеев, был композитором и главноуправляющим канцелярией Его Величества. В доме у Танеевых бывали государственные министры, художники, музыканты и светские дамы. Сама Анна посещала привилегированные танцевальные классы, где ее партнером бывал князь Феликс Юсупов, принадлежавший к самой богатой в России дворянской семье.

В 1901 году Анна Танеева, которой тогда было 17 лет, заболела, и императрица навестила ее в больнице. То было одно из обычных для государыни посещений, но романтичная девушка была поражена заботливостью Александры Федоровны. С тех пор Анна стала пламенной приверженицей двадцатидевятилетней царицы. После того как девушка выздоровела, ее пригласили во дворец. Выяснилось, что она хорошо поет и играет на фортепиано. Вырубова позднее писала: «Государыня и я брали уроки пения у профессора консерватории И. А. Ирецкой. У императрицы было чудное контральто, у меня высокое сопрано, и мы постоянно вместе пели дуэты. Ирецкая говорила о голосе императрицы, что она могла бы им зарабатывать хлеб».

Неудачное замужество Анны Александровны лишь укрепило привязанность двух женщин. Хотя Анна Танеева выглядела чересчур полной и рыхлой, у нее были ясные голубые глаза, красивые губы и доверчивый, милый нрав. «Полная и розовая, вся в пушистых мехах, она как будто преувеличенно ласково смотрела на нас, детей, и не очень нам понравилась», – писала Татьяна Мельник-Боткина. В 1907 году за Анной начал ухаживать лейтенант Вырубов, участник Цусимского сражения. Анне он не нравился, но императрица уговорила ее принять предложение. Анна согласилась. Николай II и Александра Федоровна присутствовали на их свадьбе. Но спустя несколько месяцев брак расстроился. Вырубова вспоминала: «Брак с самого начала оказался неудачным… Мой бедный муж страдал наследственной болезнью. Нервная система мужа была сильно потрясена после Японской войны и гибели флота у Цусимы».

Александра Федоровна сочла себя повинной в семейной трагедии Вырубовой и б́ольшую часть свободного времени стала проводить в обществе новой подруги – этой романтической и одинокой натуры. Летом Анну пригласили отправиться вместе с царской семьей в двухнедельное плавание в финских шхерах на борту императорской яхты «Штандарт». Женщины сидели днем на палубе, а вечером, спустившись в салон, при свете лампы, рассказывали друг другу, что у них накопилось на душе. Александра Федоровна вспоминала о детстве, о том, какие у нее были радужные ожидания, как она почувствовала, что ее в России не любят, делилась тревогами за судьбу сына. Разговоры эти, по словам Вырубовой, сблизили обеих, завязалась преданная дружба, какая возникает только между женщинами. Узы ее стали настолько прочны, что они могли сидеть молча часами, без слов понимая друг друга. Тревоги унялись, раны были залечены, доверие восстановлено. Офицеры яхты говорили Вырубовой, что она «проломила стену, столько лет окружавшую государыню». Сама же она писала позже: «Государь сказал мне, прощаясь в конце плавания: „Теперь вы абонированы ездить с нами“. Но дороже всего были мне слова государыни: „Благодарю Бога, что Он послал мне друга“».