Книга Паладин. Изгнанник - Олег Шелонин

– Так, – нахмурился Кевин, – ну, и где он теперь?

– Где, где, – ворчливо пробурчал Люкаа. – Обвешался саблями да кинжалами и побежал во дворец.

– Зачем? – Все-таки юноша до конца еще не пришел в себя, раз задал такой дурацкий вопрос.

– Джавдета резать, – пояснил Зырг, допивая «компот».

– А заодно царя и Гюзель, до кучи, – хмыкнул Бессони.

– Болван! – невольно вырвалось у Кевина. Юноша кинул виноватый взгляд в сторону хозяйки дома. – И давно он убежал?

– Нет. Как раз, перед тем как ты очухался, – проинформировал его Люка.

– Ясно. Пошли выручать.

– Я с вами, – категорично заявила Офелия.

Кевин задумался. Безопасней всего было бы оставить ее дома, на попечение матери Синдбада, но дела в Оль-Мансоре творились странные. Кажется, семейство Саида ибн Алибабы и главного визиря в опале, и еще неизвестно, где сейчас спокойнее – в доме почтенного купца или на шумных улицах восточного города.

– Ладно. Но ты наденешь эту тряпку, – строго сказал он, указывая на паранджу, – чтобы не выделяться из толпы.

Девушка покорно натянула на себя восточную одежду.

– А можно я без этой сеточки? В глаза лезет.

– Что ты, дочка! – всполошилась мать Синдбада. – Порядочной девушке нельзя открывать перед посторонними свое лицо! Правоверные камнями забьют! Без чачвана на улицу не вздумай выходить!

– Какая дикость! – Девушка с отвращением надела на голову сеточку, сплетенную из конского волоса. – Ну, чего уставились? Не смотрите на меня. Я в этом саване такая уродина!

– Герцогиня, – встал перед ней на колено Люка, – вы прекрасны в любом наряде…

– Можешь ведь говорить иногда приятное, – зарделась под паранджой герцогиня.

– …а без него просто сногсшибательны, – закончил прохвост, и тут же схлопотал подзатыльники сразу с двух сторон.

20

– Одно радует, – балагурил неугомонный Бессони, когда спасательная экспедиция покинула дом почтенного купца Саида Алибабаевича, – не заблудимся.

– На чем основана твоя уверенность? – спросила Офелия. – Я в незнакомой местности всегда плохо ориентировалась.

– Держи курс на эти пальмы, и все дела!

Дворик почтенного купца они озеленили на славу. Пальмы возвышались над низеньким заборчиком и действительно служили прекрасным ориентиром.

– Ну, и где мы будем его искать? – прогудел Зырг, вскидывая кочергу на плечо.

– Разумеется, во дворце эмира… тьфу! Царя, – поправился Люка. – дикое измерение. Эй, почтенный, – окликнул бесенок спешащего куда-то правоверного в полосатом халате с мешком на спине, – не подскажешь, где находится дворец калифа дагбадского, который милостью Всеведущего перепрыгнул через один уровень и стал царем всей Агабии в благословенном городе Оль-Мансоре?

– Ты можешь говорить нормально? – одернул приятеля Кевин. – Даже я порой не понимаю, хоть уже не первый день с тобой мучаюсь.

К его удивлению, правоверный понял прекрасно.

– Дворец калифа дагбадского, как и положено, в Дагбаде, – хихикнул он, – а дворец царя Агабии там, куда сейчас стремится душа каждого правоверного. Вы что собираетесь продавать?

– Ну-у-у… – Люка явно растерялся.

– Лучше всего идут крепкие мужчины. – Правоверный окинул взглядом мускулистую фигуру Кевина. – Затем пери и оружие. Во имя Всеведущего, милостивого и милосердного, повелитель правоверных и владыка мира царь Гусейн ибн Арафат в честь помолвки с Гюзель, дочерью его главного визиря Ахмета ибн Гасана, которую он берет в свой гарем любимой женой, решил облагодетельствовать народ Оль-Мансора. Царская сокровищница открыта, и на полновесное золото скупают все! Вах! Как богат оказался наш царь! Народ с утра очередь у дворца занимает! Боится, денег не всех не хватит.

Правоверный поправил на спине мешок и шустро засеменил в сторону центра города. Друзья переглянулись и поспешили следом. То, что около дворца идет грандиозная скупка, они убедились, увидев кузнеца, который, пыхтя от натуги, волок к царскому дворцу молот и наковальню. По дороге они обогнали пожилую пару. Женщина не могла сдержать слез. Старик ее утешал.

– Мне недолго осталось жить. Еще год-другой, и я предстану перед Всеведущим. А на то, что мы выручим за меня, женим сына. Да ниспошлет Всеведущий счастье и благоденствие нашему мудрому царю. Самим нам денег на такой калым и за сто лет не накопить!

– Пацаны, – обалдело прошептал Люка, как только старики остались позади. – У вас нет ощущения, что мудрейший, или как там его… царь, короче, слегка рехнулся?

– Синдбада это вряд ли утешит, – покачал головой Кевин. – Теперь понятно, почему он вместе с Джавдетом хочет вырезать заодно и царя с Гюзель.

– Да, – согласился Люка. – Но державный в данный момент на пике славы, и народ нашего недоделанного камикадзе может не понять.

– Можно подумать, мы тебя понимаем, – фыркнула из-под паранджи девушка.

– В этих случаях очень хорошо помогает кочерга, – намекнул Зырг.

– Что ж тут непонятного? – разозлился Люка. – Порвут нашего морехода на куски, так и не дав ему ни разу выйти в море, и не о ком потом будет Шахразаде свои сказки читать.

– Горбатого могила исправит, – хмыкнул юноша. – Однако мы отвлекаемся. Зырг, ты выше всех. Синдбада на горизонте не видно?

– Пока нет.

Они уже шли вдоль огромной очереди. Купцы с самым разнообразным товаром, сваленным на телеги, стояли здесь вперемешку с горшечниками, оружейниками, красильщиками, седельщиками, и все они оглушительно спорили и кричали, тыкая пальцами в номера, написанные на ладонях.

– Чего это они? – удивился Кевин.

– Ха! Оль-Мансор идет семимильными шагами по пути социального прогресса, – довольно невразумительно пояснил Люка. – Доводилось мне видеть такие же очереди в одном забавном мире. – И внезапно запел:

Весь мир насилья мы разрушим

до основанья, а затем…

– Куда прешь, горлопан? – перегородил дорогу Люке какой-то взмыленный купец. – У тебя какая очередь?

– Меня презренный металл не волнует, – высокомерно заявил Бессони. – Если ты думаешь, что я иду продавать или продаваться…

– Вы только послушайте, правоверные! Он не желает продаваться! Еще один умник на нашу голову. Зачем ты тогда идешь во дворец нашего мудрого, могучего и благочестивого царя, попирающего ногами вселенную? Вот я говорю честно, так как честный купец – хочу продать ему мешок анаши и два мешка гашиша, и я, опять-таки честно, записался в очередь. Мой номер три тысячи семьсот шестнадцатый, – поднял он пухлую ладошку с начертанными на нем цифрами. А где ваш номер, малоуважаемые неучтивые иноземцы, где?

– В Караганде! – разозлился Люка.