Книга Да будет воля моя - Дженнифер Бенкау

— Только не это. Уже все в порядке. — Несмотря на свое положение, у Дерии на душе становится легче, ведь теперь есть объяснение его исчезновению.

— Я появился очень не вовремя или как? — Он кривит рот в саркастической ухмылке. — От всей души поздравляю, я в этом просто чемпион мира.

— Нет, ты не пришел не вовремя, — отвечает она. Такого быть не может. — Дело в том, что у меня с нервами сейчас дела обстоят не самым лучшим образом. А теперь у меня еще и голова разболелась. — Она проводит рукой по голове и обнаруживает над правым ухо шишку.

— Мне действительно очень жаль, — повторяет Якоб. — Я попытался поймать тебя, но все случилось слишком быстро. Ты упала и ударилась головой о ступеньку. Тебе хоть не очень больно?

Она не помнит, чтобы он когда-то был таким неуверенным. Через каждую пару фраз он извиняется. Кажется, этот случай произвел на него очень тяжелое впечатление. Бедный, ей неприятно, что он из-за нее так беспокоится.

— Да ничего страшного, я так думаю. Просто очень больно. Наверное, мне на завтра понадобится шляпа или шапка, чтобы не выслушивать дюжину глупых вопросов и не давать дюжину глупых ответов.

— Подожди, — отвечает Якоб, встает и выходит из гостиной.

Она слышит, как он возится в кухне и немного спустя возвращается.

— Надо это охладить, тогда не будет такого сильного отека. Я, к сожалению, не нашел ничего лучшего, чем замороженную петрушку, идеальным был бы горох, но лучше петрушка, чем вообще ничего. В любом случае, травы полезны для здоровья.

Она чувствует себя как-то странно, когда он прижимает пакетик к ее шишке:

— Я правильно понимаю, что была без сознания и ты занес меня в мою квартиру?

«Пожалуйста, скажи, что я, по крайней мере, сама заползла сюда».

Но Якоб кивает:

— Ты увидела меня, громко закричала, швырнула в меня свою связку ключей, а затем просто потеряла сознание. Я, наверное, испугался, прежде всего того, что не сразу смог привести тебя в чувство. Где-то на две минуты ты полностью отключилась. Я бы сразу позвонил в «скорую помощь», но, к сожалению, мой мобильный телефон исчез, а я не знал, где находится твой.

Дерия смотрит на свой домашний телефон, который стоит в двух метрах от него. К счастью, ему не пришла в голову идея использовать его. Приезд «скорой помощи» сегодня был бы вершиной драмы, стоил бы ей остатков нервов и, возможно, денег тоже.

— Я, — бормочет он, когда замечает ее взгляд, — был несколько переутомлен, вынужден это признать.

— Да все уже в лучшем виде. Я бы никогда не впустила тебя сюда, если бы даже целая орда санитаров штурмовала мою квартиру.

— Могу себе представить.

— Сегодня здесь было больше людей, чем когда-либо.

— В самом деле? — Он поправляет временный холодный компресс и отводит волосы Дерии в сторону. — Рассказывай. Ты устраивала здесь вечеринку и не пригласила меня?

— Да, было бы неплохо, — отвечает она. Голова болит, но далеко не так сильно, зато прикосновения Якоба доставляют ей удовольствие. — Но я не могла до тебя дозвониться.

А затем она рассказывает ему, что случилось. Когда она рассказывает о двух проникновениях в ее квартиру и об ужасной находке в своей постели, Якоб бледнеет, да так, что его кожа кажется почти прозрачной, а жилы на лбу, висках и подбородке резко выделяются. Если бы Дерии понадобилось доказательство для того, что он не может быть преступником, то оно вот, именно сейчас у нее в руках. Люди умеют манипулировать, играть, притворяться и применять свои слова, жесты и мимику, но никто не сможет специально побледнеть.

Даже Один, кажется, замечает, что Якобу плохо. Он, мурлыча, трется о его ноги, словно хочет его поддержать. Кота ничуть не смущает то, что Якоб не обращает на него внимания.

Дерия немного сердится, что вообще задумывалась об абсурдном утверждении Солнца. Какой мотив может быть у Якоба, чтобы вредить ей? Кроме Солнца, он — первый человек, который, кажется, действительно беспокоится о ней, который не использует ее ситуацию и не смеется над ней. Роберт, конечно, давно уже стал бы упрекать ее, что она сама виновата в этом коллапсе, говорить, что ей просто нужно больше спать и лучше питаться, тогда такого бы никогда не случилось. У Роберта всегда наготове были простые решения, и он никогда не занимался проблемой дольше, чем это было необходимо.

— Как я могу тебе помочь? — спрашивает Якоб после минуты молчаливого размышления. — Подскажи, что я могу сделать?

«Останься здесь!» — больше всего хочется крикнуть ей. Но этого сказать она не может. Не после этих двух событий — один раз секс и этот странный вечер здесь. Конечно, Якоб не какой-то случайный мужчина, с которым она видится впервые. Она ведь его уже знает, каждую родинку на его коже, каждую линию его тела. Тем не менее она не может его так воспринимать. Тем самым она бы сразу прогнала его снова.

— Думаю, что с новым замком я здесь в безопасности, — говорит она. Насколько хорош был этот план и как он рассыпался, она уже доказала. — До тех пор, пока я сама себя здесь не загоню в нокаут, потому что всего боюсь. Я должна выдержать.

Взгляд Якоба говорит, что именно в этом и заключается проблема — в ее нервах. Она сама это знает и в душе благодарит его за то, что он не сказал это вслух.

— Ты мог бы дать мне следующую часть твоей рукописи, — говорит она.

— Правда? Ты хочешь читать дальше?

— Я должна. Пожалуйста, не говори, что ты не писал ничего больше и я теперь должна целыми неделями ждать каждую новую главу.

— Нет, книга почти готова. — На его лице улыбка борется с выражением страха. — Я правильно понимаю тебя — он тебе нравится? Или этот роман как дорожно-транспортное происшествие — страшно, но ты просто не в силах оторвать взгляд?

Она смеется, и вся ситуация уже почти забыта.

— Твой роман великолепен, Якоб. Я бы никогда не подумала, что ты умеешь так писать.

— Так? — Он заинтересованно поднимает бровь. — Такой мыльный? Такой театральный?

Он очень хорошо умеет ловить комплименты, считает она, поэтому говорит только:

— Вот именно, — и наслаждается его смущенным лицом. — Нет, глупости, я имею в виду то, что он такой жизненный. Я хорошо помню твои статьи в школьной газете. Твоя подпись стояла там, где были нужные формулировки, не только очень чистые, а очень точные, тщательно расследованные факты, и ни одного лишнего слова. Поэтому я предполагала, что мне придется читать роман в этом трезвом холодном стиле.

Он качает головой:

— Тексты для газет должны быть трезвыми и понятными. Но не романы. Романы должны быть приятными, романы должны опьянять, как коктейль, — ты должна заметить, что внутри, когда уже слишком поздно.

Дерия вздыхает:

— Мы понимаем друг друга. Если это был твой план, то он раскрыт.