Книга Тур Хейердал. Биография. Книга 1. Человек и океан - Рагнар Квам

Несомненно, что полинезийское понятие любви значительно отличалось от того, что подразумевалось под этим словом в Норвегии 1930-х годов. Но назвать беспорядочную половую жизнь полинезийцев проституцией мог только предубежденный человек. Учитывая, что Тур Хейердал долго изучал полинезийскую культуру в библиотеке Крёпелиена, нельзя сказать, что его предубеждение основывалось на отсутствии знаний. Напротив, объяснение следует искать в господствовавших во времена его юности взглядах на сексуальность, которых придерживалась и его добропорядочная мать. Для чопорного Хейердала несоответствие поведения полинезийцев моральным нормам, привитым ему в детстве, было настолько грубым, что он воспринял это почти как оскорбление.

Он отправлялся в Полинезию не только жить в джунглях, он хотел поближе познакомиться с туземцами и их культурой. Живя на Фату-Хиве, он многое узнал и о собственной душе, но путешествие не сформировало у Хейердала стремления к большей терпимости. В том же интервью он возлагал вину за ужасное положение полинезийцев на «так называемых белых людей», но, считая туземцев жертвами жестокого поведения европейцев, он не стеснялся едких характеристик и в их адрес. Насколько у него отсутствовало понимание политических процессов в собственной части мира, настолько же он не разбирался в причинно-следственных связях между действиями колониальных властей и прискорбным положением туземцев.

Турне с лекциями оказалось успешным. Тур выступал в городах и деревнях, перед студентами и на радио — и всякий раз, в зависимости от аудитории, рассказывал по-разному. Его высокий, негромкий голос завораживал публику. Таким образом, Хейердал независимо от своего отношения к полинезийцам, сделал немало для популяризации их культуры.

Между лекциями Тур и Лив переехали в домик над Лиллехаммером. Бывший его владелец, Пелле Хаслев, управляющий гостиницы «Невра Хойфьелльхотель», назвал его «Свиппопп» («Сбежать наверх»), так как любил время от времени сбегать сюда, когда ему требовался отдых от туристов. Ни Туру, ни Лив название их нового жилища не понравилось, но они решили его не менять.

Маленькое помещение в сарае Тур использовал как рабочий кабинет. Скромная обстановка состояла из письменного стола, плетеного стула и книжной полки. Тепло обеспечивала печка, керосиновая лампа — свет. На полке стоял глобус, повернутый Тихим океаном к владельцу кабинета.

Здесь Хейердал работал над рукописью книги и готовил новые лекции. Находил он время и для чтения. Книги лежали штабелями, и все они были посвящены одной теме — американским индейцам.

В библиотеке Крёпелиена он узнал, что колыбель полинезийцев находится в Азии. Но пребывание на Фату-Хиве и Хива-Оа заставило его усомнился в правильности этого утверждения. Не могли ли предки полинезийцев с таким же успехом прийти туда из Америки? Этот вопрос продолжал занимать его и по возвращении домой, и наконец он получил возможность приступить к поискам ответа на него. Но чтобы продвигаться дальше, надо было узнать больше о жизни людей в доколумбово время, о том, как они расселялись вдоль побережий Северной и Южной Америки. В этом крёпелиеновские книги ему помочь не могли, поэтому он стал искать сведения в библиотеке университета Осло.

Когда Тур бывал в столице, читая лекции или по другим делам, он отбирал нужные книги, но заботы о том, чтобы монографии были заказаны, доставлены в Лиллехаммер, получены и после прочтения отправлены обратно, обычно поручал Лив.

Тур воспринимал как должное, что Лив брала на себя всю практическую работу и по другим делам. Она готовила еду, стирала одежду и убирала дом. Лив готовилась к появлению ребенка и заботилась о том, чтобы, когда он родится, все необходимое было на месте. Без электричества и воды вести хозяйство было нелегко — это создавало дополнительные трудности.

При этом Лив живо интересовалась занятиями Тура, они оживленно обсуждали все, что он находил в книгах. Их, например, поразило удивительное сходство некоторых индейцев на фотографиях с Терииероо и Теи Тетуа, которые, в глазах Тура, представляли собой последних «настоящих» полинезийцев. Они также очень удивились, заметив, что индейцы используют орудия труда практически того же типа, что они видели на Фату-Хиве. Оба народа шили одежду из коры деревьев, а молоты, которыми эту кору обрабатывали, имели явно выраженные сходные признаки. То же самое касалось каменных топоров. Еще они поняли, что как у полинезийцев, так и у индейцев не было керамики, а пищу и те и другие готовили в земляных печах.

Помогая мужу во всех его делах, Лив однако в некотором роде вынуждена была отказаться от собственного интеллектуального развития. Когда они вернулись в Норвегию, сразу стало ясно, что только один из них сможет продолжить учебу. Причин тому было несколько, и самая главная была связана с их финансовым положением. Было принято вполне естественное по тем временам решение — что учиться будет Тур. Лив не жалела, что ей пришлось навсегда распрощаться с экономикой. В конце концов она всегда мечтала о журналистике и решила учиться на экономиста только потому, что журналисту полезно знать экономические законы, по которым развивается общество. Она хотела писать, делать репортажи.

Лив удалось опубликовать в норвежской прессе несколько статей о приключениях в Тихом океане. У нее было меньше журналистского опыта, нежели у Тура, но по стилю изложения она мужу не уступала. Однако необходимость помогать Туру в его интенсивной работе, беременность и добровольная изоляция на хуторе в горах над Лиллехаммером, не оставили Лив выбора. Журналистику пришлось отложить до лучших времен.

Она превратилась в домохозяйку.

Из-за частых поездок мужа ей все чаще приходилось оставаться одной. Хотя нельзя сказать, что она была в полном одиночестве. Вскоре после того, как они купили Свиппопп, свекровь продала квартиру на улице Камиллы Колет и переехала в дом, находившийся всего в трехстах метрах от них. Алисон ничего не связывало с Лиллехаммером, если не считать дачу, что она когда-то снимала в Хорншё. Но в Осло она чувствовала себя одинокой. Она прекратила общение с владельцем пивзавода из Ларвика, а до семьи в Тронхейме было далековато. В Рустахогде Алисон снова могла каждый день видеть сына; она привыкла быть рядом с Туром с тех пор, как покинула супружескую спальню и переселилась в его комнату Похоже, Алисон больше не хотела отпускать сына от себя — то ли для того, чтобы защищать его от жизненных невзгод, то ли для того, чтобы руководить его поступками, а вероятнее всего, и для того, и для другого.

Из своих многочисленных детей Тура она любила больше всех, она его почти обожествляла и со временем впала в психологическую зависимость от него. Впрочем, что касается переезда Алисон, то в дело вмешались и практические соображения. Хейердалы ждали ребенка, и кто, как не будущая бабушка, мог оказать им наилучшую помощь в устройстве быта.

Лив нравилось общество свекрови. Они не успели толком познакомиться до поездки на Фату-Хиву, но в Свиппоппе сблизились и стали доверять друг другу. Как и Тур, Лив звала Алисон мамой. У свекрови и невестки был одинаковый тип интеллекта, и их взаимная симпатия постепенно переросла в дружбу.

Все лето Тур неустанно трудился над рукописью, прерываясь только на еду, которую Лив подавала на кухне. Он писал от руки. Затем Лив помогала ему перепечатывать рукопись на маленькой портативной печатной машинке. В августе текст был готов, и Тур снова отправился к знаменитой медной двери «Гильдендаля».