Книга Пособие по укрощению маленьких вредин. Агрессия. Упрямство. Озорство - Юлия Щербинина

В Волгограде пятеро детей в возрасте до 10-ти лет пытались обезвредить противотанковый снаряд с помощью топора. Все оказались в больнице с травмами разной тяжести…

7-летний «камикадзе» играл на рельсах на подъезде к Тобольску (к счастью, обошлось без трагедии).

6-летняя девочка из амурского посёлка сильно пострадала в результате «игры» с электродетонатором.

8– и 9-летние «альпинисты» вознамерились покорить Никольскую сопку в Петропавловске.

В крайних случаях озорство принимает криминальный характер и квалифицируется как явное правонарушение. К таким случаям относятся хулиганские действия, акты вандализма. Вот также показательные истории.

В городе Глазове второклассник поджёг обшивку и спалил кабину отцовского МАЗа.

Трое ребятишек, старшему из которых 10 лет, разрушили 29 надгробий на кладбище в Белохолуницком районе. По иронии судьбы, последнее злодеяние было совершено аккурат в День защиты детей…

Иностранные ребятишки тоже не промах. Так, в Румынии двое дошколят совершили набег на детский сад: испортили часть инвентаря родного заведения, похитили карандаши, книжки-раскраски и немного денег.

Примеры таких страстей-мордастей здесь для того, чтобы особо подчеркнуть: грань между пустяковыми проказами и серьёзными проступками – достаточно тонкая и легко преодолимая. Поэтому при оценке подобных случаев нужно, с одной стороны, делать «скидку на возраст» и учитывать особенности мышления и поведения детей. Но, с другой стороны, надо учитывать объективные обстоятельства и прогнозировать возможные последствия.

При этом озорство очень-очень притягательно. Тут и увлекательное приключение, и преодоление запретов, и претензия на взрослость, и просто весёлое развлечение. Вспомним детишек из повести Л. Давыдычева про второгодника Ивана, загнавших сверстника на крышу сарая и обстрелявших его камнями. Знаете, какова финальная фраза этой сцены? «И всё-таки лучше шпиона, чем Алик, не найти». Ну что тут скажешь…

Точно так же и шалости, и озорство имеют общие истоки, а именно:

♦ незнание (недостаток жизненного опыта);

♦ нехватка внимания («из мести»);

♦ недозагруженность занятиями («от скуки»);

♦ самовыражение (рисовка, игра «на публику»);

♦ испытание и проверка взрослых (действия «назло»).

Но есть и особая проблема: современные психологи и педагоги всё громче бьют тревогу по поводу общего снижения эмпатии – способности сочувствовать, сопереживать, сострадать. Многих ли детишек эпохи формата 4-D проймёшь страданиями Русалочки, нищетой Золушки, страхами Красной Шапочки? Если ребёнок и отождествляет себя с персонажами, то преимущественно с «неуловимыми», «неистребимыми», «бессмертными».

Отсюда – явное смещение мотивации поведения. Многочисленные эпизоды детской жестокости и злостного хулиганства имеют основой не агрессию, но именно озорство. Не враждебное намерение, а забаву, развлечение. Например, широкий общественный резонанс получил вопиющий случай, когда школьники облили бензином и подожгли товарища. Самое ужасное в этой ситуации – отсутствие негативного мотива: ребята действовали не из злости, ненависти или мести, а… «просто так», «в шутку», «ради прикола».

Другой, менее трагический, но тоже реальный случай: в начальной школе на перемене в пустом классе сидит ученик и что-то переписывает в тетрадку; мимо открытой двери по коридору пробегает школьник из той же параллели – внезапно заскакивает в класс и что есть силы засаживает кулаком в нос пишущему. Свою жертву он впервые видит, сам до сего момента ни в чём особо предосудительном замечен не был – с чего вдруг такая дикая выходка? А так, «от нечего делать», «со скуки», «от избытка силушки молодецкой».

Положение осложняется ещё и тем, что в подобных случаях дети очень часто вообще не в состоянии объяснить причины своего хулиганского или разрушительного поведения. «Не знаю!»; «Так вышло!»; «Я нечаянно!» – вряд ли вы услышите нечто вразумительнее этих пустых и беспомощных фраз.

Детское озорство часто иррационально – нелогично, внешне бессмысленно, необъяснимо объективными обстоятельствами и невыразимо «взрослыми» словами.

Очень выразительно это изображено в трагикомическом рассказе Бориса Минаева «Стакан воды», герой которого остался под «домашним арестом» за проделки. Мальчугану надоело скучать в одиночестве, и он решил развлечься поливанием прохожих с балкона водой: сначала – из стакана, затем – из ведра и наконец – из шланга… Лишь оперативное вмешательство соседки спасло квартиру от потопа.

«– Лёва! – сказала мама, разрубая воздух ладонью. – Будь добр! Объясни мне, пожалуйста. Чётко и ясно. Что означает. Твоё поведение.

Я пожал плечами.

– И это всё? – леденящим душу голосом спросила мама.

– Мама, – убедительно сказал я, даже сам поразившись про себя своей убедительности. – Ну как я могу объяснить тебе то, что объяснить в принципе невозможно?»

Та же проблема хорошо раскрывается в повести Ирины Лукьяновой «Стеклянный шарик». Маленькая девочка Ася «знает, что она глупая. Что она ни сделает, всё выходит не так. Её потом приводят, ставят, спрашивают: Ася, ну скажи, ну зачем ты это сделала? А она не может ответить. Клоун был страшный и смотрел, поэтому оторвала глаза и выбросила в унитаз. А если они там плавают и глядят, и всё ему в голову передают, то и голову оторвала и выбросила в другое место».

Невыразимость – один из сквозных мотивов литературы о детях и для детей. Повторяющиеся эпизоды, зеркальные сцены, кочующие сюжеты. Российским Лёве и Асе вторит немецкая «девочка, с которой детям не разрешали водиться»: «Людям нельзя всего говорить – им ведь никогда по-настоящему не объяснишь, почему ты сделала что-нибудь такое, что они считают плохим».

Невыразимость – типичнейшая особенность детских поступков (и проступков). Мотив имеется всегда, но не всегда есть слова для его описания и объяснения. Воистину: биться над разгадкой некоторых детских поступков – всё равно что биться в кровь о глухую стену или пытаться подобрать шифр из миллиарда возможных комбинаций! Эта сложность совмещения детского и взрослого миров, трудность «перевода» с детского языка на взрослый во многом определяет негативный вектор отношений: отчуждение вместо близости, скандал вместо диалога…

Условно детские шалости и проказы можно разделить на три категории[44].

1. Игры.

Ребёнок демонстрирует ловкость, силу, изобретательность, смекалку, фантазию.

Саша (5 лет 2 месяца) увидал, что бабушка, наклонившись, поправляет разбросанные под вешалкой галоши. Он вскочил на стульчик, а с него сел на бабушку верхом, закричал: «Гоп, гоп… я наездник… вперёд. Прыжок через обруч… гоп…»