Книга Время шаманов - Аве Бак

─ Нет!

Схватил шаман «Охонь Хэглуна» и ударил в него что есть силы. Загудел бубен грозно, страшно. Отвалилась у Мангыса крайняя голова и покатилась к ногам шамана. Заревел Мангыс, пошел на шамана биться до смерти.

Тогда второй раз ударил шаман в бубен еще сильнее прежнего, и отпала у Мангыса вторая голова. Остановился Мангыс, испугался, что совсем без голов останется.

─ Бери, бери его, – толкнул мешок с душой хвостом к ногам шамана. – Только помни старик, что тебе белые сэвэки сказали. Как пойдёшь его чёрную тропу под землей удерживать, тут я тебя и найду.

Ничего не ответил шаман Мангысу. Развязал мешок и проглотил белую душу своего названного внука, на бубен встал и полетел наверх в земной мир.

На следующий день поймал шаман в лесу двух мышей, а ночью стал у костра бить в «Охонь Хэглуна» и просить мышей расти в темноте в больших чёрных собак, которые бегут за проклятым человеком всю его жизнь. Стали мыши расти быстро-быстро и превратились в огромных чёрных собак. И велел им шаман жить в этом лесу и ходить по снам людей, которые его названного внука умирать отправили и лечить не захотели. И поклялись собаки шаману, что пойдут к этим людям во все сны и не дадут им покоя до их последних дней. А когда установил он равновесие между хорошим и плохим, то собрал в мешок свои вещи и части снадобья, и пошел к больному внуку.

Велел он Анне нагреть воды в доме во всех кастрюлях и уйти на три дня и три ночи из своего жилья, но перед этим принести ему чёрную и белую курицу. Принесла она и ушла к соседке напротив.

Взял шаман один котёл с горячей водой и выпустил туда кровь белой курицы. Потому что белая дорога, белая жизнь, белые дела, белая душа и белый день.

Взял шаман второй котёл с горячей водой и выпустил туда кровь чёрной курицы. Потому что чёрная дорога, чёрная жизнь, чёрные дела, чёрная душа и чёрная ночь.

И поливал шаман Кольку то белой, то черной водой и пел под гул «Огня Хэглуна» песни жизни и смерти. И так было два дня.

На третий день он сложил куриные кости в две дороги на полу и положил Кольку между двух дорог и нарисовал ему на груди своей кровью из левой руки знаки мироздания. А потом открыл мальчику рот и влил снадобье и пустил в него из своего рта проглоченную душу. Залетела душа в мальчика и забилась радостно в сердце его, заплясала по его костям ото лба и до пяток.

Отошел шаман и стал ждать, к какой из дорог – белой или черной потянется рука Кольки, когда откроет он глаза.

Открыл глаза Колька, сел на полу, сидит, смотрит вокруг. И потянулась рука его к костям чёрной дороги. Взял он кусок дороги и поднес к глазам поближе. Посмотрел и кинул кость в сторону. Потом взял кость из белой дороги. Поднес поближе и не бросил, а за второй костью потянулся.

Возликовал старик. Стёр тряпкой знаки кровавые с груди мальчика, усадил его на кровать и пошёл во двор, что бы обрадовать Аньку, что с утра ждала разрешения в дом свой войти.

С той поры Колька к старику привязался как родной. А тот его потихоньку учить стал. Как по лесу ходить, как зверя и птицу ловить, какие травы для жизни, какие для смерти. Песням своим учил, языку. Со временем рассказал парнишке, отчего не умер тот и кто он такой – дед Борька на самом деле. И попросил внук научить его быть шаманом. Семь лет обучал старик мальчика, семь лет изо дня в день готовил его в путь в тайгу.

Старик и мальчик идут по дневному лесу, который сквозь плотные кроны деревьев пронизан острыми стрелами солнечных лучей. Делаешь несколько шагов и стоишь на светлом пятне, быстро согреваясь небесным теплом, ещё несколько шагов и уже объят со всех сторон тёмной прохладной чащей, той самой, что всю жизнь не нежилась солнцем.

– Вот, Колька, слышь, такой путь шамана. – Берётся за обычные свои разговоры Бальжит. – Или светлый путь или тёмный. Они рядом. На каждом немножко стоишь. Нельзя войти в свет, не шагнув через тьму. Легко уйти во тьму со светлого места. Сам выбираешь, где остановиться. Шаман на бубне-коне всегда скачет из света во тьму, изо тьмы во свет. Ему нада так.

Мальчик идёт, молчит, слушает. Он знает, нельзя перебивать шамана-учителя вопросами, когда тот говорит. Следует ждать разрешения. Дед Борька может и день, и два, и неделю говорить только сам. Не даёт знака, что настало время вопросов от ученика. Задал вопрос без дозволения шамана, – себе хуже сделал. Знание, которое от учителя вышло, лисой юркнуло в голову, испугается глупого вопроса, убежит и спрячется. Пойди, верни его потом. Колька старательно молчит, не пугает рассказ-лису.

В то время, когда учитель говорит об искусстве шаманском, все белые духи ему помогают и шепчут слова, которые он позабыл, а злые духи сопротивляются, пытаются сбить шамана с толку, украсть знание. Если злые духи уж очень разойдутся, Бальжит берёт бубен, начинает им просительные песни петь, награду большую обещать и пугать немножко. Пугает окольными путями, намекая, что лучшие куски мяса на жертвенном блюде оставит, не отдаст тем, кто сильно голову морочил, мешал рассказ вести. А злые духи сильно и не портят обучение, надеются они, как пояснял дед Борька, что смогут Николая на тёмный путь забрать, сотворить из него кара-кама – чёрного шамана.

– Не ходи внук тёмной тропой, – остерегает Бальжит, – не живи тёмными мыслями, смерти другим не желай, здоровья не отбирай, слабых не обижай, много не ешь, для забавы на охоту не ходи, с бедного ничего не бери, с богатого много не бери, духам крови и мяса не жалей.

Ещё Колька плотно держит в голове две вещи, которые, по словам деда Борьки, стали определяющими для обучения. Первое то, что Колька сирота. Отец погиб на фронте. Шаман поясняет, что в их роду только сироты допускаются к шаманскому делу.

– Каждый род по-своему ищет шамана нового, которого старый будет учить. У одних отец учит сына, у других – дядя племянника, у третьих – шаман отбирает ребёнка в охотничьей семье. У нас нужно искать сироту. Когда мальчик становится сиротой, духи указывают на него и говорят шаману: «Он сам. Он без отца или матери. Ты будь ему как отец или как дед. Это мы его тебе нашли».

Вторая причина – способ, каким духи указали Бальжиту на Кольку. Колькина страшная болезнь. Болезнь, опять же, по Бальжитовым словам, испытание на пригодность. Чем тяжелее хворь, чем дольше горит тело и гуляет сама в ином мире душа, тем яснее знак сверху.

– Ты когда болеть внучок, я сразу понял знак. В дверь вошёл, мне в лицо огонь. Я бубен взял и тихо-тихо духам стукнул. Они твою душу чуть-чуть отпустили и ты пить просил. Вот мой ученик – узнал я тебя.

Ещё шаман говорил, что в Кольке много плохого внутри живёт. Много чёрного. Поэтому он будет очень сильным шаманом, по силе равным кара-каму, но должен остаться на светлой дороге.

– Тебя наш зверь кусать будет. Нада, нада. Не бойся. – Улыбается названный дед. – Росомаха звать нашего зверя. Мы все её дети. Я и мой род и ты тоже. Он твою кровь на зубах белым духам отнесёт, они твой путь защитят.

– А когда укусит? – Спрашивает Колька.