Книга Анти-Суворов. «Ледокол» опровергнут! - Сергей Жевалов

Советские военные историки не пропускали никакой «целый исторический пласт». Выше были воспроизведены работы В. А. Анфилова.

И в двенадцатитомном коллективном фундаментальном историческом труде выдающихся и ведущих советских ученых «История второй мировой войны 1939–1945» воспроизводятся дискуссии ведущих советских военных теоретиков. В частности: «Исследованию характера начального периода будущей войны были посвящены многие работы Я.И. Алксниса, Р.П. Эйдемана, В.Ф. Новицкого, А.Н. Лапчинского и других. Теоретическое решение проблем подготовки и ведения первых операций войны рассматривали А.И. Егоров, Е.А. Шиловский, Л.С. Амирагов, В.А. Меликов, С.Н. Красильников и другие.

Летом 1933 года начальник Штаба РККА А. И. Егоров представил Реввоенсовету СССР тезисы о новых оперативно-тактических проблемах, в которых обращалось внимание на качественный и количественный рост мощных технических средств борьбы, заставляющих по-иному решать вопросы начального периода войны и ведения современных операций. По мнению А.И. Егорова, противник, применяя скрытую мобилизацию, может быстро сосредоточить сильную армию из крупных мотомеханизированных, пехотных, авиадесантных частей, конных масс и боевой авиации и внезапно вторгнуться на чужую территорию. Военные действия сразу охватят пространство на глубину 400–600 км и нанесут значительный урон коммуникациям, военным складам и базам, воздушным и морским силам. Таким ударом противник способен уничтожить войска прикрытия, сорвать мобилизацию в приграничных районах, помешать развертыванию армии, занять важные в экономическом отношении районы. Однако, писал он, одна лишь армия вторжения не может решить исход войны.

В тезисах А.И. Егорова в концентрированном виде были изложены те важнейшие выводы, к которым пришла советская военная мысль уже в первой половине 30-х годов, значительно опередив развитие военной теории в капиталистических странах.

Эти ее выводы совершенствовались и развивались целой плеядой советских военных теоретиков. Один из них – Е.А. Шиловский следующим образом оценивал течение начального периода возможной будущей войны. „Ожесточенная борьба… развернется с первых часов военных действий на большем пространстве театра военных действий по фронту, в глубину и в воздухе… При этом следует рассчитывать не на молниеносный разгром армий классовых врагов, а готовиться к упорной и ожесточенной борьбе“, в ходе которой только и может быть достигнута окончательная победа. Однако, признавал он, применение новых средств борьбы в начале войны может „настолько сильно потрясти противника, что результат их действий скажется решающим образом на ходе последующих операций и возможно даже на исходе войны“.

Шиловский рекомендовал массированно использовать авиацию, подчинив основные ее силы главному и фронтовому командованиям, а подготовку вооруженных сил страны вести таким образом, чтобы в короткий срок развернуть массовую армию, оснащенную современной техникой, способную осуществлять крупные операции с первого дня начального периода войны.

Л.С. Амирагов в статье „О характере будущей войны“ исходил из того, что против СССР выступит коалиция в составе Германии, Японии и других государств – главных носителей открытой империалистической экспансии. Агрессоры будут стремиться развязать войну внезапно и закончить ее в кратчайший срок, попытаются „придать начальному периоду войны решающее значение, что в свою очередь предполагает широкое пользование маневренными формами борьбы“.

Об операциях начального периода писал также и С.Н. Красильников. Учитывая уроки агрессии против Эфиопии и Китая, он предполагал, что будущая война может начаться „как внезапное нападение тяжелой бомбардировочной авиации с воздуха на жизненные центры страны, соединенное с глубоким вторжением крупных мотомеханизированных… масс, поддержанных действиями легкой боевой авиации по железным дорогам и транспортным средствам, необходимым для сосредоточения боевых сил“.

Следовательно, советская военная мысль в содержание начального периода войны включала не только мероприятия подготовительного характера, но и широкие боевые действия на земле, в воздухе и на море заранее отмобилизованных и развернутых в приграничных районах армий вторжения и армий прикрытия. В ходе этих сражений начальный период войны будет непосредственно и постепенно перерастать в период действий главных сил.

Таким образом, советская военная теория задолго до Второй мировой войны правильно определила те методы ее подготовки, развязывания и ведения, которые будут применены империалистическими агрессорами с учетом новых военно-технических факторов. Своевременно были даны ею и соответствующие рекомендации для разработки планов обороны СССР»331.

Разработав и обосновав в теории, как будут действовать армии агрессивных государств в начальный период войны, советские военные теоретики разработали рекомендации по обороне своих пограничных рубежей, нанесению контрударов с последующим переходом в решительное контрнаступление:

«Признание наступления как основной и решающей формы борьбы не исключало необходимости применения всех видов оборонительного боя и операции. „Оборона должна противостоять превосходным силам противника, атакующего сразу на всю глубину“, – указывалось в полевых уставах 1936 и 1939 годов.

Советская военная наука значительно глубже, чем военная мысль капиталистических стран, разработала теорию оперативной и тактической обороны. В ее развитии и совершенствовании принимали участие А.И. Готовцев, А.Е. Гутор, Н.Я. Капустин, Д.М. Карбышев, М.С. Князев, Ф.П. Судаков и другие.

В целом оборона предполагалась глубокой и противотанковой, с тем чтобы сэкономить время и силы, удержать особо важные районы и объекты, сковать наступающего противника. Оборона делилась на упорную (позиционную), создаваемую на нормальном или широком фронте, и подвижную (маневренную). Армейский оборонительный район шириной 70 – 100 км и глубиной 100–150 км состоял из четырех оборонительных зон: передовой, тактической, оперативной и тыловой. Передовая зона имела полосу развитых инженерных заграждений, тактическая – основную и тыловую (вторую) полосы, оперативная – заградительную полосу, а тыловая зона предназначалась для размещения и деятельности армейских тылов. Важное место в обороне отводилось организации системы артиллерийской и авиационной контрподготовки, контрударов и контратак»332.

Глава 19

Про Пашу Ангелину и трудовые резервы

На странице 496 мистер Резун в тысячный раз повторяет: «В октябре 1940 года план „Барбаросса“ еще не подписан. Гитлер еще не решился на войну против Сталина. А Сталин решился». Это ложь.

Гитлер решился напасть на СССР до 22 августа 1939 года. В.А. Анфилов опровергает заламаншского вруна: «22 августа 1939 года на совещании руководящих военных деятелей в Бергхофе (близ Берхтесгадена) Гитлер заявил: «И в конце концов с Россией, господа, случится то же самое, что я осуществлю с Польшей. Мы разобьем Советский Союз. На земле наступит германское владычество»333.

И сам английский фальсификатор подтверждает, что Гитлер еще в 1939 году говорил о будущей войне Германии с Советским Союзом: «На совещании высшего командного состава германских вооруженных сил 23 ноября 1939 года Гитлер говорил о том, что против Советского Союза можно начать войну только после того, как будет завершена война на Западе»334.