Книга Идеальное отражение - Дмитрий Казаков

Да, похоже, я их напугал, и даже не я, а дубль, какие-то несколько мгновений воспринимавший мир через моё тело, моими глазами и ушами. А что случится, если во время очередного коннекта он останется во мне навсегда, а я окажусь запертым в порождённом «Мультипликатором» кадавре?

От такой мысли мне стало не просто холодно, а откровенно плохо.

Ведь если мы идентичны, я и дубль, то и энергетические матрицы сознания у нас должны быть одинаковыми, а значит, если одну заменить на другую, в техническом смысле ничего не изменится.

— Он сейчас около стадиона «Динамо», — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. — Умнее было бы вылезти на поверхность на «Савеловской», но возвращаться мы не будем, до выхода уже недалеко.

— Как знаешь, — произнёс Синдбад очень мягко, и мне захотелось выругаться, рявкнуть что-то во весь голос.

Но я сдержался.

Время для эмоций будет потом, сначала мы должны выбраться из этих чёртовых тоннелей.

Очередной завал. Приходится лезть вверх и перебираться с глыбы на глыбу, едва не задевая потолок макушкой. Новая трещина, на дне её что-то журчит, а на другой стороне не видно места для приземления после прыжка.

Я заставлял себя сосредотачиваться на каждом встающем перед нами препятствии, на задаче, которую нужно решить, дабы пройти очередные десять метров. Чтобы только не думать о том, что сейчас мой дубль занимается чем-то в Петровском парке и что в любой момент мы можем поменяться местами.

Безо всякого предупреждения — раз, шлёп, и у тебя тот же набор имплантов, те же руки-ноги, но тело, в котором ты находишься, появилось на свет всего несколько дней назад…

Я воображал, каково это родиться в «Мультипликаторе», и меня трясло от отвращения.

Нет, не думать! Не думать об этом!

Я вздохнул с облегчением, когда в левой стене, точно на нужном месте, обнаружилась неприметная железная дверь. Последний раз я воспользовался этим маршрутом чуть ли не год назад, и за это время многое могло произойти.

— Вот наш выход на поверхность, — сообщил я тоном фокусника, вынувшего из шляпы даже не зайца, а целого барсука. — Раньше он был чист и безопасен, надеюсь, что таким и остался.

Дверь открылась легко, и из тёмного проёма на меня бесшумно упало нечто сетчатое, прямоугольное. Рухнуло и исчезло, издав негромкий шелест. Я не успел ни испугаться, ни дёрнуться в сторону, ни нажать на спусковой сенсор, просто осознал, что не могу пошевелиться.

— Кто-то пошутил, — донёсся до меня раздражённый голос Синдбада. — Поймать бы этого шутника…

— Сейчас мы тебя освободим. — Колючий, похоже, обращался ко мне.

— Ладно, — ответил я.

Затрещало, запахло озоном, что-то задёргало моими руками и ногами — словно к ним были привязаны нитки, находящиеся в лапах у кукловода. Раздался металлический шелест, какой бывает, когда друг о друга бьются проволочные плети, и к моему телу вернулась свобода.

— Ловушка? — спросил я, разглядывая корчащийся на полу ком чёрных нитей.

— Она самая, — ответил Синдбад, с помощью электрического разряда вынудивший эту дрянь убраться с меня. — Но технос тут ни при чём. Кто-то из коллег поставил её тут, непонятно только — зачем.

Наноловушки из способных опутывать и обездвиживать жертву нитей порой используют для ловли небольших биомехов — когда большеголовым приходит охота поизучать чугунка живым и целым.

Но на кого ставить её тут, и как контролировать силок — регулярно спускаться в подземелье, в гости к Сцепщику?

— У кого-то из сталкеров мозги вскипели, — сказал я, проверяя, как двигаются руки и ноги, не повредила ли эта хрень боевой костюм. — Вот он и оставил после себя такой «подарочек»…

За дверью располагалась шахта, а в ней — винтовая лестница, узкая, тесная и неудобная, но ведущая вверх. После встречи с ловушкой я вступил на первую ступеньку с осторожностью, вглядываясь и вслушиваясь изо всех имплантных сил. Но никаких сюрпризов более не обнаружил и потащился к поверхности, к вольному воздуху и солнечному свету.

Хотя солнце, судя по времени, успело благополучно зайти.

Монотонная и утомительная работа — лучшее средство от всяких неприятных мыслей и деструктивных эмоций, так что минут через десять я позабыл и про дубля, и про собственные тревоги. А ещё через некоторое время осознал, что вообще ни о чём не думаю, что в башке пусто, а парой метров выше нас преспокойно дожидается «Кислота», сформированная колонией скоргов ловушка.

— Рота, стой, ать-два! — скомандовал я, и мы остановились.

— Что там? — спросил Синдбад.

Понятное дело, ему из-за моей спины не заметно колышущееся облачко мельчайших капель кислоты, способной изъязвить кожу, обжечь глаза и даже серьёзно повредить экипировку.

— Маленькая проблема, — ответил я. — Сейчас мы её решим.

У «Кислоты» есть слабое место, и опытные сталкеры пользуются им, если нет возможности эту ловушку обойти. Она осаждается на первом же угодившем в неё достаточно крупном предмете, начинает растворять его и временно теряет силу.

На такой случай в рюкзаке всегда носят пару-тройку ненужных и нетяжёлых хреновин.

— Оп-ля! — Я протянул руку, нашарил один из внешних карманов и вытащил кусок пластиковой столешницы.

Он шлёпнулся на ту ступеньку, над которой клубилась «Кислота», и её облачко начало быстро конденсироваться, оседать тяжёлыми каплями. Несколько мгновений, и оно почти исчезло, потеряло плотность, трансформировалось в фантом, через который можно пройти без проблем.

— А теперь вперёд! — сообщил я спутникам и запрыгал вверх резво, точно горный козлик.

Резвости хватило, правда, всего метра на три, но этого было достаточно.

Лестница привела нас в совершенно пустынный, лишённый даже пыли тоннель, а тот — в захламлённый подвал. Тут пришлось поплутать, помечтать об Ариадне с её волшебной нитью и попроклинать собственную память. Но затем я всё же вспомнил, где находится выход, и мы выбрались в заброшенный, грязный двор.

В центре его виднелась детская площадка, точнее, её остатки, покрытые «Плесенью», из-под снега торчали обгорелые пеньки, громоздились руины электроподстанции, и стоящие вокруг дома пялились на всё это непотребство лишёнными стекол окнами.

— Где мы? — спросил Синдбад.

— Угол Новослободской и Лесной улиц, — сообщил я. — Сейчас осмотримся и двинем к «Динамо».

Сил у меня оставалось не то чтобы много, а, откровенно говоря, даже мало, но я понимал, что форс-режим сейчас — единственный способ понять, что творится вокруг и не ждёт ли нас за углом засада. Кто знает брата Рихарда и московских узловиков — может, у них давно имеется карта всех тоннелей метро с ответвлениями, входами-выходами, ловушками и «лежбищами» биомехов?