Книга 100 великих тайн океана - Анатолий Бернацкий

О том, что это за признак, можно только предполагать. Может, специфический солевой состав воды или ее особые вкус и запах? А может, черепахи ориентируются на хранящуюся в их памяти картинку очертаний Зеленой горы?..

Увы, в этой гипотезе слишком много труднообъяснимых нюансов и допущений, чтобы позволить себе принять ее как аксиому. Например, трудно представить, что животных, как нить Ариадны, могут привести к родным местам запах и вкус воды.

Кстати, многие специалисты склоняются к другой версии: считают, что черепахи наделены врожденным чувством ориентации, позволяющим им определять направление движения по… солнцу и звездам. А поскольку днем солнце по небосклону перемещается, то для сохранения нужного направления они учитывают еще и это перемещение.

Однако и тут неувязка. Если бы черепахи двигались точно по курсу, руководствуясь лишь биологическими «компасом» и «часами», то, согласитесь, даже незначительным дрейфом их могло бы снести на сотни километров в сторону от цели. Выходит, они еще умеют каким-то образом и корректировать курс. Но каким?

Существует предположение, что подобные корректировки они осуществляют путем определения в полдень высоты солнца. Примерно так, как штурман измеряет с помощью секстанта вертикальный угол между направлением на солнце и плоскостью горизонта и получает в итоге нужную широту судна. Но если черепахи действуют именно таким образом, тогда они достигают цели, придерживаясь постоянной широты, а не постоянного направления.

Словом, вместо конкретного ответа мы вновь получаем нагромождение гипотетических предположений, свидетельствующих лишь о том, что ученым и по сей день неизвестно, каким именно способом черепахи находят верный путь среди бескрайних морских просторов.

Стеллерова корова: явление из небытия

Открытию этого существа, возможно одного из самых добродушных и одновременно самых беспомощных на Земле, предшествовали события в буквальном смысле драматические. Забегая вперед, следует сказать, что благодаря именно этому животному многие из тех, кто попал тогда в беду, смогли выжить…

А началось все 4 июня 1741 года, когда пакетбот «Святой Петр», возглавляемый Витусом Берингом, поднял паруса и из Петропавловской гавани на полуострове Камчатка отправился в экспедицию, главная цель которой заключалась в поисках сухопутной связи между Сибирью и Америкой. На борту находились натуралисты, географы, историки. Был в той компании и немецкий врач и естествоиспытатель Георг Вильгельм Стеллер.

Первую часть пути мореплаватели преодолели без особых происшествий и, достигнув Аляски, высадились на ее западном побережье. Проведя запланированные исследования новых земель, они отправились в обратный путь. Однако вернуться к родным берегам удалось не всем. И помешали этому не туманы и штормы, не отсутствие воды и провианта, а разразившаяся на пакетботе цинга – самый страшный враг полярных исследователей того времени.

Больные, измученные люди теряли уже последние силы, когда 4 ноября наткнулись вдруг на неизвестную землю. Поначалу экипаж воспрянул духом, но когда выяснилось, что до Камчатки еще несколько суток хода, настроение у всех опять улетучилось. Тем более что в запасе оставалось всего 6 фляг несвежей воды и совсем немного провианта. Учитывая создавшуюся ситуацию, 7 ноября Беринг приказал высаживаться на берег. Больные были размещены в наспех построенных хижинах и вырытых в песке землянках.

А через неделю случилась очередная беда: «Святой Петр» сорвал якорную цепь, был выброшен северо-восточным штормом на берег и практически развалился на части.

Вот при таких печальных обстоятельствах доктор Стеллер и открыл животное, которому впоследствии было присвоено его имя.

Исследуя местность, натуралист во время очередного прилива заметил на побережье несколько громадных горбатых туш. Предположив, что встретился с обыкновенными ламантинами, он поначалу назвал увиденных животных «манатами». Однако несколько дней спустя, когда ему удалось разглядеть этих существ внимательнее, Стеллер понял, что перед ним – неизвестный науке вид. При этом странных малоподвижных животных было на удивление много.

«Если меня спросили бы, сколько я видел их на острове Беринга, – писал впоследствии Стеллер, – то я бы не замедлил ответить: их невозможно сосчитать, они бесчисленны…».

Северная морская корова оказалась родственником ламантина и дюгоня. Но по сравнению с ними она была настоящим гигантом: весила около 3 с половиной тонн при обхвате груди более 6 метров. О ее размерах можно судить хотя бы по выставленному в Санкт-Петербургском зоологическом музее скелету, имеющему длину 7,5 метра!

Череп Стеллеровой коровы – давно исчезнувшего млекопитающего

Но вот голова у этого гиганта была на удивление маленькой и с очень подвижными губами, верхнюю из которых покрывал густой слой белой щетины.

Стеллерова корова передвигалась по отмелям с помощью двух культей, напоминающих лапы и расположенных в передней части туловища. Когда же она находилась в глубокой воде, то проталкивала себя вперед вертикальными ударами большого раздвоенного хвоста.

Кормились стеллеровы коровы на мелководье, собираясь большими стадами и посвящая этому занятию почти весь световой день. Они были абсолютными вегетарианцами: ощипывали исключительно водоросли, в изобилии растущие в местах их обитания. Зимой же из-за скудости пищевого рациона морские коровы сильно тощали. Нередко их сдавливало льдами, и они погибали.

В силу каких причин – не известно, но стеллеровы коровы были чрезвычайно доверчивы. По свидетельствам путешественников, человека они подпускали настолько близко, что с берега их можно было потрогать рукой. Даже раненые, они через какое-то время возвращались назад.

«По несчастной случайности я получил возможность в течение целых десяти месяцев наблюдать за образом жизни и повадками этих животных, – писал Стеллер в своей книге. – Они каждый день появлялись практически перед самой дверью моего жилища».

Удивительно, но, находясь рядом со столь огромным количеством потенциальной еды, моряки первое время не трогали стеллеровых коров. Скорее всего, это было связано с тем, что у них имелся более доступный источник питания, представленный морскими выдрами и каланами, которых здесь можно было добыть в любом количестве.

«Но во время вешнее, как уж те звери от страха себя гораздо от нас удалили, тогда питались морскими котами, которые на время вешнее приплывают на тот остров… промышляли коров морских, которые немалого корпуса, ибо в одной корове мяса будет не меньше 200 пудов», – писал в своем рапорте в Адмиралтейств-коллегию в ноябре 1742 года лейтенант С. Ваксель.

Судя по рапорту Вакселя, переход на новое меню был связан с тем, что морские выдры и каланы стали со временем более осторожными и недоступными. Опробовав же новое блюдо, члены команды были приятно удивлены: мясо стеллеровой коровы оказалось превосходным на вкус. Его трудно было отличить от говядины.