Книга Божий промысел по контракту - Юлия Фирсанова

Со двора Храма Зигиты экипаж выехал на «проспект» и быстро покатил по каменной мостовой. Но, похоже, чем ближе коляска продвигалась к административному центру Кантерры, тем сильнее замедляла ход во все увеличивающемся потоке пешеходов и экипажей. На особо оживленных перекрестках приходилось даже останавливаться, пропуская поток карет и повозок, между которыми еще каким-то чудом умудрялись сновать торговцы вразнос, и не только уворачиваться из-под колес, но и привлекать покупателей своими зазывными воплями. Что удивительно, товар действительно покупался и задавленных жертв хаотического уличного движения не наблюдалось. Элька увлеченно вертела головой по сторонам, осматривая местные достопримечательности, а попутно ухитрялась еще и расспрашивать Зидоро.

— А зачем вы стали жрецом? — огорошила она его первым закономерно пришедшим на ум вопросом, который возник после изучения аристократичных, но в то же время сильных рук Гарсидо с длинными пальцами. В таких руках куда естественнее смотрелся бы кинжал, нежели молитвенник. — Такой видный и далеко не глупый мужчина мог бы легко сделать любую другую карьеру.

— Ну вот, Гала ей мало, теперь она взялась жрецов с пути истинного сбивать, — тихонько фыркнул Рэнд.

— Меня избрала Зигита, — несколько недоуменно отозвался Гарсидо. — Я родился посвященным ей. Тебе, посланница богини, разве это неведомо?

— Я посланница Совета богов. — Элька ткнула под длинный нос жреца перстень с эмблемой Совета. — И во внутренние дела вашей богини не лезла. У женщин свои секреты.

Сочтя такой ответ правдивым, Гарсидо коротко объяснил:

— Да будет вам известно, что в нашем мире благой Зигитой установлен такой порядок: любого новорожденного, будь он из самой знатной иль самой бедной семьи, в первый год жизни ждет испытание. На праздник Толлья-Авило — день Урожая — родители приносят ребенка в храм на утреннюю благодарственную молитву, чтобы малыш предстал перед покровительницей всего сущего Зигитой, коснулся ее милостивого света. И если ребенку предназначено судьбой служить богине, к нему слетает вестница-рокх, дабы отметить дитя прикосновением своего крыла и криком. С этого момента все знают, какой жребий определила богиня малышу. Родители понимают — он избран и радуются этому счастью!

— А если ребенок вырастет и не захочет становиться жрецом, может быть, ему по нраву быть воином, поэтом или ювелиром? — неподдельно возмутилась Элька. — Он будет всего этого лишен только по прихоти какой-то птички, пусть даже птички весьма симпатичной и разумной? Заперт в четырех стенах?

— Он волен стать, кем захочет и где захочет. Его обучат избранному ремеслу, и для служителя Зигиты Храм дарует любую работу, которая придется ему по душе, — спокойно отозвался Гарсидо, искренне не понимая возмущения девушки.

— Разумно, — великодушно одобрил Гал работу богини.

— А если он хочет не только работать, но жить полной жизнью, иметь семью, любовь наконец даже детей? — не унималась Элька, провоцируя, поддразнивая Гарсидо, пытаясь выцарапать из-под маски-оболочки жреца кусочек его настоящего.

— Жизнь в храме интересна, я не променял бы ее ни на какую другую, думаю, потому Зигита и выбрала меня, так же как избрала и остальных своих служителей, — снисходительно улыбнулся Зидоро юной горячности, на мгновение позабыв, что разговаривает с посланцами богов. — А что касается детей и любви, богиня этого отнюдь не запрещает. Ребенок, признанный жрецом своим, считается законным, это честь для женщины. Если мать нуждается, храм поможет ей деньгами.

— Да, — заинтересовался Рэнд, глаза парня заблестели. — У тебя, как я погляжу, весьма выгодная профессия. И почему я не родился в Кантерре? Мне только сейчас начало казаться, что мое истинное призвание — служение божеству.

— Словом, я на свою жизнь не жалуюсь. — Стоило Зидоро лишь ухмыльнуться, и сразу все наносное спокойствие и благодать исчезли с его породистого властного лица.

«Ястреб! Ну точно, ястреб, — удовлетворенно подумала девушка, любуясь его ухмылкой и хищным носом. — Немало девиц, похоже, от него голову теряло».

На очередном перекрестке движение застопорилось окончательно. Какой-то слишком торопливый возчик столкнулся с телегой, груженной свежими фруктами фаар, двигавшейся в противоположном направлении. Повозки сцепились колесами, и груз фаар опасно накренился. Часть фруктов посыпалась на мостовую, и, словно в костер плеснули керосина, суета и затор десятикратно усилились. В относительно мирный концерт из зазывных криков лотошников, понуканий кучеров и веселого говора толпы вплелась какофония других звуков. Визг и задорные крики кинувшихся подбирать спелые фрукты фаар уличных мальчишек, ругань возниц пострадавших повозок, ржание испуганных лошадей, повелительные выкрики стражников, пытающихся навести порядок, и зубоскальство прохожих — все это коснулось ушей посланцев богов, сопровождаемых жрецом во дворец. Кучер был вынужден остановить коляску, ибо двигаться в царившем бедламе не было никакой возможности.

— Да уж, а я-то думала, что пробки на дорогах — эксклюзивное изобретение урбанистических миров, — хмыкнула девушка, привставая в коляске, чтобы разобраться, в чем дело. — Какое жестокое разочарование! Патент оказался липовым! А вам тут явно гаишников не хватает.

— Кого? — переспросил любопытный Рэнд.

— Это такие специальные люди, которые следят за движением на улицах и регулируют его, указывая, кому ехать, а кому подождать и пропустить, — ответила Элька. — А если кто-то с кем-то столкнулся, решают, кто виноват.

— А-а, — кивнул вор, — у нас этим стража занимается, если народу на улицах невпроворот. Только толку от этого немного, все равно свалка и все недовольны.

— Когда это люди бывают довольны работой тех, кто призывает их к порядку? — хмыкнула Элька. — Не слушают, а когда чего-нибудь случается, все равно мент… то есть стража самой виноватой оказывается.

Гал молча кивнул, соглашаясь с этой несправедливостью жизни.

— Совершенно верно, мадемуазель, — подтвердил и маг, — такова противоречивая человеческая натура.

Между тем фактом остановки движения тут же к своей выгоде воспользовались продавцы товаром вразнос. Протиснувшись через поток прохожих с поистине фантастической ловкостью и быстротой, они мгновенно начали азартно предлагать всякую всячину подневольным кандидатам в покупатели, дабы успеть урвать до темноты еще пару-другую монет. К коляске высшего жреца прибилось сразу несколько торгашей понаглее. Зидоро повел бровью в сторону посланцев, но, поскольку те с явной благосклонностью отнеслись к потенциальному развлечению, прогонять лотошников не стал. Поняв, что им дозволено говорить, торговцы разошлись вовсю. А посланцы искренне забавлялись, поскольку основная атака торговцев пришлась на коляску со стороны Гала, и того моментально изрядно перекосило от галдежа. Черноволосые смуглые люди весьма напоминали сейчас птичий базар. Воин ненавидел всю эту шатию и старался по возможности забыть о том, что во Вселенной, где живет он, водится эта приставучая компания. Ему лично они обычно никогда не докучали: всегда было достаточно просто холодного взгляда или еле слышного предупреждающего рыка, чтобы даже самые настырные из приставал оставили его в покое. Но теперь везение Гала кончилось, и он вынужден был слушать.