Книга Конец эпохи Тюдоров - Виктория Балашова

Вечером я поехала к брату. Меня пока допускали к нему, хотя вход в дом строго охранялся. Дверь нее открывали для многих из его друзей. Роберт находился в спальне. Он лежал в постели бледный со спутанными волосами и бородой. На лбу проступили капельки пота.

– Робин! Тебе срочно нужен врач! – я с ужасом смотрела на своего всегда такого сильного и могучего брата.

– Моего врача ко мне не допускают. Доктор Браун пытался несколько раз убедить охрану пропустить его. Бесполезно.

– Завтра же с утра я пойду к королеве. Ты болен. К тебе надо отправить врачей. Пусть это будет не твой личный врач. Кто угодно!

Я сумела добиться встречи с королевой. Врачей к Роберту пустили. А Чарльз передал новости:

– Ее Величество дала понять, Роберту предоставят свободу, если он сразу же поедет обратно в Ирландию исправлять содеянное.

– Нет, – брат приподнялся на подушках, – в Ирландию я не поеду. Я хочу удалиться с Френсис в наш дом вдали от Лондона. Это мое единственное пожелание.

Он снова лег и прикрыл глаза. Мы вышли из спальни.

– Пенелопа, пока Роберту не разрешают покидать дом, а тебе отказано в его посещении.

– Мой утренний визит к королеве имел такие последствия! – я ужаснулась. Попросив пропустить к брату врачей, я сама лишилась возможности его видеть.

– Скорее всего, дело не в тебе. Думаю, королева хочет заставить Роберта глубоко раскаяться в своих поступках. Поэтому она делает его жизнь невыносимой. Когда Ее Величество решит, что он достаточно настрадался, то простит. Но я понял, она не желает отпускать Роберта от себя. Его намерение вести уединенную жизнь с женой не находит у королевы понимания.

Так я покинула дом Роберта, не зная, когда я смогу вновь переступить его порог и увидеть брата.

* * *

Надежда то угасала, то возникала вновь. В середине октября королева и Тайный Совет сочли объяснения Роберта вполне удовлетворительными. И дело бы шло к освобождению, если бы не письмо, которое ему отправил граф Тирон из Ирландии. Письмо, естественно, перехватили, как перехватывали все послания, адресованные Роберту. Часть потом доходила до брата, часть оседала где-то в столах королевы или членов Тайного Совета.

– Тирон пишет, что не будет соблюдать условия заключенного с Робертом перемирия, – сообщил Чарльз. – Королева впала в ярость. Тут я сразу вспомнил, чья она дочь. Королева кричала: вот доказательства вины графа Эссекса. Ее Величество тут же обратила свой взор на меня. «Вам следует возглавить английское правительство в Ирландии», – сказала она.

– А ты?

– Я вежливо отказался, объяснив отказ, конечно, не дружбой с Робертом, хотя о ней и так известно. Я высказал мнение, что ехать следует графу Эссексу, который договаривался с Тироном, а значит, может вновь попытаться проявить свои способности и таланты.

– Роберт ехать в Ирландию не хочет, – возразила я.

– У него не осталось другого выхода. Он окажется на свободе, только если поедет. Уверен, несколько месяцев в Ирландии стоят нескольких лет последующей свободной жизни в Англии.

В течение следующего месяца королева несколько раз меняла свое отношение к Роберту. То она гневалась, то вдруг, узнав о подготовленном им завещании, позволила выходить из дома для прогулок в саду. Меня тревожило состояние здоровья брата. Оно не улучшалось, так же как и настроение. Позволение покидать дом оказалось кстати. Нескольким друзьям разрешили навещать Роберта. Чуть позже, по настойчивой просьбе моих подруг, позволили и мне приходить в Эссекс-хаус.

Затем королева опять рассердилась и подписала указ о заключении Роберта в Тауэр. Причиной послужило заступничество французского посла, который преследовал совершенно иные цели. Тем не менее его визит имел печальные последствия. Указ, правда, исполнять не спешили, но надежды на освобождение таяли на глазах.

И так происходило постоянно. Лучшие побуждения друзей Роберта часто приводили к нежелательному результату. Когда Джон Хейвод написал первую часть книги о Генрихе Четвертом и посвятил ее графу Эссексу, королева сочла это личным оскорблением. Особый, зловещий смысл Ее Величество придала не самому посвящению, а словам, с помощью которых это посвящение было выражено.

«Вы являетесь великим человеком, как в оценке настоящего, так и в будущих ожиданиях», – написал Хейвод и попал в Тауэр. Королева подозревала, что книга на самом деле принадлежит не его перу и носит куда более опасный характер, чем может показаться. От пыток историка спас Фрэнсис Бэкон, к которому иногда прислушивалась королева. Он предложил предоставить Хейводу бумагу и чернила, попросив продолжить писать книгу с того места, где он остановился. Бекон собирался сравнить стиль двух частей и из этого понять, писал ли их один человек или разные. Совет, скорее всего, спас Хейводу жизнь.

Иногда я смела надеяться, что королева сильно переживала за своего любимца. Неподдельное страдание мелькало в ее взгляде. Рядом не было лорда Берли, который, уверена, помог бы королеве найти способ освободить Роберта и снять с него обвинения. Смена настроения стала чем-то обыденным. За каждым шагом королевы Роберт пытался распознать знаки своей дальнейшей судьбы.

– Я отправил ей грамоты, которые подтверждали мои титулы. Она прислала мне их обратно, – Роберт оставался в постели и принимал друзей у себя в спальне. – Вчера по приказу Ее Величества пришли восемь врачей. Они провели консультацию и велели не волноваться и вести спокойный образ жизни, чего я сам себе искренне желаю. Королева затем прислала мне бульон и записку. В ней говорилось, что если бы положение ей позволяло, то она бы обязательно меня навестила.

Назавтра мне удалось выяснить с помощью Чарльза мнение врачей.

– Они считают, надежды на выздоровление немного, – честно признался Чарльз. – Королева со слезами на глазах отправила Роберту мясной бульон и записку.

– Про бульон и записку знаю, – кивнула я. – Неужели его состояние так плохо?

– Врачи считают, Роберту необходим покой. Я с ними согласен. Его здоровье подрывает неопределенная ситуация, в которой он оказался.

А еще через несколько дней нашлись люди, доложившие королеве о священниках, которые читают молитвы по поручению Роберта. В молитвах они подстрекают к мятежу. И еще: здоровье графа Эссекса находится вне опасности, больше это похоже на прекрасно разыгрываемый спектакль. Тут же последовала череда новых «оплеух». Королева вновь запретила мне, Дороти, детям и матери Френсис навещать Роберта. Самой Френсис это право и не возвращали. Ее Величество перестала интересоваться самочувствием Роберта, полностью уверовав, что оно в полном порядке.

Под Новый год Роберт, не теряя надежды опять завоевать милость королевы, отправил ей подарок. Шкатулку, усыпанную драгоценными камнями, он передал нашему дяде, сэру Уильяму Нолису. Подарок не отвергали и не принимали. Сэр Уильям ходил с ним изо дня в день, пока однажды королева не разгневалась и не отвергла подарок окончательно.