Книга Вопросы борьбы в русской истории. Логика намерений и логика обстоятельств - Андрей Фурсов

О. Капитуляция Горбачёва, по сути – сдача соцлагеря и СССР, произошедшая 2–3 декабря 1989 г. на Мальте, – финальный акт довольно длительного процесса взаимодействия определённой части западной верхушки и определённой части советской верхушки. В послевоенный период на Западе оформилась молодая и хищная фракция мирового капиталистического класса – корпоратократия. Речь идёт о буржуазии, чиновниках, спецслужбистах и т. п., тесно связанных с транснациональными корпорациями и финансовым капиталом. В течение нескольких десятилетий они упорно шли к власти, стремясь потеснить государственно-монополистический капитал (ГМК) и связанный с ним сегмент мировых элит. Стратегия корпоратократии – подлинных глобалистов до глобализации – по отношению к СССР была принципиально иной, чем у ГМК-групп. Последние, начиная с 1960-х годов, стремились наладить широкий диалог с советской верхушкой и нашли у неё в этом отношении понимание. Корпоратократия, несовместимая с существованием Советского Союза как антисистемного капитализма, ориентировалась на узкий сегмент советской верхушки, который сделала своим союзником, а по сути – своим советским сегментом. В результате одной из линий борьбы внутри советской верхушки была таковая между традиционной советской номенклатурой и неким Чужим – советским сегментом глобализирующейся корпоратократии».

Разумеется, обе стороны, особенно западная, не были искренни, но они стремились к диалогу. В глобалистских планах корпоратократии места СССР в её «прекрасном новом мире» не было; более того, этот мир не мог бы возникнуть без уничтожения СССР. На рубеже 1970–1980-х годов представители корпоратократии пришли к власти на Западе, потеснив ГМК-группы, и развернули наступление против СССР. Здесь они нашли союзников, а точнее подельников: в 1970-е годы в Советском Союзе сформировался небольшой по численности, но весьма влиятельный советский сегмент мировой корпоратократии, в котором оказались представители номенклатуры, спецслужб, некоторых научных структур и крупные «теневики». Если корпоратократы Запада стремились оттеснить от власти ГМК, то корпоратократы в СССР стремились (с помощью Запада) оттеснить от власти КПСС и поменять строй, превратившись в собственников. С этой целью во второй половине 1970-х годов была создана команда для решения этой задачи. Людей набирали недалёких, тщеславных, а самое главное – коррумпированно-замаранных, которыми легко манипулировать, а в случае чего можно легко сдать. Это и была «горбачёвская команда», большую часть которой использовали втёмную.

На рубеже 1988–1989 гг. Запад перехватил процесс демонтажа строя и превратил его в демонтаж государства СССР и надгосударственных образований, ядром которых он был. Недаром М. Олбрайт главную заслугу Буша-старшего видела в том, что он «руководил распадом Советской империи». Кульминацией этого «руководства» и стала декабрьская встреча на Мальте Буша-старшего с Горбачёвым, который тогда сдал всё, предварительно побывав у папы Римского, русофоба и советофоба Иоанна Павла II, по-видимому, благословившего «Горби» на капитуляцию исторической России, о чём Запад мечтал как минимум четыре столетия.

С последней трети XVI в. на Западе развивались два проекта установления контроля над Россией: протестантский (Англия, с XX в. – ещё и США) и католический (Священная Римская империя/Габсбурги – Ватикан). Визит Горбачёва сначала в Рим к папе Римскому, а затем на Мальту к Бушу-старшему весьма символичен. Он зафиксировал капитуляцию не просто СССР, а исторической России. Неясно, насколько это понимал сам Горбачёв – а вот те его подельники, которые более тесно контактировали с западными верхушками и начали это делать раньше генсека, например А. Н. Яковлев, прекрасно отдавали себе в этом отчёт. Ведь заявил же в одном из своих интервью Яковлев, что перестройкой они ломали не СССР, а тысячелетнюю модель развития России. Горбачёвщина – первая фаза этого слома, ельцинщина – вторая. Начало XXI в. отмечено противоречием между сохранением неолиберального курса в экономике и повороту к суверенитету во внешней политике. Ясно, что противоречие это не может просуществовать долго: либо – либо.

В. Сейчас есть ощущение, что Россия готовится к геополитическому реваншу после распада СССР. «Медведь не отдаст свою тайгу», – сказал Владимир Путин в Сочинской речи 24 октября 2014 года. Слова все воинственнее, а курс рубля все слабее. Цены растут, и уровень жизни снижается. Из какой исторической ловушки мы должны выскочить?

О. У меня нет ощущения, что Россия готовится к геополитическому реваншу. «Крымская виктория» – это, безусловно, достижение, особенно на фоне четвертьвекового геополитического отступления. Но виктория эта вынужденная, это упреждающая реакция на действия противника. Другого варианта действий в складывающейся ситуации у РФ просто не было: в противном случае к геополитическому поражению добавилась бы потеря лица – весь мир, включая ближайших соседей, понял бы, что об Россию можно вытирать ноги. В то же время Крым – это всего лишь выигранное очко в проигранной Россией почти четвертьвековой партии за Украину. Правящие группы РФ не смогли создать на Украине реальную пророссийскую силу, настоящих союзников России, не способствовали (мягко говоря) появлению на Украине массовых слоёв, ориентированных на Россию, на русский мир. А вот американцы, Запад в целом преуспел в создании антирусских орков, укронацистов, в распространении русофобии, в зомбировании населения. В такой ситуации Крым и не всегда последовательная поддержка Россией юго-востока Украины – ДНР и ЛНР – это отчаянные ответные меры, лишь смывающие позор целого 25-летия, но никак не тянущие на реванш или начало подготовки к нему.

«Медведь свою тайгу не отдаст» – замечательная фраза, но за словами должны следовать дела. Утверждение полного суверенитета требует не только великодержавного курса во внешней политике, но также установление суверенитета в экономической сфере (прежде всего финансовой, банковской) и информационной. У нас же есть банки напрямую зарегистрированные в налоговой службе США, есть банки – по сути дочерние структуры филиалов Федеральной резервной системы. Это мало похоже на экономический суверенитет. Что касается СМИ, то сегодня в этой области ситуация лучше, чем 5–7 лет назад, во время украинского кризиса государственно-ориентированные СМИ подавили пятоколонные – впервые за всю историю существования РФ. И тем не менее мы прекрасно видим, что прозападные СМИ, чья точка зрения практически полностью совпадает с точкой зрения Госдепа США, а по сути есть её реализация в нашем информационном пространстве, до сих пор активны. А это значит, что до конца суверенитет в этой области не обеспечен. Обратите внимание, как англосаксы воюют за информационный суверенитет, наплевав на внешние приличия. Последний пример – действия британцев против «Russia Today», которой просто предложили поменять редакционную политику под угрозой отключения. А ведь то, что позволяет себе корректная «Russia Today» ни в какое сравнение не идёт с тем, что делают, например, «Эхо Москвы» или «Дождь». (Я ни в коем случае не сравниваю высокопрофессиональную и защищающую наши национальные интересы «Russia Today» с «эходождями», я сравниваю ситуацию.)

Я уже не говорю о том, что битву за суверенитет, за великодержавность олигархическая финансово-зависимая, сырьевая система выиграть не может. Когда-то Клинтон сказал, что США позволят России быть, но не позволят ей быть великой державой. Реванш России – это возвращение великодержавного статуса, что невозможно на олигархической сырьевой основе.