Книга Соперница интриганки - Кайя Асмодей

Даня кивнул.

– Денис как-то обмолвился. У Лии первым был он.

У меня внутри что-то заныло. Но я лишь фыркнула:

– Интересно, как о таком можно обмолвиться?!

Даня криво улыбнулся.

– Никак. Естественно, он сказал нарочно. Ден догадывается о моих чувствах к ней… или даже знает. И потому временами дает мне понять, что она принадлежит ему.

Я встала, укуталась в полотенце и пошла в раздевалку. Но на полпути остановилась и, обернувшись, негромко сказала:

– Ты не должен меня так больше целовать!

Даня засмеялся и подразнил:

– Так? – И сделал в мою сторону пару шагов. – А как должен?

Я выставила перед собой руку.

– Не смей подходить.

– Почему?

– У тебя ужасный парфюм! – выпалила я.

Он принюхался и огорченно спросил:

– Правда?

Бешено закивала.

– Я задыхаюсь в нем. И совершенно ничего не соображаю! У тебя девушка есть! Вот ее и своди с ума этим запахом.

И я сбежала в раздевалку, не дав ему ничего возразить.

Мне даже себе не хотелось признаваться, насколько его поцелуй отличался от того, что я испытывала с Вовой.

Глава 17

Портрет

Мы стояли перед моим портретом, и я украдкой наблюдала за Денисом. Но его выражение лица было непроницаемым.

Выставка Кита проходила в галерее на Невском проспекте.

Я поступила как мне посоветовал друг. Не стала лезть к Денису в душу после случая нападения тех гопников. А написала ему на следующий день, что хочу сходить с ним в театр на постановку «Горе от ума». Я не очень-то верила в успех.

Денис ничего не ответил мне, я уже готовилась к самому худшему, но тем же вечером он внезапно позвонил и сказал, что ждет в такси у моей парадной и у него два билета в театр.

С того дня все стало как прежде. Или я пыталась себя в этом убедить, не желая признаваться, что какая-то дверь в душе Дениса безвозвратно закрылась для меня. Но мы – и он и я изо всех сил изображали, что все как прежде. Он стал носить нож, а я записалась на боевые искусства. Мы никогда не говорили о случившемся. Может, и стоило…

Пару раз я видела, когда мы возвращались поздно откуда-то пешком и навстречу нам шла компания парней, его рука опускалась в карман. И находилась там до тех пор, пока компания не проходила мимо.

Кит пригласил нас на выставку. Дениса даже уговаривать не пришлось.

– Я куплю ее, – сказал Денис, неотрывно глядя на картину.

– Если получится. – К нам незаметно подошел Никита. На нем был изумительный черный вечерний костюм, строгий и стильный.

– А что может мне помешать? – удивился Денис. – Я хочу эту картинку.

– Ден, нельзя быть таким жадным, – усмехнулся Кит, – у тебя есть оригинал. А эта картина участвует в аукционе после выставки.

Денис закатил глаза.

– Я все равно ее куплю.

И он улыбнулся мне, уверенно и азартно. На нем была белая рубашка с воротником-стойкой и черный пуловер c V-образным низким вырезом, черно-серые брюки. На ногах – кроссовки. Он зализал назад свои непослушные кудри гелем, но на концах – на шее и за ушами – они все равно упрямо вились, придавая его неприступному и холодному образу очаровательную трогательность. Сегодня он выглядел особенно сексуальным, и мне не терпелось остаться с ним наедине.

Касаясь его уха губами, я прошептала:

– Хочу тебя. Прямо здесь.

Он огляделся и шепнул мне на ухо:

– Я тебя тоже, – и скользнул откровенным взглядом по моему короткому серому платью крупной вязки. У того были пышные рукавчики, круглый скромный вырез и тонкий веревочный черный поясок. На улице холодало с каждым днем, выпал снег, я надела плотные серые колготки, высокие черные замшевые сапоги на шпильках и вплела в волосы черные ленты.

Я задумчиво посмотрела на портрет, промолвив:

– Ты мог бы загадать его в качестве желания, которое я проиграла тебе в шахматы.

– Заманчиво…

– Правда? – обрадовалась я. – Загадай! И он будет твоим.

Денис улыбнулся.

– Он и так будет моим. А для тебя, золотая рыбка, я придумаю что-то особенное.

Я разочарованно надула губки.

– О чем секретничаете? – услышали мы знакомый голос. К нам подошел Данила, одетый в рваные темно-серые джинсы, белую рубашку, а поверх – темно-зеленый пиджак.

Денис пожал ему руку и поинтересовался, кивнув на картину:

– Как тебе?

Брат мельком взглянул на картину и похвалил:

– Красиво.

– Ты здесь с Ингой? – поинтересовалась я.

– Обещала быть, но минут пять назад звонила, сказала, задержится. Вы видели Ника? Хочу поздороваться.

Я кивнула в конец галереи, куда Никита увлек какую-то толстозадую блондинку со словами: «Моя кисть влюбилась в ваши глаза и умоляет рассмотреть их поближе!»

– М-м, ему, наверное, сейчас не до меня.

– Ага, его пленили силиконовые долины…

Даня украдкой взглянул на Дениса, который отошел к следующей картине, и едва слышно произнес:

– А ты хочешь, чтобы все пленялись лишь тобой, солнышко? – Он подмигнул мне и отошел.

После того признания в палатке он больше никак не проявлял своих чувств. На тренировках практически со мной не говорил. А когда мы ходили куда-то вчетвером, он общался в основном с Денисом или Ингой, избегая меня.

Денис даже подколол его вчера, когда мы пошли вместе в кино, что земля не разверзнется, если Даня обратится ко мне напрямую.

Кажется, это замечание его смутило. Но от этого он не стал меньше меня игнорировать. Я сердилась на него. Он выдавал себя подобным поведением. Денис и так давно все понял, но, кажется, ничего предпринимать не планировал.

В галерее был ажиотаж. И когда начался аукцион, первые две картины ушли неприлично дорого.

– Давай не будем участвовать, – предложила я.

– Но я хочу, – возразил Денис.

Я вздохнула и, точно невзначай, провела ладонью от его колена выше по бедру.

Денис перехватил мою руку, промолвив:

– Мы останемся.

Дождались, когда вынесут лот номер девять.

За мой портрет сперва Денис соперничал с невысоким толстячком в костюме от Армани. Когда сумма перевалила за сто тысяч, внезапно присоединился еще один мужчина, он стоял в сторонке, и я его раньше не заметила.

Ему было лет сорок, высокий, с седыми висками, одетый скромно, но со вкусом в коричневый костюм и галстук-бабочку.