Книга Зачарованное сердце - Барбара Картленд

Глава 20

— О, мисс, вы просто красавица! — воскликнула служанка, последний раз касаясь платья невесты.

Микаэла в старинной кружевной вуали, прикрывающей ее черные волосы, пристально вглядывалась в свое отражение в зеркале: флердоранж, жемчужное ожерелье на белоснежной шейке, белое шелковое платье, облегающее все изгибы стройного, грациозного тела и ниспадающее на пол изящными фалдами, — все было идеально.

«Да, — подумала Синтия, — она была бы очень красивой, если бы не страдание в глазах и не опущенные уголки рта».

Микаэла долго смотрела на себя и затем поблагодарила служанку:

— Спасибо, Флоренс, это все.

— Мне передать мистеру Шелфорду, что вы готовы, мисс?

— Да, передайте ему, что я спущусь через несколько минут.

Служанка вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Микаэла повернулась к Синтии.

— Ну? — спросила она. — Как я выгляжу?

Синтия чувствовала, что Микаэла просто насмехается над ней, и ответила уставшим голосом, понимая, что слова здесь бесполезны:

— Ты же знаешь, что я хочу тебе сказать, Микаэла.

— Да, знаю, но слишком поздно! Слишком поздно! Артур ждет меня в церкви. Через несколько минут я поклянусь в любви и верности, уважении и повиновении ему… Вы остановите обручение, когда услышите эту ложь из моих уст, Синтия?

— Перестань, Микаэла! Не говори ничего подобного, вот и все! — вновь начала умолять Синтия.

— Слишком поздно, — повторила Микаэла. — Слишком поздно.

Девушка подняла руку, чтобы привести в порядок волосы, и Синтия заметила, что рука дрожит. Вся ее любовь, вся нежность, которые она испытывала с тех самых пор, как познакомилась с Микаэлой, нахлынули на нее горячим желанием защитить и спасти ее, но что она могла сделать?

Микаэла ни за что не дрогнет в своей решимости, даже теперь, когда Артур ждет ее в маленькой деревенской церкви из серого камня. Через полчаса они станут мужем и женой.

Синтия понимала, что Микаэла в отчаянии и сейчас намеренно мучает себя, намеренно навлекает на себя этим безумным поступком страдание и несчастье. Любовь без взаимности или любовь отвергнутая может погубить того, кто любит, а Микаэла любила Хью. Синтия не сомневалась в этом, она все глубже и тверже понимала это и знала, что такое любить безнадежно, одиноко и отчаянно.

Последние несколько дней для Синтии оказались мучительными. Казалось, обвинение Сары в том, что она любит Роберта, сорвало вуаль с ее глаз. Теперь она не могла этого отрицать. Она чувствовала, что стрела попала прямо ей в сердце и невозможно выдернуть ее оттуда.

В первый момент, оставшись наедине с собой, Синтия засомневалась в своих чувствах, но затем начала искать правду и нашла ее. Да, она любила Роберта. Как давно, она не знала, но любовь внезапно всецело овладела ею. Теперь она окончательно поняла, что бежала от него, боясь не его, а себя. Она боялась быть опять оставленной и боялась испытать вновь тот восторг, который ей посчастливилось узнать на рассвете своей первой любви.

Час за часом лежа без сна, Синтия видела, как прошлое прокручивается у нее перед глазами, как будто в кино, и понимала, что юная импульсивная страсть к Питеру была всего лишь излиянием сердечной натуры, ищущей любви. Она слишком крепко держалась за эту любовь, даже когда ее бросили и забыли.

Теперь, спокойно и незаметно, в ее жизнь вошел Роберт. Она отчаянно пыталась ускользнуть от него, отчаянно боролась против силы, которую в нем чувствовала, силы, которая, она знала, могла подчинить и полностью завладеть ею и которой рано или поздно она должна была уступить.

Теперь она слишком хорошо поняла это и, поняв, задавала себе вновь и вновь один и тот же вопрос: «Неужели я очнулась слишком поздно?» Или это горькие слова Микаэлы нашли отголосок в ее собственном сердце, в ее собственной жизни?

Почему так изменился Роберт? Ее ужасало предположение Сары, что он содержит в Бетч-Вейле любовницу. Нет, она не станет унижать себя подозрениями, но рано или поздно ей придется узнать правду, хотя бы ради собственного успокоения.

Синтия не ревновала. Это было нечто более глубокое. Она знала по опыту, что человека любишь не за богатство, знатность или доброту, а любишь просто за то, что он есть. Она видела недостатки Роберта слишком ясно: его раздражительность, его безжалостность, его вулканическую, бьющую через край, не знающую меры энергию. Но она видела также и его великодушие, мягкость и неодолимое влечение к чему-то чистому и непорочному.

Она просто любила Роберта. Неужели ничего нельзя поправить? Что случилось, что изменилось в эти последние недели? Только сегодня утром, вспомнила вдруг Синтия, он прошел мимо нее, бросив лишь «доброе утро». Он казался человеком на грани смертельной болезни или невыносимо озабоченным, но Синтия не могла поверить, что это связано только с Микаэлой. Здесь было что-то другое. Но пожалуйста. Господи! Только не то, что предположила Сара!

— Ничего нельзя исправить! — Микаэла произнесла ее мысль вслух, как будто убеждая себя, и Синтия вздрогнула.

— Еще не поздно! — выкрикнула она звенящим голосом. Микаэла широко раскрыла от удивления глаза, и Синтия продолжила: — У меня есть надежда, что эта свадьба будет остановлена. Снимай платье, девочка! Отбрось его прочь и забудь о нем. Мы отправим записку, что ты заболела, а потом уедем куда-нибудь вместе, ты и я. Мы найдем, где тебе скрыться, и все обдумаем, пока… — Она мгновение помолчала, чтобы придать силы своим словам, — пока ты вновь не увидишь Хью.

— О чем вы говорите? — прошептала Микаэла.

— Я написала Хью, — объяснила Синтия. — Я сообщила ему, что ты собираешься сделать, но я понятия не имею, где он. Возможно, он все еще за границей. В любом случае, я теперь знаю, что он не получал письма. Он любит тебя, Микаэла. Что бы ты ему ни сказала в прошлый раз, на что бы ни согласилась, я уверена, он любит тебя, потому что твоя любовь к нему такая реальная. Мы подождем, пока не услышим весточки от него.

Она остановилась перевести дыхание. Микаэла изумленно смотрела на нее.

— Вы написали Хью? — произнесла она странным голосом.

— Да, я написала ему, — ответила Синтия. — Он должен знать.

— Тогда почему он не ответил? — Это был крик души.

— Если он за границей, у него не было времени на ответ. Я могла написать только на Гросвенор-сквер — это единственный адрес, что у меня есть.

Внезапно Микаэла спрятала лицо в руках.

— Вы правы, — прошептала она. — Я не могу этого сделать! Я не могу пройти через это! О, Синтия, Синтия, помогите мне!

Барьер был наконец разрушен. Крепкая внешняя оболочка холодного пренебрежения, с которым Микаэла так долго смотрела на мир, дала трещину и раскололась. И теперь в комнате в белом свадебном платье стояла всего лишь маленькая испуганная девочка, сбитая с толку эмоциями, слишком сильными для ее неокрепшей души.