Книга Любить того, кто рядом - Эмили Гиффин

— Ничего обидного.

— Сама подумай, — говорит Сюзанна, которую выводит из себя неуверенность в моем голосе. — Марго вообще знает, что вы с Лео виделись?

— Нет, — говорю я. — Она, вероятно, просто сделала свои выводы и решила, что мы встречались… мы ведь и правда встречались.

— Только по работе, — напоминает Сюзанна.

— Хорошо, я поняла. Значит, ты считаешь, я должна все ей рассказать?

— Вообще-то нет, — говорит Сюзанна. — В такие игры нужно играть вдвоем. Думаю, ты не должна что-то объяснять!.. Подожди, пока она сама тебя спросит.

— А если не спросит? — говорю я, вспоминая Кортни Финнамор, одну из ближайших подруг Марго по колледжу, вторая подверглась отлучению после того, как напилась на собрании женского клуба, и ее стошнило в новом «саабе» Марго. Кортни должным образом выразила свое раскаяние и сожаление, но не предложила помыть машину или как-то возместить ущерб. Марго уверяла, причем вполне искренне, что дело не в деньгах, а в легкомыслии и невоспитанности. К тому же Кортни явно считала, что у Марго есть деньги, и она сама заплатит и за чистку машины. Моя подруга никак не могла забыть об этом случае, находя все больше доказательств того, какая Кортни скупая и эгоистичная. Однако, несмотря на свое отношение, Марго никогда в открытую не ссорилась с Кортни. Вместо этого она просто перестала с ней дружить — так незаметно, что Кортни, по-моему, даже и не поняла, что отношение к ней изменилось, и попросила Марго стать подружкой невесты на ее свадьбе. После недолгого размышления Марго решила, что она не настолько лицемерна, и вежливо отклонила приглашение. На свадьбу она все-таки пришла, но, очевидно, их дружба не вынесла подобного удара. Сейчас Марго с Кортни вообще не разговаривают.

Я не могу представить, чтобы подобное отчуждение возникло между мной и Марго, и впадаю в панику.

— Марго не из тех, кто в открытую выясняет отношения с кем бы то ни было!

— Но ты не «кто-то». Ты так называемая лучшая подруга. Думаешь, она не станет обсуждать с тобой подобные вещи? — Сюзанна присвистнула для пущего эффекта.

— Не знаю. Может, и станет, — говорю я, разозлившись на «так называемую подругу», и пытаюсь вспомнить пример откровенной беседы с Марго. По иронии судьбы, тот единственный раз речь шла о Лео. — Она говорила со мной в открытую, когда мы расстались с Лео, и я превратилась в зареванную неудачницу…

Сюзанна уверенно прерывает меня:

— Ты не была зареванной неудачницей. Ты страдала из-за разрыва отношений. Это не одно и то же.

Такой поворот, само собой, подкупает, ведь никто не хочет, чтобы его считали плаксой или неудачником — и, уж конечно, зареванным неудачником. Но сейчас у меня нет времени: Энди несет нам кофе.

— Муж возвращается, — говорю я. — Посоветуй мне что-нибудь, в конце концов.

— Мой последний совет: все это касается только тебя и Энди… а не тебя и твоей золовки, или «лучшей подруги», — саркастически замечает Сюзанна.

— Ясно.

— Что бы ты ни решила, главное — не веди себя как перепуганный кролик! И ради Бога, не унижайся и не пресмыкайся перед ней… Поняла?

— Поняла, — отвечаю я, забирая кофе у Энди и посылая ему благодарную улыбку. Не помню, когда мне так нужен был кофеин.

— А знаешь почему, Элли? — с жаром спрашивает Сюзанна.

— Почему?

— Если будешь унижаться, создашь очень нехороший прецедент для вашей будущей жизни на Юге.

«Не унижаться и не пресмыкаться», — повторяю я мысленно, гадая, уж не это ли я делала вчера вечером. Нет, точно не унижалась, потому что мы даже не разговаривали. Но что, если я пресмыкалась? Вдруг я избегала Марго еще больше, чем она меня? Если так, я только ухудшила свое положение, превратив легкое беспокойство подруги в утвердившееся подозрение. Уверена, что она видела имя Лео, но, возможно, я преувеличила ее реакцию из-за нечистой совести, взвинченных нервов и, по крайней мере, одного лишнего бокала спиртного, исказившего мое восприятие реальности. Утром все выглядит по-другому — мама всегда так говорила. И вот, пока мы идем к Марго и Уэббу, которые уже ждут нас у входа, я скрещиваю пальцы, чтобы сегодняшний день не стал исключением из правила.

Делаю глубокий вздох и на всякий случай громко здороваюсь первой. Надеюсь, всем остальным мой тон не показался таким же неестественным, как мне.

Уэбб, как обычно, встает и целует меня в щеку:

— Доброе утро, дорогая!

Марго, как обычно, в безукоризненном наряде — темно-синий свитер, белые брюки и туфли вишневого цвета, в тон помаде, — отрывает взгляд от страниц романа Николаса Спаркса и улыбается:

— Привет! Доброе утро! Как прошел остаток вечера?

Она переводит взгляд голубых глаз с меня на Энди, потом обратно на меня, и ничто в ее тоне или поведении не указывает на раздражение или расстройство. Напротив, она ведет себя в своей обычной теплой и общительной манере.

Я с облегчением усаживаюсь в соседнее кресло и выдаю ни к чему не обязывающий ответ:

— Было весело.

— Пожалуй, даже слишком весело, — поддерживает Энди, садясь по другую сторону от меня и ставя к ногам сумки с ручной кладью. — Последний бокал в два часа ночи явно оказался лишним.

Марго аккуратно загибает уголок страницы, закрывает книгу и сует ее в большую черную сумку.

— Когда вы вернулись в отель? — спрашивает она.

Мы с Энди переглядываемся и пожимаем плечами.

— Около трех? — предполагаю я, чувствуя себя уже совсем непринужденно.

— Примерно так, — говорит Энди, потирая виски.

Марго делает сочувственное лицо.

— Вот один из плюсов беременности — никакого похмелья целых девять месяцев.

— Детка, у тебя не было похмелья девять лет, — говорит Уэбб.

Я смеюсь — в этом он прав. В самом деле, начиная с колледжа, я на пальцах одной руки могу пересчитать случаи, когда Марго напивалась и теряла над собой контроль. Выражение «терять над собой контроль» в случае моей подруги отнюдь не означает танцы топлесс на какой-нибудь вечеринке. Однажды, хватив лишку, она вынула и забросили в кусты пару совершенно нормальных контактных линз, другой раз умяла целый пакет чипсов со вкусом барбекю.

После нескольких минут обычной пустой болтовни Уэбб говорит, что он хочет купить газету, чтобы почитать в самолете. Энди предлагает составить ему компанию, и мы с Марго неожиданно остаемся наедине. Вот, кажется, и настал момент истины.

— Ну, Элли, — говорит Марго, — мне просто не терпится с тобой поговорить.

«Вот уж никогда бы не подумала», — думаю я, смотрю на нее искоса и решаю, что выражение ее лица скорее любопытствующее, чем обвиняющее.

— Знаю, — нерешительно произношу я.

— Лео? — спрашивает она, не сводя с меня широко открытых, немигающих глаз.