Книга Делириум - Лорен Оливер

Но на свете не так много способов отсчитывать сдачу с пяти долларов. В конце концов я передаю деньги Алексу, наши руки соприкасаются, и меня словно током бьет. Я хочу схватить его за плечи, притянуть к себе и поцеловать прямо здесь, в магазине.

— Хорошего дня, — запинаясь и срываясь на писк, говорю я.

Даже удивительно, что я смогла это выговорить.

— О да, день будет хорошим, — Алекс дарит мне свою удивительную улыбку и пятится к выходу из магазина. — Я собираюсь в Глухую бухту.

А потом он выходит на улицу. Я пытаюсь проводить его взглядом, но солнце слепит глаза, Алекс превращается в расплывчатый, мерцающий силуэт и исчезает.

Это невыносимо. Невыносимо думать, как он уходит по улице все дальше и дальше от меня. Мне предстоит прожить еще целых пять часов, прежде чем я его увижу. Я не доживу. Даже не думая о том, что делаю, я выскакиваю из-за прилавка и на ходу снимаю фартук, который надела, еще когда возилась с одной протекающей морозильной камерой.

— Джед, постой за кассой секундочку! — кричу я управляющему.

— Ты куда? — ничего не понимая, спрашивает Джед.

— За покупателем. Неправильно дала сдачу.

— Но… — пытается возразить Джед.

Я не собираюсь выслушивать его возражения, я и так знаю, что он скажет: «Ты же целых пять минут ее отсчитывала». Ну и пусть. Пусть Джед думает, что я тупая. Переживу.

Алекс остановился на углу улицы и ждет, пока мимо протарахтит муниципальный грузовик.

— Эй! — кричу я.

Алекс оборачивается. На противоположной стороне улице женщина катит детскую коляску. Она останавливается, прикрывает ладонью глаза от солнца и следит за моими действиями. Я стараюсь идти как можно быстрее, но боль в ноге этому не способствует. Взгляд женщины с коляской колет меня, словно тысяча иголок.

— Я неправильно дала сдачу.

Я уже подошла достаточно близко, чтобы говорить нормальным голосом, но, в надежде, что женщина перестанет глазеть на нас, все равно кричу.

— Тебе не следовало приходить, — шепчу я, поравнявшись с Алексом, и одновременно изображаю, будто передаю ему что-то. — Мы же договорились встретиться позже.

Алекс легко подыгрывает мне, он прячет в карман «сдачу» и шепчет в ответ:

— Я не мог больше ждать.

Потом он напускает на себя серьезный вид и качает пальцем у меня перед лицом, как будто отчитывает за невнимательность. И снова мне кажется, что мир вокруг перестал существовать, нет ни солнца, ни домов, ни женщины на той стороне улицы, которая так и не спускает с нас глаз.

Я делаю шаг назад и поднимаю руки, как будто извиняюсь.

— За углом в переулке увидишь синюю дверь. Приходи туда в пять. Постучишь четыре раза, — это я говорю тихо, а потом уже гораздо громче добавляю: — Послушай, мне очень жаль. Честно, я не нарочно.

После этого я разворачиваюсь и хромаю обратно к магазину. Мне не верится, что я это сделала. Я не верю, что могла пойти на такой риск. Но мне надо было его увидеть. Мне так хотелось его поцеловать. Никогда и ничего в жизни мне так не хотелось. Грудь сдавливает, как в финале спринтерского забега, когда все твое существо кричит, умоляя остановиться и дать отдышаться.

— Спасибо, — говорю я Джеду и занимаю свое место за кассой.

Джед бормочет в ответ что-то невнятное и, шаркая ботинками, уходит к своему планшету с авторучкой, который оставил на полу в проходе номер три: «Конфеты, содовая, чипсы».

Тип, которого я приняла за регулятора, стоит, чуть не засунув нос в один из холодильников. Я не уверена — он выбирает замороженный ужин или просто пользуется возможностью остудиться за бесплатно? В любом случае, когда я на него смотрю, перед моими глазами возникают четкие картинки вчерашней ночи. Я слышу, как свистят в воздухе дубинки рейдеров, и чувствую, как меня охватывает ненависть к этому мужчине… ко всем ним. Я представляю, как хорошо было бы запихнуть его в холодильник и закрыть дверцу на запор.

Мысли о рейде снова вселяют в меня тревогу о Хане. Во всех газетах отчеты о рейдах. Похоже, по всему Портленду арестовали сотни людей, допросили и отправили прямиком в «Крипту». Правда, я не слышала, чтобы кто-то упоминал вечеринку в Хайлендс.

Я убеждаю себя в том, что Хана обязательно перезвонит мне вечером. Я пойду к ней домой. Я говорю себе, что волноваться пока не о чем, и в то же время чувство вины начинает разрастаться у меня в душе.

Похожий на регулятора тип завис над холодильником и совершенно не обращает на меня внимания. Вот и отлично. Я снова надеваю фартук и, убедившись, что Джед не смотрит, сгребаю с полки над головой все пузырьки с ибупрофеном (где-то с десяток) и складываю их в карман фартука.

Потом громко вздыхаю и говорю:

— Джед, мне надо, чтобы ты меня еще разок подменил.

Он поднимает на меня свои водянистые глаза.

— Я расставляю товар.

— Но у нас болеутоляющие закончились. Ты разве не заметил?

Несколько долгих секунд он просто молча пялится на меня и моргает. У меня дрожат руки; чтобы не выдать свое волнение, я крепко сцепляю их за спиной. Наконец Джед кивает.

— Пойду посмотрю, может, на складе что-нибудь есть. Постой за кассой, ладно?

Я аккуратно, чтобы не звякнули пузырьки в кармане, выбираюсь из-за прилавка. Остается только, чтобы Джед не заметил, как оттопыривается карман фартука. Это еще один симптом делирии, о котором вам никто никогда не расскажет: подхватив эту болезнь, ты превращаешься в лгуна мирового класса.

Я проскальзываю мимо покосившейся груды сплющенных картонных коробок у задней стены магазина, бочком прохожу на склад и плотно закрываю за собой дверь. К несчастью, дверь не запирается, поэтому я, на случай, если Джед решит проверить, почему так затянулись поиски ибупрофена, подтаскиваю к двери ящик с банками яблочного пюре.

Вскоре раздается стук в дверь, что выходит в переулок. Стучат пять раз: тук-тук-тук-тук-тук.

Дверь кажется тяжелее, чем обычно; чтобы открыть ее, мне требуется приложить немало сил.

— Я же сказала — четыре раза, — говорю я, открыв дверь.

Солнце ослепляет меня, а потом я теряю дар речи.

— Привет.

В переулке стоит Хана. Она бледная и напряженная.

— Я надеялась застать тебя здесь, — говорит Хана и переминается с ноги на ногу.

Секунду я даже не могу ничего ей ответить. Я испытываю невероятное облегчение — Хана здесь, она целая и невредимая. Но одновременно в сердце закрадывается тревога. Я быстро оглядываю переулок. Алекса нигде не видно. Возможно, он увидел Хану и она его спугнула.

— Ну? — Хана морщит лоб. — Ты впустишь меня или как?

— О, извини. Конечно заходи.

Хана быстренько проскальзывает мимо меня, а я еще раз оглядываю переулок и закрываю дверь. Я так счастлива видеть Хану, но в то же время нервничаю — вдруг Алекс появится, пока она здесь.