Книга Лхоцзе. Южная стена - Сергей Бершов

Конечно, одиночные восхождения – не для слабых. Их приверженцам не откажешь в смелости, техничности, даже артистизме. Но вот мне приятнее в компании. Не стану утверждать, что так уж интересно, когда большая команда, но есть маршруты, которые в двойке не только сложно пройти, но и проблематично. Ту же Южную стену Лхоцзе, к примеру. Наверное, поэтому никто за 20 лет этого пока и не повторил. Не задавались такой целью? Думаю, если бы чувствовали в себе силы, рассчитывали пройти, то замахнулись бы. Почему я предпочитаю двойку хождению соло? Во-первых, вдвоем безопаснее. В двойке ты застрахован. Не говоря о том, что в компании всегда лучше, есть с кем поделиться радостью.

ХОРОШО, ЧТО ЕСТЬ ГОРЫ!

Долгие годы отечественный альпинизм во многом отличался от западного. Там это был спорт элиты. Там не было, как у нас, программ: начальной подготовки (два этапа), спортивного совершенствования (два этапа), плюс высшее спортивное совершенствование – всего пять этапов. В альплагерях мы проходили обучение по утвержденным программам. А иностранные альпинисты узнавали, как страховаться, использовать те или иные виды снаряжения, ходить по скалам и льду, изучали тактические действия команды и т. д. по журнальным статьям, учебникам (Интернета еще не было). Или учились у гидов, которых нанимают желающие подняться на гору. Право на существование имеют и тот и другой альпинизм. Наш и западный варианты постепенно сближаются. И у нас «на шару» в горы уже не съездишь. Все за наличные. Расходы примерно одинаковы, только доходы у нас и западных людей разные. Ну и, конечно, сегодня нет такого правильного подхода, который проявили организаторы альпинизма на заре советской власти.

Почему бедная разрушенная страна отрывала немалые средства на «баловство» вроде альпинизма? Да потому, что ее правители жили не только сегодняшним днем, четко усвоив: альпинизм – прикладной вид спорта. К чему его прилагать? К обороне. В годы Великой Отечественной выяснился прискорбный факт: в стране не существовало войсковых частей, обученных войне в горах. Фашисты рвались к нефтепромыслам Каспия через кавказские перевалы, флаг со свастикой развевался над Эльбрусом… Врага остановили ценой огромных потерь. В послевоенные годы одной из задач альпинизма стало учесть этот урок. «Шуткам не учат в наших лагерях, если придется воевать в горах, вместе с ледорубом возьмешь ты автомат…», – пели у альпинистских костров. Защитный цвет брезентовых штормовок, в которых мы ходили на первые восхождения, понятно, был выбран не случайно.

В то же время альпинистская штормовка оказалась удачным вариантом рабочей спецовки. Промальп – известная всем аббревиатура родилась как обозначение новых подходов в строительстве, гидроэнергетике, других отраслях. Альпинисты со своими веревками-карабинами работали без дорогостоящих строительных лесов, позволяли экономить огромные средства, время, силы. Я сам немало лет отдал работе маляра-высотника. Это давало возможность не только прилично зарабатывать и содержать семью, мы к тому же содержали свой альпинистский клуб, могли организовывать экспедиции. Сегодня альпинистские навыки помогают выживать сотням восходителей. Они зарабатывают на хлеб насущный, занимаясь промышленным альпинизмом.

Прикладной характер альпинизма требовал массовости. Сегодняшние альпинистские базы – далеко не те альплагеря, с которых начиналась спортивная биография моего поколения. Благодаря профсоюзам альпинизм в середине прошлого века стал популярным и массовым видом спорта. Любой студент мог без проблем провести часть каникул в альпинистском лагере. Месячной стипендии вполне хватало на целую смену. Иностранцы, приезжавшие к нам, посмеивались, глядя на непрезентабельные штормовки и устрашающих размеров рюкзаки цвета хаки. Но услышав, что 20 дней пребывания в горах на всем готовом, от питания, жилья, транспортного обслуживания до занятий и восхождений под руководством опытных инструкторов стоит около $17, завистливо ахали. У них только сутки пребывания в горном отеле стоили больше, чем у нас вся лагерная смена. Вот и получилось, что мы полжизни провели в коммунизме и не заметили этого.

На Западе, повторю, восхождения всегда были спортом элиты. Как, впрочем, и у нас, в горы тоже ходили самые богатые. Но не в смысле денег. В смысле интеллекта – ни в одном виде спорта не было столько академиков, докторов и кандидатов наук, людей умственного труда.

У нас альпинизм был профсоюзным, то есть общедоступным, те деньги, которых стоит наш вид спорта, платили профсоюзные спортивные общества. Сейчас, когда все стало частным, выезды в горы – очень дорогое удовольствие. Позволить себе роскошь побывать в горах может гораздо меньше людей, чем в советские времена. Надо искать варианты, как готовить альпинистов. Взять все полезное, рациональное и из советского альпинизма, и из западного. Времена изменились, и у нас в Украине, и в России все равно есть программы подготовки, еще работают специалисты, которые тогда были обучены, причем очень неплохо. Стараемся готовить по тем методикам и программам, которые были запущены нашими предшественниками, проверены временем. Например, работают школы начинающих альпинистов – в секциях вузов, альпинистских клубах. В каких-то городах более активно, в каких-то – менее. Повторю, пока среди действующих восходителей немало тех, кто прошел школу еще советской подготовки. И вот главное сейчас – не потерять эти методики, традиции, тогда и уровень будет, и восхождения. Важно передать все это молодым. А передавать есть кому. Нужны только деньги для организации экспедиций, поездок в горы. Но в Украине слишком часты выборы, спонсоры ставят на политиков и краткосрочный успех. Им не до альпинистов с их флагами на вершинах.

То, что мы, старшее поколение, умеем и можем, должно стать собственным опытом преемников. А он нарабатывается годами, восхождениями. От человека к человеку – как в балете. Ты не расскажешь, не запишешь полностью секрет движения. Можно только показать. Слава Богу, есть кино. Но все равно главное передается от человека к человеку. В этом преемственность культуры – альпинистской в том числе. Нюансы невозможно сформулировать. Их можно только прочувствовать в процессе общения, сотворчества. Так создается и утверждается школа. В науке ли, искусстве, спорте – не суть важно. Алгоритм всюду тот же. Если есть школа, она будет и будет «плодоносить» яркими личностями, выдающимися свершениями. Есть в Харькове сильнейшая школа физиков. Есть прославленная школа волейбола. Харьковскую школу альпинизма тоже нельзя потерять.

Если продолжить сравнение между отечественным и западным альпинизмом, то очень важное отличие состояло еще и в том, что у нас это был коллективный вид спорта, у них – свободный. Хочешь в одиночку ходить – ходи, хочешь в двойке, в команде – твои личные дела. У нас существовали четкие, жесткие, обязательные для всех правила. В какой-то мере это было оправданно – уменьшало риск несчастных случаев (при такой системе их меньше). С другой стороны, одиночные восхождения правилами просто запрещались. Сейчас и у нас свобода – можешь ходить в одиночку, сколько душе угодно. Хотя в правилах соревнований к участию допускаются команды составом не меньше двойки. Одиночки не участвуют. Но совершать восхождения соло не возбраняется – заявись, что идешь на такую-то гору, и вперед.