Книга В Москве-реке крокодилы не ловятся - Федора Кайгородова

— Гражданин! Я вижу, вы не в себе? Может, вам «скорую» вызвать?

— Нет! — воскликнул Серега. — Кому «скорую»? Ребенка нет!

Полицейский внимательно посмотрел на его лицо и пошел прочь, недоуменно покачивая головой. Полы его негнущегося плаща топорщились, как иглы у ежа.

Костров смотрел вслед и не верил, что все обошлось. Его сотрясала крупная дрожь, которая прошла минут через двадцать. Медленно приходя в себя от пережитого страха, Серега все более утверждался в мысли, что Анечка исчезла не просто так, а под влиянием каких — то потусторонних сил. Все впечатления последних дней: потеря квартиры, девочка, вчерашние гости, полиция и особенный дождь слились в его восприятии в одну целостную и не понятую картину. Потом он выбрался с заднего сиденья и вернулся в дом.

— Свет! А Свет! — растолкал он жену, заметив, что племянник устроился на его кушетке. — Свет!

— Ну, чего? — буркнула та.

— Свет! Девочка пропала!

— Какая еще девочка? — опять буркнула Светка. — Похмелиться дай!

Серега налил ей полстопочки принесенной племянником водки. Схватив ее жадными дрожащими руками, Светка мгновенно опрокинула стопку в себя.

— Давай еще?

— Нету! — ответил Костров. — Дочка, говорю, твоя пропала!

— Дочка? — открыла глаза Светка. — Какая дочка? Моя дочка? А — а, — махнула она рукой и уютно свернулась калачиком на полу, — Мишка, наверное, забрал!

— Какой Мишка? — заорал Серега. — Тот, который вчера случайно к нам забрел? Почему он должен был забрать чужого ребенка? Свет! Проснись, надо что — то делать! Надо искать! Свет! Почему Мишка мог забрать ребенка?

— Да откуда я знаю? — пробормотала Светка. — Отстань! Разбудил, а похмелиться толком не даешь! Голова болит.

«Дождь! — вдруг прояснилось в голове у Сереги. — Это все дождь виноват! Все это не к добру, ох, как не к добру…»

А в это время в Москве стоял сухой звонкий вечер. И Володя Слепченко торопился к Ромашкину, но, примчавшись на час раньше назначенного срока, он теперь маялся возле запертой двери. Нажав два раза на звонок, юноша вышел в крохотный дворик и теперь мерил его шагами вдоль и поперек. Он то садился на единственную скамеечку под единственной липой, то снова ходил. Еще издали Ромашкин и Люба заметили долговязого паренька с большой шоколадкой.

Анечка, узнав своего юного дядюшку, подбежала первой и повисла на шее. Студент часто хлопал белесыми ресницами и отворачивался в сторону, стараясь не показать своего волнения.

— А это, познакомься, Люба, — и есть наш герой Володя!

— Тетя Люба! — протянула руку Любочка.

— Мы собираемся пожениться! — добавил Мишка.

Повиснув на шее своего дяди, словно виноградина, Анечка и не подумала слезать. Так они вошли в лифт и поднялись на пятый этаж. В Мишкиной квартире уже успел поселиться нежилой дух.

Любопытная девчонка, которая была здесь впервые, сразу потеряла интерес к людям и принялась обследовать жилище. Она ходила по комнате, вытаскивая на свет разные холостяцкие игрушки: ноутбук, плеер, диски, пепельницу. Она усердно тыкала пультом управления от телевизора в магнитофон, но тот не поддавался. Особенно понравилась ей синяя клавиша пылесоса, которая всасывает шнур. Потом девочка принялась изучать кухню, где Люба пыталась соорудить подобие ужина из купленных полуфабрикатов.

— Спасибо вам большое за Анечку! — сказал Володя, когда Люба принесла тарелки с ужином. — Я могу ее забрать? Где вы ее нашли?

— В той самой машине, на которой твоя сестра приезжала сюда. Она спала в ней и, если бы не мы, наверняка бы простудилась.

— Значит, Светка не знает, что вы ее увезли? — спросил Володя.

— Не знает! — ответил Ромашкин. — Но, вероятно, догадывается! Нам надо подумать о судьбе ребенка! Если ты заберешь Анечку домой, ее мать может завтра же здесь появиться. И никто не сможет ей помешать забрать собственного ребенка.

— Аичка не хосит к маме! — вдруг встряла в разговор девочка, которая, казалось, всецело была поглощена разрезанием картофелины.

Люба с Михаилом переглянулись.

— Я с вами хосю зить! — сказала девочка.

Володя молчал, потом неуверенно произнес:

— Вы хотите на какое — то время взять Анечку к себе?

— Анечка, давай отнесем на кухню посуду! — сказала Люба, вручая девочке тарелку.

Вся сияя от порученной ей роли, девочка помчалась на кухню вприпрыжку.

— Не совсем так, Володя! — сказал Ромашкин. — Мы хотим Анечку навсегда оставить у себя. Мы уже узнавали — это возможно. Если ты, конечно, не возражаешь? Тем более, что она считает меня папой.

Володино лицо вытянулось, но он молчал, раздумывая, с чего бы это почти незнакомые люди хотят удочерить его племянницу.

— Да, я, в общем, не против! — неуверенно ответил Володя.

— Я зе казала! — заметила вернувшаяся с кухни девочка.

Все рассмеялись.

— Эта шустрая девчонка все успевает! — Люба подхватила ребенка на руки и принялась ее тормошить.

Взволнованный Володя встал, прошелся взад — вперед и снова уселся на кресло, молча глядя на хохочущую девочку.

— Может, так будет лучше! — добавил он. — Я учусь! Светка в вечных загулах. На мать тоже надежды никакой. Я думал, дядь Миш, из — за Аньки институт бросать и идти работать. Некому теперь нас кормить. А так, — он сделал рукой неопределенный жест, — так я смогу просто подрабатывать по вечерам, а днем — учиться. Вы не подумайте чего, я очень люблю Анечку. Но вам она нужнее. А могу я к вам приходить?

Мишка вздохнул с облегчением. Только сейчас он понял, что нервничал из — за разговора с Володей.

— Потом сможешь! Пока же я не хочу говорить, где мы. Мы поселились у тети Любы. Будет неприятно, если ты случайно проговоришься. А с незнающего какой спрос? Телефон мой у тебя есть. У меня к тебе просьба, Володя! Я сейчас начну оформлять документы на усыновление. Пусть пока считается, что Анечка живет дома, то есть у бабушки! Сможешь соврать, если спросят?

— Смогу! А Светка?

— Вряд ли она будет ее искать! Но если появится, скажи, что ничего знать не знаешь! По рукам?

— По рукам! — засмеялся Володя, глядя, как тут же подскочившая Анечка хлопает сверху своей легкой ладошкой по двум мужским ладоням.

После ужина они вместе вышли из квартиры, и Анечка, словно расставив все точки, деловито взяла за руку сначала Ромашкина, а потом — Любу и повернулась к Володе:

— Пока!

Сцена ревности

К Угличу мы подошли глубокой ночью и только утром увидели свое место назначения, как говорят военные. Угличские просторы способны поразить даже взыскательные взоры. Конечно, система московских водохранилищ более внушительна, но та вода окружена многими деревнями, строениями и лесами. Здесь же на безлюдной российской долине жидкости казалось слишком много, и ее избыток выглядел никому не нужным.