Книга Смертельные послания - Джон Г. Мэтьюз

Ему принесли чай с лимоном. Он поблагодарил официанта и отпил несколько глотков, прежде чем продолжить пояснения. Ардженти и Колби прилежно записывали их, тогда как Джеймсон, сидевший рядом с ним, казалось, был погружен в собственные мысли, лишь время от времени заглядывая в блокнот Джозефа.

– Вы говорите, черточки в конце обозначают последующие пробелы, которые должны быть заполнены, – но что означает вопросительный знак? – поинтересовался Сабато, перечислив все буквы.

– Всего лишь то, что мы не знаем, сколько букв последует далее, – сказал Финли. – Может быть, их будет две, три, четыре или больше. А может быть, ни одной.

Томас еще раз внимательно рассмотрел строчку букв через пенсне и тяжело вздохнул.

– На английском это сочетание букв не имеет никакого смысла. А как насчет иврита, рабби Морайс? – спросил он.

Раввин изучил строчку еще раз.

– Зависит от того, где проходят границы между буквами и словами, – вздохнул он. – Например, «хей» и «бет» вместе, как отдельное слово, переводятся на английский как «курица». И далее, «алеф» и «шин» вместе переводятся как «огонь». Но если в каждом случае добавить другие буквы, смысл меняется. – Он пожал плечами. – Получится либо бессмыслица, либо совершенно иное слово.

Колби переглянулся с Джеймсоном и Ардженти. Они поняли, что поторопились. Им нужно было дождаться результатов эксгумации трех лондонских жертв.

– Вы очень помогли нам, – сказал Финли. – Можем ли мы еще раз воспользоваться вашей любезностью, рабби Морайс, и прибегнуть к вашей помощи, если у нас появятся другие буквы иврита?

– Да, разумеется.

Сабато допил свой чай с лимоном и потянулся к кожаной папке, лежавшей сбоку от него.

– Я принес с собой еще кое-что, что может оказаться полезным для вас, – заявил он, открывая папку и извлекая из нее листок бумаги. – Это алфавит иврита.

24

Открывшийся в 1883 году, «Гранд Метрополитен» всего за девять лет снискал репутацию одного из лучших оперных театров мира – наряду с миланским «Ла Скала», лондонским «Роял Опера Хаус» и венецианским «Ла Фенис».

«Травиата» принадлежала к числу наиболее популярных опер, и зал в тот вечер заполнялся очень быстро. К тому же партию Виолетты пела ведущее сопрано мировой оперной сцены Аделина Патти, и поэтому ожидался аншлаг.

Джеймсон в сопровождении Элли Каллен явился первым и, словно хозяин, приветствовал Джозефа Ардженти с женой Софией и чету Колби, когда прибыли и они. Он заказал бутылку шампанского, чтобы отметить это событие, и, окинув взглядом просторный холл, обратил внимание Томаса на то, что здесь присутствует несколько весьма заметных персон.

Однако, когда сэр Колби огляделся, стало ясно, что он никого так и не узнал.

Финли вытянул руку с бокалом шампанского и стал указывать им на знаменитых зрителей:

– Вот это – Джеймс Пирпойнт Морган с супругой. Крупный бизнесмен, финансирующий строительство железных дорог.

– Замечательно, – рассеянно кивнул его учитель.

Очевидно, ни один человек ниже уровня Йозефа Коха или Луи Пастера[12] не имел шансов произвести на Колби впечатление.

Среди заметных персон был также молодой инженер-нефтяник из Оклахомы, Натан Гален. Но внимание Джеймсона привлекла его красивая спутница. Колби в этот момент разговаривал с Эмилией, и поэтому Финли обратился к Элли:

– Какая восхитительная женщина, осмелюсь заметить… – Его губы раздвинулись в снисходительной улыбке, и он быстро добавил: – Разумеется, присутствующие дамы вне конкуренции.

Девушке было на вид двадцать с небольшим. Элегантное опалово-голубое бальное платье, гармонировавшее с цветом глаз, золотисто-каштановые волосы, уложенные в тиару и придававшие шее лебединую грацию… Каллен знала ее, но выдержала паузу, прежде чем сказать об этом.

– Это Оландра. Одна из девушек Рози Миллер, – ответила она наконец.

– А-а, понятно.

Джеймсон отхлебнул глоток шампанского. Поскольку было очевидно, что он далек от этой сферы, Элли объяснила ему, что Рози Миллер занимается оказанием эскорт-услуг, предоставляя в распоряжение бизнесменов Нью-Йорка шикарных спутниц для светских мероприятий.

– Мы называем их «падшими светскими львицами», поскольку они могли бы ими стать, если бы происходили из подходящих семей. Но они выступают в этой роли за деньги. Иногда некоторым из них улыбается счастье, и они выходят замуж, – объяснила спутница Финли и принужденно улыбнулась. – Если, конечно, не становится известным их происхождение.

Не становится известным их происхождение? Это напомнило Джеймсону о том, что он тоже рискует, приведя сюда Элли. Финли сверился с карманными часами. До начала представления оставалось семь минут.

Стоявшие в нескольких ярдах от них Джозеф и София натянуто улыбались, глядя на него, словно давая понять, что с их стороны ему ничего не угрожает. Но Джеймсона больше заботил сэр Колби, который со своим нюхом на характерные социальные черты мог заподозрить, что с Элли Каллен что-то не так.

Джеймсон внутренне сжался, когда Томас отвернулся от Эмилии и направился к нему.

– По-моему, встреча сегодня прошла успешно, как вы считаете? – заговорил он. – Хорошо, что у нас еще остался час на то, чтобы обсудить ее результаты после ухода рабби Морайса.

– Да, я согласен с вами.

Финли расслабился. Он должен был понимать: то, что не касалось его работы, мало интересовало учителя.

– По крайней мере, мы поделились нашими мыслями с детективом Ардженти, – сказал он Томасу. – Я заметил, что у нас, криминалистов, есть один недостаток: мы зачастую посвящаем очень много времени мелким деталям, многие из которых кажутся малозначительными, и не доводим их в полной мере до сведения следователей.

– Да. Действительно было весьма полезно познакомить его с деталями из Лондона, о которых он до этого мог не иметь представления, – кивнул сэр Колби.

Его бывший студент улыбнулся, выражая тем самым свое согласие. В библиотеке клуба «Лотос» они разыскали карту, чтобы ознакомить Томаса с географией убийств. Файв Пойнтс находился всего в миле с небольшим от доков Ист-Ривер, и Колби заметил, что, как и в Лондоне, места, где были совершены преступления, располагались неподалеку друг от друга. А еще все жертвы принадлежали к одному и тому же социальному слою.

– За исключением Люси Бонина, которая, хотя по происхождению и не отличалась от остальных, работала в престижном месте – в элегантном «Плавучем театре», – отметил Томас во время этого разговора.

Джеймсон тогда указал ему на то, что Камилла Грин тоже происходила из приличной семьи, жившей на севере штата Нью-Йорк.