Книга Дневник офицера КГБ - Александр Никифоров

— Игорь Митрофанович, не обзывал я его, — едва сдерживая смех, оправдываюсь я, — поговорка такая есть.

— Поговорка… Грамотные все стали, а мне за вас… Садись в машину. Поехали! — скомандовал всем Игорь Митрофанович.

В машине Тахир, смеясь, спросил меня:

— Что, досталось от шефа?

— Отвяжись, злыдня.

Не обращая внимания на мои слова, он продолжает:

— Этот Александр к шефу в кабинет с жалобой на тебя весь белый залетел. Игорь Митрофанович его выслушал, а потом посоветовал меньше паниковать и провел с ним воспитательную беседу. В общем, от шефа он красный вышел.

«Молодец у нас шеф», — подумал я.

В «конторе» был неписаный закон: «В своем кругу — ругай, но чужим в обиду не давай». Хороший закон. Жаль, что последнее время о нем стали забывать. В основном работают по принципу: «Бей своих, чтобы чужие боялись». А чужие почему-то не боятся…

Глава 9

Второе рождение Мамнуна

А потом за Кандагаром, где пустыня пышет жаром, «Аж слюна во рту кипит», не кричит Иван, сипит. «Полотно» — песок и глина, здесь ищи, конечно, мины. Точно, вон у поворота подозрительное что-то… И саперам вновь работа, а ведь жить-то всем охота. Что-то там поколдовали, два фугаса сразу сняли. Вот дорога здесь какая, где ты, мамочка родная?[80]

На столе стояла початая бутылка водки, рюмка и нехитрая закуска.

— По какому случаю банкет? — спрашиваю Мамнуна, ставя автомат у стены. — Что темно так? — Раздвигаю шторы на окне.

— День рождения отмечаю. — Он достает из шкафа еще рюмку.

— Чей? Раббани?[81] — шучу я.

— Свой, — отвечает Мамнун.

— Твой день рождения весной был. Сам же рассказывал, как лихо его в Москве отметил.

Я подошел к Мамнуну поближе и только сейчас заметил на его лице сильные царапины, словно кошка прошлась по нему своими когтями. Правая рука забинтована. Из-за темноты в кабинете я сразу этого не заметил.

— Теперь два раза в году буду отмечать.

Он протягивает мне свой пистолет, у которого затвор искорежен, словно по нему молотком прошлись.

— Толком объясни, что случилось?

— Вчера, — начал он, — поехал в аэропорт встречать кураторов из Кабула, нелегкая их принесла… «уазик» не заводился. Одолжил «Тойоту» у агента. Она-то нас и спасла. В аэропорту встретил двух сотрудников из Первого управления МГБ, майора и подполковника, и мы поехали в Кандагар.

— Погоди, — перебиваю Мамнуна, — во сколько же это было?

— Около шести вечера.

— Шесть вечера! В своем уме в такое время по кандагарской дороге разъезжать? Почему на виллу не заехали? У нас места не нашлось бы?

— Я предлагал им в аэропорту переночевать, но они отказались. Герои… Видел бы ты их лица после засады, — улыбнулся Мамнун. — Короче, ты меня не перебивай.

Он потянулся к бутылке, но я перехватил ее:

— На сегодня достаточно. Рассказывай.

— Подъехали к камышам, — продолжил Мамнун. — Из зарослей на дорогу вышли три душмана. Двое с автоматами, третий с гранатометом наперевес. Неуютно становится на душе, когда в тебя из гранатомета целятся. Велю водителю сбросить газ, но движок не выключать. Кабульским гостям — лечь на дно машины. Думаю, гражданская машина[82] и национальная одежда на мне усыпили бдительность «духов». Гранатометчик опустил гранатомет, двое его напарников тоже приняли стойку «вольно». Из камышей вышли еще четыре «духа». Не доехав до вооруженных бандитов метров десять, командую водителю: «Газуй!»

Сбив гранатометчика, помчались в Кандагар. Дальше плохо помню. «Духи» по машине стреляли, я из окна отвечал. Что-то сильно, словно палкой, ударило по руке. Пуля угодила в затвор пистолета. Осколками от разбитого стекла посекло лицо.

— Кабульские товарищи не пострадали? — спрашиваю Мамнуна.

— Что им сделается? До самого Кандагара на полу машины пролежали. С утра в Управлении с Гульханом общаются.

— С днем рождения, Мамнун, — говорю я, — но «вечер воспоминаний» пора заканчивать. — Ставлю бутылку в шкаф. — Что-нибудь интересное есть?

— Есть. Сарвар! Зайди! — кликнул он и, обращаясь ко мне, добавил: — От агента Хабиба интересную информацию получили.

* * *

В кабинет вошел пуштун лет пятидесяти, плотного телосложения. Это Сарвар. В отделе он был самым опытным сотрудником. Служил в полиции еще при Захир Шахе. Во времена правления Дауда два года в тюрьме «отдыхал». До больших чинов Сарвар не дослужился. Был он флегматичен и молчалив (три революции и тюрьма научат держать язык за зубами), но оперативную работу знал.

Поздоровавшись, перешли к делу.

— Родственник Хабиба работает в Управлении по племенам и народам, — начал Сарвар. — Он рассказал агенту, что из Кабула для ополченцев должны поступить двадцать «калашниковых» и два миллиона афгани. Эту информацию по моему заданию агент слил одному из бандглаварей Рахматулло, предложив ему — естественно, за определенную сумму — помощь в захвате автоматов и денег.

— Рахматулло? Это не племянник Муллы Насима, члена Исламского суда? — спрашиваю я Сарвара.

— Он самый. Любимый.

«Неплохо. Если захватим Рахматулло, можно и на Исламский суд выйти. Не оставит же Насим своего любимого племянника в беде», — подумал я.

— Извини, что прервал. Продолжай, — говорю Сарвару.

— Двадцать автоматов и два миллиона — хороший куш. Рахматулло информацией заинтересовался, но он очень осторожный. Начал крутить — мол, людей мало, и тому подобное…

— А что агент?

— Агент сказал: «Боишься? Я другого «клиента» найду. Дело выгодное». После его слов Рахматулло согласился, но агенту полностью не доверяет. Думаю, проверять его будет.

— Не доверяет, — повторил я, — а вы бы доверили? То-то и оно. Информация отличная, молодец! — похвалил я Сарвара. — Теперь, — обращаюсь к Мамнуну, — надо нам хорошенько подумать, как «усыпить» бдительность Рахматулло и из «зеленки» его выманить. Организуйте мне встречу с агентом. Кстати, кто еще владеет информацией?