Книга Принцесса на вечеринке - Мэг Кэбот

Чем занимаюсь я? Убийством, грабежом.

Работка эта подходяща для меня,

Люблю с друзьями пировать потом

И лучшей жизни не желаю я.

Хор:

Когда я ночью появляюсь вдруг в лесу,

В глазах людишек страх, бегут все кто куда,

И лошаденки их на всем скаку несут,

И я доволен зрелищем таким всегда.

Даже Кенни не сбился ни в одном танце. Вернее, он сбивался, по не настолько, чтобы это кто-нибудь заметил.

А когда Лилли пела песню любовницы, в зале было так тихо, что было бы слышно, как про­летает муха.

Мать ему почти за так

Меня девчонкой отдала,

то полюблю его я так,

Тогда и знать я не могла.

Он может только грабить, убивать,

Я удивляюсь, что, закончив с грабежами,

Спешит он именно меня любить, обнять,

И вспыхивает что-то между нами.

Она совершенно покорила зрителей! Ее го­лос звунал пронзительно и вибрировал точь-в-точь, как ее учила мадам Пуссен! И она даже не забыла поддерживать шлейф только одной ру­кой, когда поднималась по лестнице.

А Джей Пи спел песню кузнеца так, что ему практически устроили овацию.

Как могла такая, как она,

Полюбить парнишку бедняка?

Зачем ей любить кузнеца простого,

Когда она может выбрать любого?

Как могла она

Полюбить меня?

А песня, которую пела я прямо перед тем, как задушить Бориса — она была такая силь­ная!!!! Было даже слышно, как некоторые зри­тели, те, которые не знают историю Дженовии, ахнули, когда я запела: «Вот этой косой я тебя задушу и в аду гореть тебя отпущу». Честное слово.

Угасают краски дня

Что же завтра ждет меня?

Что готовит мне судьба?

Жду в постели я врага...

Хор:

Родина, Дженовия, мы всегда с тобой!

Родина, Дженовия, за будущее, в бой!

Надежда в груди не умирает пусть,

За смерть отца я отомстить клянусь.

Должна я петлю из косы сложить,

И тогда до утра злодею не дожить.

И когда я вместе с хором во второй раз запела припев, «Родина, Дженовия, мы всегда с тобой! Родина, Дженовия, за будущее, в бой!», я по­чти уверена, что бабушка, да-да, не кто-нибудь, а бабушка — шмыгнула носом!

Конечно, не исключено, что у нее просто небольшой насморк, но все равно.

Ой, сейчас будет финальная сцена! Вот оно. Пришло время большого поцелуя.

Я очень надеюсь, что Тина права, и я не нравлюсь Джею Пи в таком смысле. Потому что, что бы ни случилось, мое сердце принад­лежит Майклу и всегда будет принадлежать.

Я не хочу сказать, что если я с кем-то целу­юсь в пьесе, то есть в мюзикле, то это можно считать изменой Майклу. Потому что это совсем не так. То, что я и Джей Пи...

Между прочим, где Джей Пи? Нам пола­гается взяться за руки и вместе выбежать на сцену, изображая на лицах радость, а потом он должен меня поцеловать.

Но как я могу взять его за руку и выбежать вместе с ним на сцену, если он ИСЧЕЗ???

Бред какой-то. После последней сцены он был здесь. Куда он мог...

Ох, наконец-то он объявился!

Постойте, это не Джей Пи, это кто-то дру­гой в его костюме. Это...

10 марта, среда, большой прием

О боже. Мне не верится, что хоть что-то из этого происходит на самом деле. Серьезно. Все это похоже на сон. Потому что когда я протя­нула руку, чтобы взять за руку Джея Пи и вы­бежать вместе с ним на сцену, то обнаружила, что держу за руку Майкла.

— Майкл? — воскликнула я, не удержав­шись. Хотя нам не полагалось разговаривать за кулисами, потому что микрофоны, прикреплен­ные к костюмам, могли уловить наши слова, —

Что ты?..

Но Майкл приложил палец к своим губам, показал на мой микрофон и, схватив меня за руку, потащил на сцену. В точности так, как на всех репетициях делал Джей Пи.

Пока хор пел «Дженовия, Дженовия!» Майкл в костюме Джея Пи подхватил меня на руки, запрокинул меня назад и запечатлел на моих губах самый потрясающий поцелуй, ка­кой вы только когда-нибудь видели в кино,

Никто даже не понял, что это не Джей Пи. Потом занавес закрылся, и зрители стали хло­пать, вызывая нас. Мы все взялись за руки и вышли кланяться перед занавесом.

— Майкл! — снова закричала я. — Что ты здесь делаешь?

Теперь мы могли не волноваться, что мик­рофон разнесет наши слова по залу, потому что зрители так громко хлопали, что нас бы все рав­но никто не услышал.

— Что значит, что я здесь делаю? — спро­сил Майкл, усмехаясь, — Ты что, всерьез ду­мала, что я буду стоять в сторонке и смотреть, как ты целуешься с другим парнем?

В этот самый момент мимо нас проходил Джей Пи.

— Привет, чувак, неплохо.

Джей Пи подставил ладонь, и Майкл по ней слегка хлопнул.

— Постойте, — сказала я. — Что здесь про­исходит?

Тут ко мне подошла Лилли и обняла меня за шею.

— Расслабься, ПД.

Она принялась рассказывать, как она и ее брат, которому помогал Джей Пи, разработали план, как Майклу в последнем акте поменять­ся местами с Джеем Пи, чтобы в финале меня целовал не Джей Пи, а Майкл.

И именно так они и сделали.

Однако я никогда не узнаю, как им удалось провернуть это дело за моей спиной. Честное слово.

— Майкл, значит ли это, что ты простил меня за тот случай с сексуальным танцем? — спро­сила я, когда с нас сняли микрофоны и парики и мы остались одни за кулисами, в то время как все остальные в это время принимали поздрав­ления от родных или встречались со знамени­тостями, с которыми всю жизнь мечтали позна­комиться.

Но зачем мне какие-то знаменитости» если тот человек, которым я больше всего на свете восхищаюсь, стоит здесь, рядом со мной?

— Да, я прощаю тебя за тот случай с сексу­альным танцем. — Майкл крепко обнял ме­ня. — Если ты простишь меня за то, что ^ пос­леднее время я был таким невнимательным бойфрендом.

— Это не твоя вина, я тебя понимаю, ты рас­строился из-за родителей.

На что Майкл просто сказал:

— Спасибо.

И от этого я вдруг поняла, прямо там, не сходя с места, что взрослость в отношениях не имеет никакого отношения ни к пятью пива, ни к сексуальным танцам. Зрелость отношений проявляется в том, что человек может рассчитывать, что его не бросят из-за какого-то сексуального танца с другим на вечеринке, я в том, что человек не обижается, если ему не могут звонить так часто, как ему хочется, потому чтодругой человек ужасно занят промежуточными экзаменами и семейными проблемами.