Книга Здравствуй, Даша! - Микола Адам

А эта шалава, ты смотри, как жизнерадостно улыбается с памятника?! Что, не узнаешь, сука? Где тебе? Ты же не видела лица майора Томильчика. А майор Томильчик все предусмотрел… Надо же, какие тебе почести после смерти возвели! Какой памятник, ограда, могила ухоженная!..

– Ты, – подозвал майор Томильчик того скинхеда, с кем заранее договаривался и кому платил деньги. – Сравнять все здесь с землей! – приказал. – Чтобы и следа не осталось от захоронения!

– А останки? – спросил тот.

– Труп в багажник и ко мне на дачу, – проинструктировал майор Томильчик и пошел к машине. Управляющей он распорядился выплатить тут же компенсацию за беспокойство.

Это его район. Он здесь Бог и господин. Поэтому нечего разлеживаться на его кладбище разным шлюхам, тем более мертвым, а улыбаться, как живым. Майор Томильчик устроит им «встречу на Эльбе», этой сдохнувшей лярве и ее драгоценному и живому пока супругу…

ЭПИЗОД 45

Папа спал. Хорошо, что в своей комнате, а не за столом на кухне. Распростер руки на кровати, точно распятый Христос, свистел открытым ртом. Пустые бутылки валялись повсюду, их пришлось собрать и выбросить. Потом вымыть пол на кухне и скучно уставиться в монитор компа, чьи возможности уже не радовали, а раздражали.

Даше нечего было делать дома и нечем заняться. Она чувстовала себя чужой здесь и одинокой. Без конца вспоминала дорогу назад, из Минска, в которой Николай Михайлович не отпускал ее от себя ни на шаг и ни на секунду. Верка даже обзавидовалась такому вниманию к сестренке. Ее-то Тимурчик какие-то тайные дела решает…

Они быстро справились с шоком, полученным от кладбищенской истории. Вероятно, время такое наступило, когда ничему не удивляешься и относишься к вещам, подобным тем, какие пришлось пережить сестрам, как вполне нормальным. А это очень плохо. Современное цивилизованное общество не должно позволять преступности и террору плодиться, как кроликам, и возводить их в норму. К сожалению, государственная власть сама олицетворение преступности, поэтому чего от других ждать? Пример же заразителен. Жаль, что Николай Михайлович не повидался с Анной. Но как он был хорош! Просто Рэмбо! Верка, не переставая, восхищалась будущим родственником, в чем не сомневалась, напропалую, вводя Дашу в краску. Над этим надо еще работать. Николай Михайлович лишь улыбался, щурясь от удовольствия. Все-таки силовые какие-то действия – его стихия. Они раскрывали его и делали прекрасным, потому что он оказывался на своем месте. Режиссура, как не крути, увлечение, хотя Николай Михайлович с упорством профессионала стремился добиться и в ней высоких результатов.

Он усадил девушек в машину. Оказывается, у Николая Михайловича тачка имелась? Откуда? Почему никогда не говорил про авто? Хотя о прошлом он же старался не распространяться… Словно услышав немые Дашины вопросы, Николай Михайлович объяснил, что машину одолжил друг, поскольку по Минску Николай Михайлович ненавидит ходить пешком, тем более пользоваться общественным транспортом. Такой вот фобией обзавелся.

Верку в салоне вдруг прошиб нервный озноб. Остаточное явление, послевкусие, так сказать, проявилось. Она стучала зубами и то и дело безостановочно вздрагивала плечами. Но не плакала, глаза оставались сухими.

Верку забросили в общагу. Николай Михайлович успокоил ее, что ей нечего бояться. Никто искать ее не будет. Лучше Верке забыть вообще обо всем, что она видела и пережила, и не обращаться в милицию. Никто из сотрудников правопорядка и пальцем не пошевелит, чтобы ей помочь. Николай Михайлович сам разберется. И Тимуру не стоит ничего говорить. Вера сказала, что поняла.

Николай Михайлович оставил машину на платной парковке и вместе с Дашей, поймав такси, отправился на Восточный автовокзал, чтобы междугородним автобусом вернуться домой.

Людей набилась уйма. Даша предложила, чтобы Николай Михайлович посадил ее себе на колени: освободится одно место. Конечно, особо это никого не спасет, но тот, кто сядет на пустующее сиденье, будет благодарен. Николай Михайлович не возражал. Даша села лицом к окну, спиной к пассажирам, обвив руками шею Николая Михайловича, чтобы потом заснуть, положив голову ему на плечо. Но сначала она рассказала ему о своей затее попросить Анну, чтобы та отпустила Николая Михайловича. О том, как напрягла Верку и они приехали на кладбище; о том, как долго говорила с Анной и та послушала ее. Даша уверена, что у нее получилось достучаться, что Николай Михайлович отныне полностью свободен и может расчитывать на Дашу. Даша никогда его не предаст…

На этих словах она зевнула, убаюканная собственным голосом, вернее, шепотом, который безостановочным потоком втекал в левое ухо Николая Михайловича. Глаза закрылись, и Даша засопела в шею Николая Михайловича. Ехать-то долго, а напряженные нервы не резиновые, им тоже отдых необходим. Какой бы смелой и бесстрашной Даша не пыталась себя выдавать, она все же была девочкой, нуждающейся в защите и в безопасности. Николай Михайлович был гарантом и первого и другого.

Когда Даша проснулась, автобус подъезжал к городу. А ей так не хотелось, чтобы дорога заканчивалась. Ей так удобно и приятно было сидеть на коленях у Николая Михайловича, положив голову, как на подушку, ему на плечо. Ощущать его руки на своей спине и коленках. Чтобы продлить свое пребывание с Николаем Михайловичем, Даша притворилась спящей. Как человек очень благородный, он не станет ее будить, а донесет на руках. Так и вышло. Точно в первую их встречу, Николай Михайлович, бережно прижимая драгоценную ношу к груди, нес Дашу домой на руках. Дверь в квартиру легко поддалась. Николай Михайлович занес Дашу в ее комнату, положил на кровать. Но задерживаться не стал. Быстро ушел.

А она не желала оставаться дома одна! Она знала, что должна быть рядом с Николаем Михайловичем. Между ними больше не стояла Анна. Она уступила. Поверила в нее, в Дашу…

Даша набрала номер Павловской. Ей нужно было узнать точный адрес Николая Михайловича, который Таня должна знать. Николай Михайлович жил где-то недалеко от дома, в котором жила Павловская.

Таня сказала, что он снимает квартиру в пятиэтажке возле Первой школы, кажется, в первом подъезде. Номер квартиры она не знала. Но и этого вполне достаточно для Даши. «Язык до Киева доведет!» – любила повторять мама.

Первая школа в квартале от Танькиного дома. Пятиэтажка там одна. В кругу девятиэтажек. С благоустроенным двором и спортплощадкой. Несколько раз Даша там бывала. Узнать номер квартиры труда не составит. Главное, чтобы Николай Михайлович оказался дома и, желательно, один.

Даша вошла к папе в комнату, пошарила в карманах его брюк. Не все же он пропил. Ей нужны были деньги для того, чтобы не идти в гости с пустыми руками. Купит пиво, предложит составить компанию Николаю Михайловичу, а отказаться он не сможет. Воспитание не позволит. Смятые бумажки, засунутые кое-как, Даша выгребла из папиных карманов. Хотела забрать все деньги, но в последнюю минуту передумала. Отсчитала только необходимую ей сумму. По дороге купила литровую бутылку «портера» и сигареты.

Во дворе пятиэтажки Даша узнала у играющих на площадке ребят, в какой квартире Николай Михайлович обитает. Поднялась на третий этаж, у двери поправила прическу, одернула юбку, нажала указательным пальцем звонок. Прислонившись ухом к двери, прислушивалась: что там, за ними?