Книга Что я делала, пока вы рожали детей - Кристин Ньюман

В Тайроне мы остановились в небольшом домике прямо в национальном парке, где по пляжу ползали аллигаторы, а документы на въезде проверяли полицейские в полном обмундировании. Это было очень красиво: наш крошечный домик и Хуан, растянувшийся на белом пляже, – пожалуй, я никогда не забуду те моменты. Он сделал мне тросточку и вырезал на ней слово «ПУЛЬПА». Целыми днями мы гуляли по пляжам, не успевая вернуться домой затемно, и однажды вечером все кончилось тем, что я пробиралась по колумбийским джунглям в бикини, используя в качестве фонарика приложение на iPhone – я убегала от прилива. Но именно на этих красивых пляжах я окончательно поняла, что переживаю всего лишь еще один курортный роман.

Нам не о чем было говорить. Пытаясь найти темы для разговоров, мы останавливались на религии, его учебе в семинарии – как в первый раз. У меня вызывали интерес его рассказы о жизни в семинарии и о том, как им рассказывали жития святых – но я честно говорила о том, что я считаю историческим фактом, а что – легендой. Я поделилась с ним тем, как хотела бы верить, поскольку верующие кажутся гораздо спокойнее во всем, однако я просто не видела доказательств, которые могли бы убедить меня. Хуан не настаивал на своих убеждениях, но он немного расстроился из-за моего недостатка веры. Он поинтересовался, смогла бы я когда-нибудь креститься, «если понадобится». А я, в свою очередь, спросила, считает ли он, что Иисус был бы кем-то большим, чем стремящимся изменить мир этиком, если бы он жил в эпоху Интернета, позволяющую быстро проверять факты и сверять фотографии.

Но момент моего окончательного прозрения случился, когда мы гуляли по пустому пляжу и Хуан, оооооочень меееедленно, рассказывал мне историю о том, как по пляжу тянулись сначала две цепочки шагов, которые потом превратились в одну, потому что Иисус взял уставшего спутника на руки. Вы точно видели такую картинку где-нибудь на постерах. Я кивала, слушая его историю и притворяясь, будто слышу ее впервые, – и вдруг поняла, что это не мой мужчина.

Но и я была не его. Я постоянно крутилась, как юла, а он двигался очень медленно, мне нравилось отпускать саркастические шуточки, критиковать и судить, а от него действительно исходил какой-то свет добра. Моим паролем было имя моего кота, а у него – имя любимого святого.

Но мы ничего подобного не обсуждали на колумбийских пляжах. Я уже упоминала, как важно для меня классно провести отпуск? И вы, возможно, по данной главе уже поняли, насколько хорошо я умела прятать голову в песок и игнорировать неприятные факты. Поэтому я лишь не на долгое время расстроилась, слушая историю о следах, а затем со всем рвением предалась тому, что прекрасно у меня получается, – я наслаждалась отношениями, которые, как я знала, продлятся только в течение каникул. Мой внутренний голос произносил нечто вроде следующего: ты в красивом месте с красивым парнем. У вас еще месяц впереди. Вы нравитесь друг другу. Вас ждут чудесные приключения, здесь и в Аргентине. Будь благодарна и хорошо проведи время. Повеселись.

И знаете что? Так я и сделала.

Уже сидя в самолете из Колумбии в Аргентину, положив голову ему на плечо, я рискнула подобраться очень близко к обсуждению того, что реально происходит между нами.

– Я знаю, что я приехала надолго, – сказала я. – Если срок слишком большой или тебе нужно жизненное пространство, я могу провести какое-то время со своими друзьями, просто скажи мне.

– Хорошо, – просто ответил Хуан. Не «Да что ты говоришь!». И не «Конечно же, нет!»

Сложно описать, что я почувствовала, впервые попав в его квартиру. Хуан был для меня немного мифическим персонажем. А жилье делало его реальным. Он живет в квартире. Здесь он чистит зубы. Такие вот диваны ему нравятся. Здесь он был все это время.

Когда мы вошли, он сразу переменился. Немного холоднее, немного менее расслаблен. Его каникулы закончились. Мы больше не находились в этом пузыре – представь и далеко. Хуан, показывая фотографии, рассказал мне историю своей семьи, после чего мы пошли поесть пиццы в ближайшее кафе. Но там он выглядел рассеянно – как будто мысли его витали далеко отсюда.

На следующий день мы отправились на свадьбу его друга. Я встретилась с людьми, которых Хуан знал с детства, все они его обожали и были просто поражены, узнав, что у него была история с американской девушкой, растянувшаяся на шесть лет. Мы танцевали у ресепшн и провели выходные в одном из загородных домов его семьи, где я валялась у бассейна, а Хуан объедал гранатовые деревья и болтал с кузенами. Наша жизнь казалась настолько чудесной, что моя уверенность в том, что мы с ним друг другу не подходим, пошатнулась. Нам было так хорошо вместе. Мы очень приятно проводили время с этими людьми. Все так хорошо выглядели. А я уже упоминала, что одно из поселений, где располагался дом семьи Хуана, называлось «НЬЮМАН»? Мы провели выходные в НЬЮМАНе, Аргентина. Загородный клуб назывался НЬЮМАН. Дети ходили в школу под названием НЬЮМАН. Лошадиная ферма называлась НЬЮМАН. Мы с Хуаном отправились на матч по регби, где прекрасные аргентинские регбисты бегали в форме со словом «НЬЮМАН» на спине. Это место буквально носило мое имя.

Вернувшись в Буэнос-Айрес, наша пара устраивала вечеринки в его квартире, мы вместе готовили завтраки, я научила его кое-каким своим фирменным блюдам, на которые у меня не хватало времени в Штатах уже лет десять. Мы притворялись счастливой парочкой.

Но… за завтраком было тихо. И я упоминала, что выступала инициатором секса в 100 % случаев? О, и однажды мы забежали в гости к его другу-священнику, который час спустя после нашего ухода позвонил Хуану и спросил, не хочет ли он сходить на свидание с его сестрой.

– Я сказал ему «нет», – ответил Хуан, смущенно кладя трубку. Я в это время готовила. – Видел я его сестру.

«Я живу с мужчиной, чьи друзья-священники надеются, что он будет встречаться с их сестрами», – написала я своей маме. Я даже и не говорю о том, что упомянутый священник видел меня и даже ни на секунду не допустил, что мы с Хуаном вместе. А Хуан его не поправил, поскольку тоже так не думал.

Еще я встретилась с матерью и бабушкой Хуана – грациозными милейшими женщинами, которые жили вместе в своей красивой квартире, расположенной не так далеко от квартиры Хуана. И вдруг, спустя несколько дней моего пребывания в Аргентине его бабушку госпитализировали. Ситуация была тревожная, казалось, что она может и не выкарабкаться, поэтому со всего света стали слетаться родственники, чтобы попрощаться с ней.

А теперь вопрос… как один человек может справляться с умирающей бабулей, когда другой пытается хорошо провести время на каникулах с партнером, который непонятно чего хочет? Хуан желал, чтобы я исчезла? Или чтобы сжимала его руку у кровати бабушки?

«Готовь, – скомандовала мне мама. – Готовь на всех. Носи еду в больницу. Этого ждут латиноамериканские женщины».

Я спросила Хуана, хочет ли он, чтобы я уехала или осталась, а также нужно ли мне помогать или готовить. Он по своему обыкновению ничего мне толком не ответил. «Делай как хочешь», – вот что я услышала от него.