Книга Месть от кутюр - Розали Хэм

– Завтра? – растерялась Тилли.

– Санитарные нормы. В вашем городе трупы можно держать только в холодильной камере Реджа за универсамом Праттов, – объяснил доктор.

Тилли до самой ночи сидела на пропахшей дымом веранде. Волнами накатывали горе и озноб. На волосах оседали частички пепла со свалки, а неровная кромка пожара мерцала в темноте, словно городское освещение с высоты птичьего полета. Теперь можно подвести черту, уехать в Мельбурн, принять предложение той женщины, что звала на работу прошлой осенью. Но как же быть с дангатарцами, угрюмыми, озлобленными, настроенными против нее? Учитывая все, что они сделали, чего не сделали или решили не делать, нельзя оставить их просто так. Пока нельзя.

Некоторые страдают больше, чем заслуживают, некоторые – меньше. Тилли встала на вершине холма и завыла, как волчица, как банши. Она выла и стенала долго, пока не засветились темные окна домов внизу.

Тилли обогнула универсам Праттов, зашла в холодильную камеру. Простой прямоугольный гроб, скорбная тень в скорбном месте. Такой же при жизни была и Молли.

«Отныне боль не будет нашим проклятием, мама, – промолвила Тилли. – Она станет нашей местью, нашей целью. Вот что движет мной с этого дня. Так будет справедливо, согласна?»

За окном всю ночь лил проливной дождь. Тилли спала в материнской кровати – спала плохо, то и дело просыпаясь. На краткий миг они пришли к ней, и ее сердце наполнилось радостью. Тедди помахал ей рукой, взглянул на Пабло на руках у Молли, лица всех троих озарились светлыми улыбками… а потом они исчезли.

Часть IV. Парча

Парча — тяжелая, сложноузорчатая художественно-декоративная ткань с шелковой основой, включающая металлические нити из золота, серебра или имитирующих их материалов.

Из парчи шьют костюмы, платья, культовую одежду, шторы, используют в обивке мебели.

Энциклопедия тканей

27

Сержант Фаррат подпер лоб ладонью и склонился над регистрационным журналом.

– Во сколько похороны? – осведомилась Бьюла.

– В два часа.

– Вы пойдете?

Сержант убрал руку со лба и посмотрел в светло-карие глаза Бьюлы, горящие любопытством.

– Да.

– А остальным можно?

– Можно, Бьюла, но только тем, у кого на сердце нет зла. На похороны приходят, чтобы отдать дань уважения, верно? Тилли со своим талантом, терпимостью и щедростью привнесла много добра в наши жизни, и в мою особенно. Поскольку вы не испытываете к ней сочувствия, не скорбите о смерти Молли и просто желаете поглазеть на чужое горе, с вашей стороны заявиться туда было бы подло и мерзко. – Говоря это, сержант Фаррат покраснел, но не отвел глаз.

– Тоже мне! – фыркнула Бьюла Харриден и отправилась в магазин Праттов.

– С добрым утром, Мюриэль.

– С добрым утром, Бьюла.

– Она там? – вполголоса спросила Бьюла, мотнув головой в сторону холодильной камеры.

– Если хочешь посмотреть… – замялась Мюриэль.

– Идешь на похороны? – резко перебила Бьюла.

– Ну, я…

– Сержант Фаррат сказал, мол, она всем сделала кучу добра, а в нас ни уважения, ни сочувствия, нам лишь бы повсюду совать свой нос да упиваться чужим горем.

Мюриэль скрестила руки на груди.

– Я никуда не сую свой нос.

Из кабинета вышел Элвин. Не сводя глаз с Бьюлы, Мюриэль сухо произнесла:

– Представь, сержант Фаррат говорит, раз мы не уважали Молли, то и на похоронах нам делать нечего. Дескать, мы только любопытничаем.

– По правде говоря, следует захлопнуть окна и двери перед похоронной процессией, только вряд ли вообще будет какая-то процессия, – заявил Элвин, беря папку с квитанциями.

Лоис Пикетт протиснулась в парадную дверь и подошла к прилавку со словами:

– А по мне, так надо бы сходить на похороны, разве нет?

– С какой стати ты туда собралась? – прищурилась Мюриэль. – Записалась в подружки Тилли или просто хочешь поглазеть, как сказал сержант Фаррат?

– Она переделывает для меня кое-какие вещи…

– Прийти на похороны – это притворство, Лоис, – язвительно произнесла Бьюла.

– Даже хуже: это подло и мерзко, как говорит наш сержант, – подхватила Мюриэль.

– Я, чай… – Лоис поскребла затылок. – А может, между сержантом и Тилли это самое?

– Ты про что? – выпучила глаза Мюриэль.

– Шуры-муры, – сказала Бьюла. – Я всегда подозревала.

– Не удивлюсь, если так, – покачала головой Мюриэль.

Элвин закатил глаза и ушел в свой стеклянный кабинет.

Когда сержант Фаррат приехал за Тилли, на нем было надето черное платье до колена из шерстяного крепа с вырезом «качели» и стильной верхней юбкой-колпаком асимметричного кроя, черные чулки и строгие черные лодочки, украшенные на пятке кожаным цветком.

– Молли бы не одобрила, – улыбнулся он. – Так и вижу скептическое выражение ее лица.

– Этот ливень погубит ваш наряд.

– Ничего, еще сошью. Кроме того, в машине у меня есть отличный синий плащ и зонтик.

Тилли нахмурила лоб.

– Мне уже все равно, Тилли, – спокойно сказал сержант. – Плевать, что подумают или скажут. Уверен, в городе не осталось ни одного человека, который не знал бы, что сушится на моей бельевой веревке. В любом случае я собираюсь на пенсию. – Он выставил локоть, предлагая Тилли взять его под руку.

– Дождь отпугнет зевак, – заметила Тилли.

Они прошли через веранду и сели в полицейскую машину.

Реджинальд привез Молли к месту ее последнего пристанища, погрузив покойницу в продуктовый фургончик Праттов. Прислонившись к борту машины, он наблюдал за сержантом Фарратом и Тилли. Ливень прилепил волосы к их головам, заставил плотно сжать челюсти.

Сержант сложил ладони под плащом и повысил голос, перекрикивая шум серой стены дождя.

– Молли Даннедж приехала в Дангатар с младенцем на руках, чтобы начать здесь новую жизнь. Она рассчитывала, что все плохое осталось позади, однако проблемы и сложности не отпускали ее до самого последнего дня. Она вела скромное, добропорядочное существование, несмотря на то, что жить приходилось под постоянным прицелом осуждающих глаз, сплетен и оскорблений. Теперь, когда Молли вновь обрела дочь, ее душа упокоится с миром. Трудно поверить, что Молли Даннедж больше нет. Мы прощаемся с ней и, скорбя, молим Господа даровать ей лучшую жизнь на небесах, наполненную любовью и добром, а также вечный покой, ибо именно о покое всегда мечтала сама Молли. Того же самого желала она в своем сердце и для каждого из нас.

Эван Петтимен от имени Совета графства прислал венок. Тилли подцепила его лопатой и бросила в вязкую глину себе под ноги, а потом разрубила на мелкие кусочки. Реджинальд помог опустить гроб в могилу. Крупные капли дождя забарабанили по крышке. Тилли бросила первый ком земли. Мужчины почтительно встали по обе стороны от худенькой девушки в большой мокрой шляпе. Дрожа от холода под низким свинцовым небом, она стояла, опершись о лопату. На туфли и обшлага брюк налипла глина.