Книга Мужской роман - Ирина Потанина

Не сказав никому ни слова, Игорь молча вынул из-за стойки свою сумку и навсегда вышел из Центра. По крайней мере, ему казалось, что навсегда.

Ноги привычно несли в сторону дома, в мыслях наметилось неприличное раздвоение.

С одной стороны, Игорь искренне верил в свое бегство.

«На фиг!» — бубнил себе под нос этот Игорь, — «Пусть со всем этим возится кто-то другой. Сил моих больше нет на все эти недоговорки и двусмысленности. Что ж это за родной человек, который даже наличие собственного сына от тебя скрывает? Б-р-р! Не хочу больше всей этой грязи. Сочувственные взгляды, ободряющие подмигивания… Любовь до гроба, которая спотыкается о каждый телефонный звонок. Это неестественно. Это ненормально. Где же вы, открытые чистые чувства? Где же вы, обещанные?» — потом этот Игорь на мгновение ставил себя на место Веры, ощущал изнутри беспробудную тоску её положения, осознавал её невиновность и собственную несправедливость, — «Как предательски быстро я закончился. Как на многое меня не хватило…» — самобичевания не помогали, Игорь хмурился и приходил к одному единственному справедливому, но ничего не меняющему выводу, — «Как все сложно… Господи, как же все сложно на этой планете! Все правы. Всех можно понять, принять, поддержать, облобызать… Но ничего нельзя изменить. Ни себя, ни людей с их судьбами. Я, Господи, сдаюсь. Я не выдержал и ухожу. И обжигающий хуже каленого железа собственный стыд будет мне самым суровым наказанием…»

В мыслях тут же всплыло интересное:

Уходим. Без слов, без сомнений,

Без вычурно бравых оваций.

Время погасших стремлений

Лишает нас права остаться.

Честь заклеймили ничтожностью.

«Гений» созвучно с «гниением».

Время Великих Возможностей

Нам обернулось гонением.

Уходим! Нас кормят гадливостью…

Только погасший спасется.

А со своей справедливостью

Пусть мир этот сам разберется.

Придуманное понравилось, Игорь попытался ухватить улетающие строки за хвост, дабы потом доработать их уже на бумаге. Но, споткнувшись о невыполнимое уже желание поделиться написанными строками с Верой, поэтический дух Игоря как-то сразу скукожился, окрестил написанное очередным «Недописанком» и прогнал прочь. Не для кого было теперь писать. Увы, не для кого…

С другой стороны, Игорь ловил себя на повышенном интересе ко всем проезжающим мимо машинам. Непутевое воображение подкидывало карандашные наброски решающих сцен. Конечно, Вера не смогла спокойно продолжать работать, когда Игорь так внезапно ушел. Конечно, она забросила все свои дела, отослала куда подальше телефонных просителей и бросилась вдогонку. Таксист-частник, как и положено, немного удивился столь странному выбору маршрута (он ведь, в отличие от Веры, не знал, какой дорогой Игорь обычно ходит домой), но пассажирка решительно подтвердила необходимость названого ею пути. И вот уже неуклюжий Москвиченок, пыхтя, тормозит у обочины прямо возле Игоря. И выскакивает из него взъерошенная Вера. Замирает. Смотрит своими бездонными, ворошит душу… «Как ты мог уйти? Что опять тебе показалось? Я ведь — вот она. Я ведь есть у тебя…» И от этого её взгляда переполняется Игорь небывалой внутренней силой. И чувствует, что, несмотря ни на что, по-настоящему любит и любим. И это главное. И это — такая это редкая благость в нашем суетном мире, что пренебрегать этим шансом никак нельзя.

«Как, блин, девица на выданье!» — мысленно подтрунивал Игорь над собственными мечтами, — «Говорю «нет», подразумеваю да. Ухожу, мечтая быть пойманным и возвращенным. Омерзительное раздвоение личности»

Несмотря на подобные самобичевания, Игорь ничего не мог с собой поделать. Давился подкопытной пылью проезжающих мимо автомобилей, настораживал водителей поведением потенциального самоубийцы, но все равно старался идти поближе к шоссе. Чтобы не проехала погоня мимо. Чтобы не перегнала Игоря та, у которой, по общему их мнению, скорость была значительно меньше…

Уже и встречные прохожие стали приветливо кивать Игорю головами, подчеркивая, тем самым, что Критовский движется ныне по родному району. Уже и ноги подустали на положенную для такого расстояния степень. Уже и сумерки загустели до вечерней вязкости… А желанная погоня все ничем не обнаруживала себя.

Небо вдруг поднатужилось, громыхнуло, и разразилось разноцветными брызгами. Игорь вспомнил, что сегодня день города. Долгожданный праздник, который так хотелось провести вместе с Верой. Родной двор встретил Критовского полным опустением. Все бросились за дом, откуда лучше было видно праздничный фейерверк.

Под подъездом Веры тоже не оказалось.

Игорь мельком глянул на полыхающее за домом небо и вдруг, неожиданно для самого себя истошно заорал:

«Выключите салют! Выключите салют! Сегодня нет праздника! Выключите салют!» — Город не обращал на истерику Критовского ни малейшего внимания, продолжая торжественно тужиться и празднично рассыпаться по небу мелким бисером блестяшек, — «Выключите салют!»

Через несколько секунд Игорь уже молчал, незаметной тенью просачиваясь в скрипучий лифт. Ему было стыдно за свой срыв. Стыдно и даже немножко страшно. Раньше Игорь не думал, что такое может происходить с ним.

* * *

Это была волшебная дверь. Ключ поворачивался в её чреслах только в специальные моменты. Когда ожидание встречи уже пересиливало все возможное раздражение. Когда всякая обида уже отходила на дальний план, уступая место одному единственному желанию увидеться. Когда даже нелепые пританцовывания возле телефона («Позвонить-не позвонить?») оканчивались, и оставалось только щемящее чувство тоски… Тогда в замке поворачивался ключ, и дверь резко распахивалась, пропуская радость от предстоящей встречи вперед пришедшего.

— Я пришла! — легко отрапортовала Вера, заполняя прихожую бодростью и запахом смородины.

Критовский кинулся встречать, но замер на полпути, устыдившись собственной непоследовательности. Игорь вспомнил, как нечто подобное когда-то рассказывала Марийка: «Вот соберусь на тебя наругаться за что-нибудь. Жду тебя, жду… А ты, негодник, приходишь только тогда, когда я про своё ругательное «что-нибудь» уже забываю. Помню только, что тебя хочу видеть и жду. Потому и встречаю тебя каждый раз так ласково-радостно…Хотя ты этого, в общем, нисколечко не заслуживаешь.» Вспомнил и поморщился от такой ужасной рокировки. Все перепуталось. Все поменялись ролями. Вместо положенной охоты на мамонтов он, мужчина, покорно сидел в пещере и с тоской ожидал возвращения своей самки.

«Пора завязывать!» — твердо решил Игорь и заставил себя снова усесться за стол в кухне.

— Ты мне не рад? — Вера замерла на пороге кухни, почуяв неладное.

— Я теперь ничему не рад, — с деланным безразличием разглядывая собеседницу, заявил Игорь, и самому ему сделалось тошно от этой своей наигранности.

— Бывает, — Вера, видимо, решила не воспринимать меланхолию Игоря всерьез, — Ты только объясни мне, что произошло, ладно? А то я ведь, возможно, волнуюсь за тебя. Звоню, звоню… Дома тебя нету, из «Пробела» ушел, не предупредив… Улыбнись и расскажи мне, в чем дело. Будем думать вместе…