Книга Волкодавам виза не нужна - Сергей Самаров

– Да, я знаю. Мы потому и планируем выдвигаться часов в пять вечера. Перед наступлением темноты. До этого только минами их кормить начнем. Но в Жупаново не пустим. Еще два взвода пойдут в само село, чтобы нацики, которые там стоят, не напоганили с местными жителями. В Жупаново два минометных дивизиона. Мы думаем их в темноте потихоньку задавить. Надо отучать их минометы в огородах ставить. Это вопрос принципиальный. Думаю, село мы у укропов отобьем.

– Мои ребята уже изучают пути обхода, – сообщил Иван Иванович. – По карте-то все и так ясно. Но нужно сначала просто пройти и посмотреть. А то карты часто с жизнью несовместимы. Здесь у нас ситуация порой по пять раз в сутки меняется.

– В пять часов? Переиграть можете? – вопрос Сергея был адресован комбату.

– В какую сторону? – уточнил Стерх и почесал нос, покрасневший от чая.

Лесничий впервые увидел, чтобы такой эффект давал именно этот напиток. Обычно подобное происходит от совершенно иных жидкостей.

– На час или даже на два позже. Выдвинуться-то можно вовремя, если есть необходимость и не боитесь замерзнуть.

– Не боимся. Днем все оттает. Замерзать только к следующему утру начнет.

– Но боевые действия начинать лучше одновременно с выдвижением матрасников за границу. Я опасаюсь, что они возьмут с собой хотя бы взвод тех же нацгвардейцев. Для усиления после существенных потерь. Если укропы не помогут, то Соломон может и отменить операцию. Просто решит, что сил недостаточно, и все. Да и вам будет проще, если у нациков взвод заберут.

– Я могу согласовать это со своим командованием?

– Лучше, если не сообщать, откуда у такой просьбы ноги растут.

– Обтекаемо сошлюсь на данные разведки. По телефону у меня большего не спросят.

– Договорились. Допиваем чай и выезжаем.

Сами спецназовцы тоже пили крепко заваренный чай. Он без проблем снимает сонливость, заставляет кровь энергичнее бегать по венам и потому лучше греет. Пользовать другие согревающие напитки в боевой обстановке запрещалось.

Утро покрыло все вокруг изморозью. Кусты, деревья, трава, низ стен заводских корпусов – все, что было ближе к земле, это искрилось в лучах солнца, восходящего где-то над недалекой Россией. В такую пору, радующую глаз, о войне и думать-то не хотелось, но приходилось.

На шахту волкодавы ехали на батальонном автобусе, в котором, как и в заводском корпусе, часть стекол была выбита. Вместо них ополченцы вставили жестяные или фанерные листы. Те и другие крепились к кузову наспех, простыми саморезами. Дешево, как говорится, и сердито. По крайней мере, в салоне не было ветра, и это уже грело не столько тело, сколько сознание.

А начальник разведки батальона вообще мороза не боялся и ехал на квадроцикле, подставив раскрасневшееся лицо ветру. Но его, похоже, сильно согревала обширная и солидная борода, не только прикрывавшая часть лица, но и временно исполняющая обязанности шарфа. Иван Иванович вообще выглядел человеком, который не понимает, что такое простуда или недомогание. Просто в голове не укладывалась мысль о том, что он может болеть.

Его голову прикрывала не традиционная папаха, а какая-то то ли кавказская, то ли туркменская лохматая шапка, ничего общего с казачьей не имеющая. Но она, кажется, была теплой. Начальник разведки батальона не снимал ее, даже находясь в натопленном помещении.

Автобус остановился у здания шахтоуправления, о чем говорила вывеска под стеклом, сохранившаяся каким-то чудом. Вся стена вокруг нее была иссечена осколками, а сама она осталась нетронутой. В здании вылетели окна и двери. Никто не закрывал их даже листами жести.

На шахте работать было явно некому. Все мужчины взяли в руки оружие, чтобы защищать свои дома и семьи. Этот очевидный факт не нуждался в комментариях.

– Сюда зачем? Пропуска выписывать? – хрипло и мрачно пошутил Лесничий.

– Фонари вам понадобятся? – спросил Стерх. – Юрий Прокопьевич возьмет. Настоящие, шахтерские, безотказные. Он других не признает.

– Это его дела. Пусть сам с шахтерским «угольком» ходит. Даже на поверхности. У нас свои, тоже безотказные. – Сергей Ильич мотнул головой и вытащил из рюкзака, стоящего на сиденье рядом с ним, хороший тактический фонарь, который можно было крепить на автомат «9А-91».

Такое же оружие было и у лейтенанта Величко. Кравченко взял с собой пистолет-пулемет «ОЦ-69».

– Тогда едем прямо на шахту. Юрий Прокопьевич, показывай, куда нам, – громко, перекрикивая двигатель автобуса, приказал Стерх.

Неестественно бледный Юрий Прокопьевич сидел рядом с водителем и что-то говорил ему.

Автобус развернулся и поехал сначала назад, а потом по внутренней дороге, присыпанной недавним снегом. Никто кроме них ею не пользовался, но снег был не глубокий, всего пару сантиметров толщиной, и езде не мешал. Бордюр поднимался над ним достаточно высоко и не позволял заблудиться.

Они удалились от шахтоуправления метров на триста. Со всех сторон над поверхностью торчали подъемники-копры. В разных местах то ли парили, то ли слабо дымились терриконы.

– Там что, уголь горит? – спросил Лесничий, не знающий о шахтах практически ничего.

– Там не уголь, а отвалы пустой породы, – объяснил Стерх так, словно сам был шахтером и все про это знал.

Впрочем, он был местным жителем. Большинство населения в регионе так или иначе связано с добычей угля. Наверное, комбату часто приходилось слышать разговоры на эту тему.

– Там, в терриконах, много всяких побочных минералов и веществ, которые загораются от соприкосновения с кислородом воздуха. У нас на Донбассе практически треть терриконов горит. Иногда даже взрывы бывают. Но это уж редкие случаи. Хотя даже на моей памяти такое происходило. Совсем недавно. Десять человек пострадали. Взрыв был такой громкий, словно десяток крупнокалиберных мин в одно место попал. Мы даже смотреть приезжали. Думали, какая-нибудь ракета от укров прилетела. Нам в шахтоуправлении, которое тогда еще работало, все и объяснили. Я сам даже не запомнил, что там взрывается, хотя нам и это говорили. Какие-то пары и газы под поверхностью скапливаются. Особенно зимой опасно бывает, когда террикон снегом покроется. От горения он днем подтаивает, а ночью, как подморозит, ледяная корка образуется. Газы выйти не могут, в результате – взрыв. Хорошо, если корку подтопит или просто проломит давлением газа. Но тоже не всегда так получается. Если снега навалит много, наст бывает крепкий.

Юрий Прокопьевич что-то сказал водителю. Автобус остановился возле ветхого копра, украшенного поверху какой-то металлической конструкцией с большим колесом.

Перед тем как выйти, Сергей Ильич достал четыре картонные коробки и вручил своим офицерам и Юрию Прокопьевичу.

– Что это? – спросил Стерх.

Старший лейтенант открыл свою коробку и показал. Прибор внешне напоминал беспроводную гарнитуру для сотового телефона.