Книга Путь в Царьград. Бремя русских - Александр Харников

– Джентльмены, – сказал он, – нет ли какой-либо надежды на то, что королева снова обретет разум?

– Кхм, ваше королевское высочество, – сказал Уильям Гладстон, – человеческая психика предмет настолько тонкий, что мы можем только предполагать, что случилось с ее величеством на самом деле. К сожалению, наблюдающие ее сейчас врачи не обнаружили никаких признаков умственного просветления. Королева Виктория то ловит у себя под кроватью маленьких русских человечков, то разговаривает вслух с покойниками, в число которых входят ваш отец, император Франции Наполеон Третий, и бывший премьер, виконт Биконсфильд. К несчастью, мы не замечали, что разум королевы уже давно был, как бы это помягче сказать, не вполне в порядке.

Ведь она, к примеру, после смерти вашего отца клала в постель его ночную рубашку, заявляя, что таким способом она поддерживает с ним незримую связь.

А что касается нынешних обстоятельств, то было бы крайне нежелательно, чтобы хоть одно слово, сказанное королевой в припадке безумия, покинуло бы пределы Виндзорского замка. Скелеты, толпами вылезающие из шкафов, – это ничто по сравнению с теми зловещими тайнами, которые в состоянии помутнения рассудка королева может открыть посторонним. Именно поэтому мы с архиепископом Кентерберийским пока не торопимся ознакомить со всеми обстоятельствами этого дела ни лорда-канцлера, ни спикера Палаты общин.

– Мистер Гладстон, – раздраженно сказал принц Уэльсский, – говорите, пожалуйста, поконкретней. В чем именно заключается угроза государству, исходящая от моей несчастной матери?

– А знает ли ваше королевское высочество, – вкрадчиво сказал архиепископ Кентерберийский Арчибальд Тейт, – что Бенджамин Дизраэли, виконт Биконсфильд, совершил смертный грех самоубийства после того, как получил распоряжение вашей матери подготовить убийство вашего высочества, вашей супруги и всех ваших детей. Видимо, еще тогда, в связи с тем, что неудачи преследовали нашу королеву одна за другой, разум ее величества помутился настолько, что она решила, что ваше высочество готовит заговор с целью отстранения ее от власти.

На принца Уэльсского было страшно смотреть. Сделавшись красным, как его мундир, он сидел, беззвучно открывая рот, точно карп, вытащенный удильщиком из пруда.

Уильям Гладстон укоризненно посмотрел на главу британской церкви. Не хотел он доводить дело до такой крайности. Но слово не воробей – вылетело, не поймаешь. Тем более что рано или поздно эта информация все равно вышла бы за пределы Виндзорского замка. Пусть лучше будущий британский монарх узнает это здесь и сейчас, чем ему об этом поведает какая-нибудь желтая газетенка.

– Да, ваше королевское высочество, – грустно сказал премьер-министр, – как ни печально, но это действительно так. И это далеко не самая страшная из тайн, которые невзначай могут вырваться на волю из уст вашей безумной матушки.

Ведь покушение на жизнь принца Уэльсского – это внутреннее дело Британии. Зато признание в организации убийства русского императора Александра Второго сразу же превратит нас в страну-изгоя.

Русские и так о многом уже догадываются и очень многое смогли выяснить. Но признание королевы приведет нас к страшным бедствиям. То, что когда-то удалось избежать вашему прадеду и Питту-старшему, может свершиться сегодня. По моему мнению, то пристальное внимание, которое сейчас оказывает нам Россия, и сложившийся вокруг нее антибританский союз стали следствием участия нашего правительства в этом заговоре. Трусливая попытка свалить все на несчастного Франца-Иосифа привела только к ухудшению и без того плохого нашего политического положения в Европе.

– О, ужас, – только и смог вымолвить потрясенный Альберт, – мы с новым русским императором раньше были очень дружны. А наши жены, как вы знаете – родные сестры. Что же он теперь будет думать о нашей семье?

– Мы денно и нощно молимся за спасение души вашей матушки – нашей королевы, – мрачно сказал архиепископ Кентерберийский, – но, боюсь, что в данном случае грехи ее оказались слишком тяжкими.

Как уже сказал сэр Гладстон в нашем парламенте: «Господь не с нами», – и мы всеми силами стремимся смягчить Его, разгневанного преступлениями вашей матушки. Молитесь и вы, ваше королевское высочество, ибо грехи королевы тяжки. Самые же главные из них – грех гордыни и грех тщеславия, поразившие нашу страну. Как когда-то Господь одним дуновением своим разрушил пораженную этими грехами католическую Испанию, гордившуюся своим могуществом и богатством, так сейчас его жертвой стала наша Британская империя, пораженная той же болезнью. Смиритесь и примите как должное, ваше королевское высочество, то, что именно вам придется исправлять сделанные вашей матерью ошибки и врачевать нанесенные ею раны. Несите смиренно ваш крест, и Господь возблагодарит вас за труды.

– С вашим принятием на себя обязанностей принца-регента, – сказал Альберту Уильям Гладстон, – у нас хотя бы появляется надежда на частичное примирение с Российской империей и снятие блокады. Как вы правильно сказали, можно рассчитывать на вашу былую дружбу с новым русским императором. Я всегда был противником политики вашей матери, особенно в восточном вопросе. Я решил отойти от политики и не стремился к посту премьер-министра. Но время, судьба и Господь выбрали нас для того, чтобы смиренно нести этот крест. И нет большего греха, как отвергнуть сделанный ими выбор. Мы с архиепископом будем делать каждый свое дело. Делайте же и вы свое, Альберт. Ваша мать уже не стоит между вами и всем этим ужасным миром.

– Хорошо, господа, – после длительных размышлений промолвил принц Уэльсский, – я приму этот крест и понесу его вместе с вами, делая все, чтобы спасти Британию. Вы можете меня больше не уговаривать.

Теперь же давайте поговорим о том, что нам в ближайшее время грозит, и что мы должны сделать для устранения этой угрозы. Не забывайте, что я был фактически отстранен матерью от всех государственных дел, и о положении в стране знаю не намного больше обычного лондонского обывателя.

– Аминь! – сказал архиепископ Кентерберийский Арчибальд Тейт. – Да будет так! Будем надеяться, что Господь благословит ваши труды и снова будет добр к нашей старой доброй Англии. А о государственных делах пусть вам расскажет господин премьер-министр.

– Я готов выслушать вас, мистер Гладстон, – сказал Альберт-Эдуард, принц Уэльсский, отныне ставший принцем-регентом, – так ли плохо наше положение, как пишут о том «Таймс» и другие британские газеты?

– Ваше королевское высочество, – сказал Гладстон, – забудьте газетные россказни о грозящем нам русском вторжении. Конечно, они поднимают патриотизм и заставляют людей забыть о пустых желудках. На самом же деле ничего подобного русские делать и не собираются. Именно об этом я пытался два дня назад рассказать в парламенте.

Большую угрозу для нас представляют внутренние бунты, с отпадением колоний и распадом Соединенного королевства на собственно Англию, Шотландию и Ирландию. Полученные нашими людьми сведения не оставляют никакого сомнения в том, что за этим стоят новый русский император и его друг, верховный правитель Югороссии, адмирал Ларионов. Но можете утешиться – они оба против установления республиканского строя, казни монархов и прочей дребедени во французском стиле.