Книга С них начиналась разведка - Владимир Антонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из воспоминаний сына И.В. Мильграма Леонида Исидоровича:
«История ареста отца — одно из моих ранних воспоминаний: обыск в квартире, где мы жили, посещение тюрьмы…
Когда отца арестовали, нашей семьей занимался консул Павловский. Я, пятилетний ребенок, еженедельно вместе с консулом и матерью ездил на свидание к отцу в тюрьму. Как я теперь понимаю, меня использовали в виде «почтового ящика»: предварительно в кармашек моего пальто закладывалась записка с информацией и инструкциями, которую отец затем забирал. Однажды привезли ему подушки и одеяло — отец сидел в холодной и сырой камере.
Помню, когда отца освободили и на следующий день нас привезли в порт Пирей на советский пароход, отец на радостях (да и силушка играла — застоялся) схватил в охапку капитана судна и с возгласами «Спасен!» стал подбрасывать его в воздух».
Поведение разведчика в заключении было признано Центром «мужественным и исключительно достойным».
В апреле 1926 года по поручению руководства ОГПУ Исидор Мильграм сопровождал Льва Троцкого и его жену, которые выезжали нелегально на лечение в Германию. Через десять лет это задание Москвы станет «неопровержимым фактом» приверженности Мильграма к троцкизму, хотя сам «демон революции», рассказывая об этой поездке в своей книге «Моя жизнь», написал: «Дзержинский послал со мной своего человека».
Из воспоминаний Леонида Мильграма:
«По словам матери, отношения между Троцким и отцом были прохладными. Думаю, что это было связано не столько с политическими мотивами (отец никогда не был троцкистом и не голосовал за его платформу), сколько с личностной разницей и дистанцией. С одной стороны — один из великих вершителей судеб революции, человек с избыточным чувством собственной значимости и с изрядной долей снобизма, а с другой — “человек Дзержинского”, обычный опер.
К тому же отец не умел “гнуть спину” и для него отношение к человеку не определялось его должностным положением. Вспоминаю: позже, когда появились публикации о Сталине как об “отце родном”, а славословия в его адрес поднялись на небывалую высоту и я, пацан, тоже заразился этим, то услышал от отца: “Руководитель — да, вождь — да, но не отец родной”».
В середине 1926 года Исидор Мильграм был назначен «легальным» резидентом ИНО ОГПУ в Шанхае. Работал там под прикрытием должности вице-консула, а затем — генерального консула и под фамилией Мирнер. Позже был переведен на работу в Пекин и по прикрытию стал заместителем начальника консульского отдела посольства.
Исидору Вольфовичу пришлось работать в Китае в исключительно сложное время. В результате начавшейся в середине 1925 года буржуазно-демократической революции, объединившей национальную буржуазию, мелкую городскую буржуазию, рабочих и крестьянство, в трех провинциях на юге страны была установлена революционная власть Национального правительства. К концу 1926 года Национально-революционная армия (НРА) освободила еще четыре основные китайские провинции. В начале 1927 года восставшие рабочие освободили Шанхай, в который затем вступили части НРА.
Однако напуганная размахом революционного движения рабочих и крестьян национальная китайская буржуазия предала революцию. Уже 12 апреля 1927 года при ее поддержке правое крыло гоминьдана (Национальной партии), возглавляемое главнокомандующим НРА Чан Кайши, организовало в Шанхае и Нанкине контрреволюционные перевороты. Через два месяца контрреволюционный переворот произошел в Ухани. Компартия Китая была объявлена вне закона, профсоюзы и крестьянские союзы распущены. В стране начался разгул контрреволюции и сепаратизма, направленный на ее расчленение.
Политические события в Поднебесной крайне тревожили Москву. Политика советского руководства базировалась на стремлении сохранить Китай как единое государство и оказании помощи прогрессивным силам страны в урегулировании межнациональных отношений. Информация по данным вопросам являлась приоритетной в деятельности резидентур внешней разведки в Китае, которых к 1927 году насчитывалось семнадцать.
Одновременно советская внешняя разведка своими силами активно противодействовала настойчивым попыткам спецслужб ряда стран, в первую очередь Японии, создать на территории Китая ряд марионеточных государств наподобие Маньчжоу-Го.
В официальных материалах СВР по этому поводу, в частности, указывается:
«Резидентуры не только обеспечивали Центр информацией о намерениях Японии в военной, политической и экономической областях, но и предпринимали конкретные действия по нейтрализации и срыву попыток Токио дезинтегрировать Китай, который к середине 1930-х годов оказался разделенным на несколько частей.
Деятельность резидентур внешней разведки в Китае объективно содействовала усилиям патриотических кругов этой страны по созданию необходимых усилий для объединения государства и достижения победы в борьбе за свою свободу и независимость».
Немалый вклад в решение общих задач по Китаю внесли и резидентуры, руководимые Исидором Мильграмом.
Видный современный китаист Виктор Усов в одной из своих последних работ отмечал, что Шанхай, в котором Мильграм начинал свою деятельность в Китае, являлся в то время крупнейшим промышленным и пролетарским центром страны. Одновременно он был также узлом межимпериалистических противоречий и базой иностранного господства в Китае. Город состоял из просторной и благоустроенной территории Международного сеттельмента и Французской концессии и тесного, скученного до предела китайского города. Среди иностранного населения Шанхая начала 1920-х годов самой большой и влиятельной была английская колония, затем шли французы, американцы, немцы. Замкнутой и тесно сплоченной колонией жили японцы. Такой Шанхай был крайне удобен для связей с внешним миром и для ведения там разведывательной работы.
Другой известный китаевед советского периода, Сергей Далин, неоднократно посещавший Китай по заданию Коминтерна в 1921—1927 годах, в своей книге «Китайские мемуары», изданной в 1982 году, рассказывает:
«В очередной раз я прибыл в Шанхай в конце августа 1926 года. Обстановка в городе была крайне напряженной. Английская секретная полиция в иностранной части Шанхая усилила слежку за советскими людьми, занималась провокациями, вела тщательное наблюдение за советским консульством. Начальником английской тайной полиции в Шанхае был некий Гивенс, изучивший русский язык. К его услугам были многочисленные русские белогвардейцы, готовые пойти на любую антисоветскую акцию…
Жил я в Шанхае уже дней десять-пятнадцать и как-то днем возвращался домой. Я был уже недалеко от того места, где нужно было свернуть на улицу, на которой находилась моя квартира. Вдруг из стоящего у тротуара автомобиля выскочил человек, схватил меня за руку и втащил в машину. Сам он сел за руль, и мы помчались вперед.
Я сразу же его узнал. Это был сотрудник нашего советского консульства Исидор Мильграм (автор называет резидента настоящей фамилией, по-видимому, в связи с тем, что через несколько лет они встретились в Москве и подружились. — Авт.). Насколько я мог понять, он занимался предотвращением антисоветских акций белогвардейцев против нашего консульства и немногочисленной группы советских граждан, проживавших в Шанхае. Мильграм сообщил мне, что только что Гивенс подписал ордер на мой арест. Поводом для этого послужила вышедшая в Москве незадолго до отъезда в Китай моя книга “В рядах китайской революции”.
