Книга Невский романс - Ольга Свириденкова

— Чуть больше двух месяцев назад, в конце апреля.

— Вот как? — В темных глазах Владимира загорелся странный огонек. — А я думал, гораздо раньше. Хотя, был великий пост… Так, значит, вы совсем недавно стали замужней дамой? Ну, и каково же ощущать себя в роли жены?

— Ужасно!

— Ужасно?!

Полина почувствовала, что ее лицо начинает гореть. Господи, это надо же было такое ляпнуть! Да еще с такой искренней, прямо-таки трагической интонацией! Что он может подумать? Правду? Упаси Бог!

— Я хотела сказать, что мне ужасно надоело отвечать на этот вопрос, — пояснила она с натянутой улыбкой. — Нет, в самом деле, с кем бы я ни заговорила, каждый непременно поинтересуется, как я ощущаю себя в роли замужней женщины. Вот и вы туда же… — Она рассмеялась, стараясь придать лицу выражение беспечной веселости. — Ну, в самом деле, Владимир! Почему вы считаете, что в моей жизни должно было что-то измениться?

— А разве нет?

— Да перестаньте! У меня остались те же знакомые и те же развлечения. Больше того, мне даже не пришлось переселяться в чужой дом — во всяком случае, пока. Мы проводим лето в моем имении, потому что имение мужа находится не в таком хорошем месте, как мое Премилово. И я живу в комнатах моей покойной бабушки, где мне знаком каждый уголок.

— Понятно, — с добродушной усмешкой протянул Владимир. — Что ж, я рад, что вы довольны новой жизнью. А теперь, — он посмотрел на середину залы, где уже строились пары, — не согласитесь ли вы танцевать со мной полонез? Заметьте: в этот раз ваш выбор будет абсолютно свободным. Ведь рядом нет бдительной маменьки, при которой невозможно отказать нежелательному кавалеру!

Весело рассмеявшись, Полина протянула ему руку.

— Полонез Огинского, — определила она по первым звукам раздавшейся музыки. — Знаете, Владимир, я очень люблю эту мелодию, но мне всегда становится немного грустно, когда ее играют.

— Мне тоже, — признался он, взглянув на нее с теплой улыбкой. — Но сейчас-то нам с вами нечего грустить. Особенно вам: юной, красивой, удачно вышедшей замуж…

Вместо ответа Полина глубоко вздохнула и тоскливо посмотрела вперед себя. Внезапно Владимир почувствовал, как в его сердце что-то сжимается. Нет, с ней явно что-то не так! Погасший взгляд, исхудавшее лицо, странная, неопределенная улыбка — то ли грустная, то ли саркастическая; в любом случае, раньше она улыбалась по-другому. И это необъяснимое выражение голоса, когда в ответ на его банальный вопрос у нее вырвалось: «Ужасно»!

Но, может, все это только кажется и он выдает желаемое за действительность? Разве может он сказать, положа руку на сердце, что нисколько не досадует на Полину за отказ стать его женой? Возможно, это ревность к счастливому сопернику заставляет его искать в Полине признаки недовольства замужней жизнью. Да и с чего ей быть недовольной? Она вышла замуж без принуждения за человека, которого выбрала сама.

Начался танец, и Полина оживилась. Ее ножки в розовых туфельках радостно заскользили по паркету, и она снова напомнила Владимиру прелестного легкокрылого мотылька. Господи, как чудесно с ней танцевать! Как сладко держать в руках ее маленькую теплую ручку, касаться стройного стана, ощущать утонченный аромат духов!

— У вас такие чудесные духи, Полина. Что это? Ландыш?

— Да, — бледные щеки Полины окрасились легким румянцем удовольствия. — Это «Lili of the Valley» — любимые духи моей бабушки, которые я случайно обнаружила в одной парфюмерной лавке. Вам нравится?

— Безумно! Обожаю тонкие, ненавязчивые ароматы.

— И я! Кстати, ваш одеколон мне тоже очень нравится. Если не ошибаюсь, это тот же самый, что был и тогда… — она замолчала и смущенно потупила глаза.

— Тогда? Вы хотите сказать, зимой? — Брови Владимира изумленно приподнялись. — Как удивительно, однако, что вы помните…

— Да попробуй вас не запомни! Или вы уже забыли, как вызвали моего брата на дуэль?

— Я? Я вызвал на дуэль вашего брата?! — от возмущения Владимир даже спутал фигуру. — Извините, сударыня, но это уже слишком! Осмелюсь напомнить, что это господин Вельский вызвал меня, а не я его. Или вы забыли, как гонялись за мной по всему Петербургу, чтобы заставить принять вызов?

— Да, это так, но потом же вы сами предложили ему драться!

— А что же, простите, мне оставалось делать? Я собирался за границу и не мог уехать, не покончив с этой историей.

— Да, верно, — нехотя согласилась Полина. И, примирительно улыбнувшись, прибавила: — Извините меня, Владимир, я была не права. Откровенно говоря, вся эта история немного перепуталась у меня в голове.

— Вот-вот, — шутливо поддразнил он ее. — Сами привязались ко мне с этим поединком, а потом меня же и виноватым сделали!

«А ведь он прав, — внезапно подумала Полина. — Это Жан, вернее, мы с Жаном, вынудили его драться».

— И все-таки, теперь я ужасна рада, что все так сложилось, — тихо промолвила она. — Ведь, по сути, именно эта дуэль спасла моего брата от выхода на Сенатскую площадь. Что ж, хоть в этом судьба оказалась на нашей стороне!

Владимир усмехнулся.

— Ну, вам-то, дорогая моя, грех жаловаться на судьбу: уж к вам-то она всегда была благосклонной.

Ее взгляд внезапно погрустнел, и в сердце Владимира всколыхнулись прежние подозрения. Господи, да что с ней творится? Чем она может быть недовольна? Или замужняя жизнь обманула ее ожидания? Что ж, такое случается с романтически настроенными особами. Многие из них выходят замуж, не имея даже смутного понятия о том, что происходит между мужем и женой в постели. Возможно, и с Полиной случилось то же самое.

Но ведь это, как говорится, дело времени и привычки. Хотя, если она вышла замуж без любви… «Опять начинаешь? — сердито одернул себя Владимир. — Черт возьми, да какое тебе дело? Эта женщина принадлежит другому и уже никогда не станет твоей. Сейчас танец закончится, и ты распрощаешься с ней навсегда. В конце концов, это смешно — снова подпасть под ее чары!»

Танец закончился. Проводив Полину на место, Владимир поцеловал ее руку, сдержанно поклонился и… остался стоять рядом. Следом за полонезом заиграли вальс. Отступив к стене, чтобы не загораживать Полину от других кавалеров, Владимир сложил руки на груди и застыл в неподвижной позе. Несколько офицеров направились в их сторону, но ни один почему-то не подошел к Полине. Вскоре говорливая женская стайка по соседству с Полиной рассеялась, и Владимир оказался единственным оставшимся рядом кавалером. «Придется пригласить ее и на второй танец, — с притворным недовольством сказал он себе. — Нет, правда, не могу же я допустить, чтобы она простояла такой чудесный вальс у стены! Ведь это невежливо»…

Пригладив волосы, Владимир решительно повернулся к Полине:

— Вы позволите?

Ее лицо просияло, и она подняла на него глаза, бездонные, как небо, и трогательно-доверчивые, словно у одинокого ребенка, обрадовавшегося ласке случайного прохожего. Сердце Владимира бешено застучало; он почти пожалел, что пригласил ее танцевать. Но было поздно: рука Полины уже грациозно опустилась на его плечо.