Книга Черный легион - Богдан Сушинский

— Если я понадоблюсь…

— То будете ждать вызова в моей приемной, — отрубил Скорцени.

— Если только понадоблюсь, — стоял на своем Ольдер.

Он знал, что говорил. Уже через минуту Скорцени — как только он понял, какая информация легла ему на стол, — было не до какого-то там гауптштурмфюрера из отдела радиоперехвата.

Штурмбаннфюрер был потрясен. Источник га Берлина нагло сообщал агенту в Швейцарии именно о том, что СД готовит покушение на «большую тройку». Причем сообщал со всеми возможными подробностями, указывая, что главным исполнителем акции назначен он, Отто Скорцени. Еще несколько деталей, выловленных в текстах двух сеансов радиосвязи иностранных агентов, свидетельствовали: засевший в Берлине агент имеет доступ к самой секретной информации. Сведения, которые даже самим Скорцени воспринимались как особо секретные, этому источнику были известны до мельчайших подробностей.

— Кому же тогда доверять в этом государстве?! — грохнул Скорцени кулаком по столу так, что, казалось, верхняя доска должна была расколоться вместе с кистью. — Существует в рейхе что-нибудь такое, что можно было бы хоть на какое-то время держать в секрете?

Он поднялся и ринулся к двери. Ринулся в такой ярости, словно намерен был пристрелить каждого, кто окажется в приемной. Ибо любой человек, находящийся там, уже должен быть расстрелян. Только так нужно поступать в стране, где тайна самого высокого руководства через сутки становится предметом язвительных ухмылок каких-то вшивых агентиков, рассаженных врагом по нейтральным странам.

Остановило Скорцени лишь осознание того, что каждое слово, которое он в гневе молвит своему адъютанту или гауптштурмфюреру Ольдеру, как и сам факт того, что ему известно о донесении берлинского источника, — сразу же станет темой следующего сообщения в Швейцарию.

57

Через несколько минут штурмбаннфюрер Скорцени уже входил в кабинет Кальтенбруннера. Прежде чем хотя бы взглянуть на положенные перед ним бумажки, обергруппенфюрер достал из-под стола бутылку коньяка, налил в рюмки себе и Скорцени и спрятал бутылку назад в свой «подстольный бар». Вся эта процедура была воспринята штурмбанн-фюрером с плохо скрываемой брезгливостью, но, к счастью, начальник Главного управления имперской безопасности не заметил этого.

— Попробуйте, Скорцени. Райский напиток. Просветляет мозги и отрезвляет душу.

— Отрезвляет душу? — обреченно уточнил Скорцени. — Тогда это действительно райский напиток.

Отказаться нельзя было. Особенно сейчас. В коридорах управления утверждали, что единственным, кто всячески противится угощениям шефа, остается бригадефюрер Шелленберг. Хотя и его время от времени Кальтенбруннеру удавалось уламывать.

Но если обергруппенфюрер и недолюбливал «юного красавчика» больше остальных своих непосредственных подчиненных, то прежде всего из-за того, что тот брезговал разговорами с ним за стопкой коньяка или бокалом шампанского. Кальтенбруннер, который и не пытался в последнее время скрывать, что все чаще прибегает к «просветлению мозгов», простить ему такого не мог. Несмотря на то, что Шелленберг упорно ссылался на больную печень. В самом деле больную.

— За отрезвление душ, — поддержал мысль своего шефа Скорцени. — Прекрасный тост.

— «Венцев» в этом змеюшнике все еще не очень-то жалуют. И уж во всяком случае считают, что нас собралось здесь слишком много.

— «Венцев» не может быть слишком много, — решительно заявил Скорцени, бравируя своим неистребимым воинственным духом. — Чем больше их собирается под одной крышей, тем становится очевиднее, как нас катастрофически мало.

— Я хочу, чтобы над вашей шуткой они смеялись под дулами пистолетов, — зло улыбнулся Кальтенбруннер.

— Рано или поздно они дождутся этого, — угрожающе прорычал Скорцени. Сейчас у него были все основания для подобных эмоций.

Другое дело, что он не собирался уточнять, кому именно адресуются их угрозы. В то же время он прекрасно понимал, о чем идет речь, когда в стенах этого здания упоминаются «венцы». В конце концов обергруппенфюрер уже несколько раз начинал с ним разговор на эту тему.

В управлении давно известно, что некоторые «пруссаки» заподозрили Кальтенбруннера в том, что он стремится наводнить СД австрийцами, полностью окружив и обезопасив себя земляками. И что возмущение их дошло до Гиммлера, который вынужден был лично заняться этим «новым аншлюсским потоком». Особого прока от этого разбирательства не было. Зато обергруппенфюрер получил право в беседе с любым австрийцем убедительно намекать на свое высокое покровительство.

— Я хочу, чтобы вы внимательно просмотрели эти донесения, обергруппенфюрер, — столь же решительно напомнил Скорцени о цели своего визита. — Пока они находятся только в наших руках, руках австрийцев.

Кальтенбруннер осушил рюмку, вопросительно взглянул на Скорцени, однако, поняв, что дальше «отрезвлять душу» тот не намерен, спрятал ее куда-то в недра своего необъятного стола.

58

Донесения и предварительные соображения гауптштурмфюрера Ольдера Кальтенбруннер читал молча, долго, сосредоточенно. И чем больше вчитывался, тем все меньше понимал, ЧТО все это значит. Возможно, поэтому перечитывал трижды. Тем более что особой сообразительностью этот фюрероизбранный «венец» никогда не отличался.

— И после всего этого они хотят забрасывать вас в Иран? — наконец потряс он бумажками. — Если кто-то решится сделать это, пусть лучше сразу передает вас энкавэдистам или аристократам из британской контрразведки.

— Дело не только в моей личной безопасности, обергруппен-фюрер. Все намного сложнее. Вопрос в том, насколько глубоко проникла вражеская агентура в кабинеты рейхсканцелярии. Считаю, что фюрер обязан знать об этих донесениях.

— Конечно, обязан! Он должен узнать о них как можно скорее. Впрочем… — Кальтенбруннер вдруг укротил свой пыл и с безнадежной грустью уставился на Скорцени.

«Господи, — умоляюще вопил его взгляд. — Чего вы все от меня хотите?!»

— Стоит ли торопиться? — обергруппенфюрер оставил в покое расшифровки, закурил и откинулся в кресле. — Ваши соображения, Скорцени? От кого и кому могла поступать эта информация?

— Имен я пока назвать не могу.

— Дело не в именах.

— Радиоперехватчики утверждают, что адресат базируется в районе Люцерна.

— Так что, опять «Красная тройка»?[27]