Книга Близнецы. Проценты кровью - Андрей Анисимов

Хозяин слушал, прикрыв глаза и не выражая никаких эмоций. Ничего нового из рассказа москвича майор не узнал. Пожалуй, лишь насчет ограбления московской квартиры гостя. Когда же Петр Григорьевич обмолвился, что виделся с начальником управления и тот радостно предложил Ерожину поработать, пока следователь Сиротин нездоров, на бледном лице больного проскользнуло нечто вроде улыбки. Владимир Макарович вспомнил добродушный тон Семякина во время телефонного разговора и только сейчас понял причину доброты полковника.

– Я хочу еще раз осмотреть место происшествия, – продолжал Петр Григорьевич. – Хорошо бы узнать, с кем до заключения Кадков поддерживал тесный контакт в городе. Не осталось ли у него здесь близкой женщины? Нет ли родственников? Ты со мной согласен?

Ответа Ерожин не дождался. Он поглядел на желтоватое лицо майора, услышал его сиплое дыхание и понял, что хозяин квартиры спит. Московский следователь не сразу сообразил, что его новгородскому коллеге совершенно безразлично все, кроме карточного застолья по пятницам и иномарок. Что убийца депутата – сын Суворова Гриша, майор не верил. Слишком примитивно выглядели анонимные звонки. Владимир Макарович тянул время и не знал, как поступить. Поняв, что москвич будет делать его работу и делать ее по понятным соображениям ретиво, майор моментально успокоился и заснул.

Петр Григорьевич тихо встал с кресла и, стараясь не шуметь, вернул стаканы и табуретку на свои места, затем спрятал закуску и бутылку в холодильник, на цыпочках прошествовал в прихожую и, выйдя за порог, мягко прихлопнул за собой дверь. «Странный человек Суворов, – думал про себя подполковник, шагая к машине. – Боялся Сиротина, а тот сам в ужасе от сложившейся ситуации и теперь счастлив, что обойдутся без него».

Ерожину доводилось наблюдать по жизни работников безразличных к своему делу, но что можно быть безразличным до такой степени, Петр Григорьевич до встречи с майором Сиротиным представить себе не мог.

2

Таня Назарова влюбилась. Влюбилась, как она теперь понимала, первый раз в жизни. Если старший лейтенант Крутиков ей нравился, а после их последнего свидания в квартире тетки Анны Степановны он стал ей по-женски близким человеком, то без подполковника Петра Ерожина Назарова не могла жить. В каждом встречном мужчине Тане чудился облик Петра. Лежа ночью на своей узенькой тахте, девушка больше не могла спать так, как спала раньше. Таня дремала, и в ее памяти возникали его слова, глаза, жесты. Потом внезапно острой болью до сознания доходило, что Петр женат и жену любит. Но эта мысль надолго не задерживалась. На смену ей приходила другая: «Детей у них нет. Сколько мужчин меняли своих подруг, встретив новую любовь?» Назаровой думалось, что это вполне возможно. У них столько общего. Она и он борются с криминалом. Таня станет настоящим помощником Ерожина. Она докажет, что не зря выбрала профессию криминалиста. Такого эксперта, как она, Ерожин больше не встретит…

Осознала Назарова свое чувство еще в Москве, когда они оба вышли из разгромленной квартиры Петра Григорьевича. Ерожин позвонил на Петровку своему знакомому. Через двадцать минут в чертановской башне работала оперативная группа. Оставив на сотрудников развороченный дом, Ерожин решил срочно возвращаться в Новгород.

– Я тебя отвезу в аэропорт, а сам рвану назад, – сказал он тогда Тане. Но ей уже не нужны были доказательства версии подполковника. Она помнила такой же варварский налет на квартиру старенькой судьи и не нуждалась больше ни в каких доказательствах. Но самое главное, спускаясь к машине вместе с Петром, она поняла, что не может с ним расстаться. Назад они долетели часа за четыре. По дороге почти не разговаривали. Таня видела, в каком напряжении находится Петр Григорьевич, и поражалась силе его характера. Он словно забыл, что ограблен, и, мчась под двести километров в час, спокойно разрабатывал операцию. Это Таня поняла по редким вопросам, что ей задавал Ерожин в пути. Таня вернулась в домик тетки к шести утра. Она уже имела задание и хотела переодеться и приступить к работе прямо утром. Но так получилось, что приступила она к выполнению поручения Ерожина тут же за завтраком. Петр Григорьевич хотел знать прошлые связи Эдика. Просил уточнить, нет ли у него в городе родни. Оказалось, что Анна Степановна Пильщук кладезь информации. Тетка прекрасно помнила громкое дело Кадковых. О нем в то время говорили все. Анна Степановна знала, что в семье начальника потребсоюза много лет работала няней деревенская женщина. Ни для кого из окружающих не было секретом то, что женщина исполняла широкий круг обязанностей, и дочь прислуги Вера сильно смахивала на хозяина. Правда, существовала и другая точка зрения, дескать, в молодости домработница Кадковых прижила ребенка от заезжего солдатика. Но очевидное сходство девочки с Михаилом Алексеевичем Кадковым эту версию понемногу вытеснило. Дарья Ивановна, так звали женщину, дала дочери свою фамилию и никому никогда про ее настоящего отца не говорила. После убийства Михаила Алексеевича его сыном домработница уехала назад в деревню, откуда и была родом. Дочь Вера сейчас живет и работает в Ленинграде (тетушка называла город по-старому).

– Не то автобус водит, не то трамвай, – сказала Анна Степановна, через ситечко наливая себе заварку.

Назарова многое узнала за полчаса, что сидела за столом своей новгородской родственницы.

Выходит, у Кадкова-младшего есть сводная сестра. Она ровесница Кадкова и зовут ее Вера. Тане не терпелось выложить эти удивительные новости Петру Григорьевичу. Ерожин остановился в гостинице «Интурист». Той самой, куда неизвестная по телефону выманила Гришу в день убийства четы Звягинцевых. Таня показала удостоверение, поднялась на третий этаж и постучала в дверь. В номере слышался какой-то шум, но Петр на стук девушки не реагировал. Таня постояла немного и решилась войти. Ерожин полоскался в душе, но приход гостьи отметил:

– Подожди, я через две минуты выйду, – сказал он, приоткрыв дверь ванной комнаты.

Таня уселась в кресло возле незаправленного ложа и покраснела. Странное незнакомое чувство заполнило ее целиком., Она ждала Ерожина. Ждала как женщина и от этого ужасно смущалась. «Думай о деле», – приказывала себе Назарова, но не могла отвести взгляда от белой простыни на диване.

– Отвернись, – попросил Петр Григорьевич, явившись в номер, обернутый в полотенце.

– Стесняетесь, подполковник, – неожиданно для себя самой, игриво проговорила Назарова. – На вас это не похоже.

Петр на минуту замер, потом быстро подошел к Тане и, взяв ее за подбородок, внимательно заглянул девушке в глаза. Полотенце в связи с тем, что руки его были заняты, упало на пол. Но Петр не обратил на это внимания. Видимо, глаза Тани сказали ему больше, чем уста. Потому что он молча обнял гостью и прижал к себе. Таня почувствовала груду влажных мышц и замерла. Она не помнила, как оказалась на тех самых простынях, на которые так смущенно глядела. Не чувствовала, как ее раздели. Она очутилась в железном обруче его рук и растворилась, улетев из реального мира. Она даже не слышала своего голоса, потому что он попросил:

– Не кричи.

– Люблю. Я тебя люблю, – шептала Таня и старалась, как могла, доставить удовольствие мужчине, который ее брал. Ей хотелось дать ему всю себя так, чтобы ему это понравилось. О себе Таня в момент близости вовсе не думала. Ее как бы не было здесь. Оставалось одно ее тело, и задача этого тела заключалась лишь в том, чтобы дарить наслаждение Петру.