Книга Путь наименьшего сопротивления - Роберт Фритц

Углубление ассимиляции

Чем ближе вы подходите к реализации видения, тем глубже становится процесс ассимиляции. Когда я поступил в Бостонскую консерваторию, одним из моих преподавателей был кларнетист Атилио Пото. Первое задание, которое он мне дал, оказалось настолько сложным в техническом плане, что мне пришлось изрядно попотеть. Но даже после недели прилежных упражнений я все еще не был в состоянии сыграть этюд как надо. Собираясь на второй урок, я ожидал, что м-р Пото отправит меня отрабатывать то же самое упражнение еще неделю. К моему удивлению, он дал мне следующее задание из учебника, еще более сложное, чем то, с которым я «боролся» последние семь дней. Я провел еще одну неделю в репетициях, но и на этот раз мне не удалось освоить технику исполнения на должном уровне. Поэтому я сам предложил м-ру Пото дать мне еще семь дней для работы. Он только улыбнулся, перевернул страницу учебника и указал на следующее упражнение, еще более сложное.

На протяжении следующих трех недель он давал мне все более и более трудные для исполнения этюды, ни один из которых я не успевал за неделю разучить и сыграть хорошо. На шестом занятии м-р Пото вернулся к первому упражнению и попросил его сыграть. И хотя за последние пять недель я ни разу в него не заглядывал, мне удалось исполнить этюд очень прилично. Затем мой учитель попросил меня сыграть второе упражнение, и мне оно также далось легко. Если бы я потратил шесть недель на разучивание только этих двух этюдов, то не смог бы сыграть их так хорошо, как в тот день. М-р Пото знал об этапе ассимиляции то, что я только начал постигать: один из лучших способов ассимилировать настоящий шаг – это перейти к следующему, даже если кажется, что вы еще не готовы к нему. Когда вы переходите к следующему шагу, вам удается вобрать в себя больше, чем вы знаете о шаге настоящем.

Ассимиляция как внутренний процесс

Когда человек приступает к ассимиляции своего видения, начинается внешне незаметная часть творческого процесса. В этот период происходят внутренние сдвиги и перестройка, формируются новые связи. Человек сосредоточивается на процессе, начинает дышать своим видением. На этом этапе обычно активно взаимодействуют два типа мышления – осознанное и подсознательное, при котором все делается как бы «на автомате». Наше творение начинает жить своей, отдельной от нас, жизнью, начинает обретать индивидуальность, законы развития, собственную энергию. У американского поэта Дэна Шэнахэна есть интересное описание той части творческого процесса, в рамках которой творец и творение начинают взаимодействовать:

Я писал поэмы на протяжении 20 лет, и вдруг наступил момент, когда я заметил, что в моем творческом процессе и подходе произошли изменения. При первых пробах пера, когда я был уже зрелым тинейджером, самыми важными мне казались слова. Нередко одно-единственное слово могло так взволновать меня, что я сочинял целое стихотворение вокруг него.

Когда мне перевалило за 20, я начал замечать, что у всего есть свой язык и этот язык постоянно меняется. Горы, небо, цвет человеческих глаз – все вокруг меня умеет говорить, петь, голосить. Мне казалось: все, что нужно для поэмы, висит буквально в воздухе – вот оно, стоит руку протянуть, и можно сорвать его как фрукт с дерева. Во мне произошла большая подвижка.

Сегодня уже мой внутренний голос подсказывает мне, на что следует обратить внимание. Я пытаюсь прислушиваться и к внутреннему голосу памяти и раздумий, и к голосу окружающего мира. И все больше полагаюсь на них, и все меньше считаюсь с соображениями, какой должна получиться поэма. Традиционные структуры звука и смысла все еще присутствуют в моих работах, но за долгие годы, что я живу с поэзией, она превратилась для меня в непрерывное открытие и сотворение доселе неизвестных образов и выражений.

Последние несколько лет я пишу на огромном флипчарте. Большая поверхность позволяет мне относиться к образам так, будто они – картины. Я могу приближать их к поэме или удалять, как если бы я создавал пейзаж. Поэма разрастается и начинает держаться в большей степени на себе самой и меньше зависеть от меня. Она начинает жить, и мы с ней разговариваем, обмениваемся репликами, задаем друг другу вопросы и отвечаем на них.

Когда посаженное в землю зерно начинает укрепляться, оно пускает корни. Так и ваше видение, зародившись, пускает корни в структурном напряжении, которое вы формируете. Как только корневая система растения обретает прочность, путь наименьшего сопротивления в этой структуре подводит растение к тому, чтобы выпустить побег и пробиться через почву к свету. Только тогда росток становится видимым. Теперь уже рост продолжается в двух направлениях: все глубже – внутрь, все шире, зримее – вовне. Когда на этапе ассимиляции ваше видение начинает развиваться, корни углубляются, а видимая часть творения обретает форму.

Ассимиляция как органический процесс

В начале 70‑х я много времени посвящал прогулкам в лесу, наблюдая за циклами в природе. Мне как композитору было интересно выявлять принципы структуры, которую я мог бы использовать в музыке. Лесная среда преподавала мне уроки, раскрывая сложную игру сил мироздания. Тогда я начал глубже понимать законы, по которым из останков старых форм появляются новые. Я видел, как на стволах мертвых деревьев прорастает мох. Как через опавшую листву пробиваются ростки семян. Этот переход от роста к тлению и снова к росту происходил с легкостью и охватывал весь лес как биологическую систему. Схожая легкость характерна и для творческого процесса, особенно для ассимиляции. Как и все органические процессы, ассимиляция сопряжена с действиями разного рода. Одна их часть естественным образом выстраивает новые структуры, другая отбраковывает отжившие и менее полезные.

Мало где в мире листва по осени окрашивается так красиво, как в Новой Англии. Каких только цветов не увидишь: и насыщенный красный, и мягкий желтый, и королевский пурпурный, и это в комбинации с глубокими зелеными, серебристыми и серыми тонами хвойных растений и еще не сменивших окрас деревьев. Листья становятся полупрозрачными, и солнечный свет, проникая сквозь них, делает их настолько яркими, что дух захватывает. Скоро листва начинает опадать с веток, и в этих же тонах окрашивается земля под ними – цвет сверху и цвет снизу. С конца сентября, октябрь и первую неделю ноября Новая Англия преображается ежечасно. Затем деревья скидывают последние листочки. Листва на земле становится серой и тусклой. Начинаются дожди. Земля пустеет, воздух остывает. Уроженцу Новой Англии никогда не придет в голову пробовать «удержать» осень: листья лишились цвета – их собирают в кучки и сжигают.

А вот к силам природы, которые действуют в других областях нашей жизни, мы не всегда относимся столь же мудро. У нас есть черта – цепляться за прошлое, за те циклы в нашей жизни, которые прошли. Мы можем не оценить красоту настоящего момента, так как продолжаем хвататься за то, что уходит, – даже когда держаться уже не за что. Мы боимся конца, игнорируем циклы жизни, противимся переменам. От этого, однако, эти циклы не исчезают. Силы, которые действуют в тот или иной момент, продолжают следовать по пути наименьшего сопротивления. На определенном этапе происходит рост, он сменяется стадией зрелости, дальше следует этап увядания. Есть время, когда все складывается, и есть время, когда все распадается. Это органический процесс. Если вы попытаетесь проделать искусственные манипуляции с естественным процессом, то не только не одержите победу, но и потеряете восприимчивость к естеству жизни. Представим, что вы пытаетесь сохранить связь, которая трещит по швам. Если роман с человеком подходит к закату, то все усилия предотвратить конец способны лишь отсрочить тот день, когда все будет кончено. Если вы пытаетесь «склеить» отношения, которые распадаются, то все равно порвете друг с другом, только разрыв будет более болезненным. Почему? Структура попытается скомпенсировать ваше искусственное вмешательство.