Книга Гусарский монастырь - Сергей Минцлов

Пропажа Лени произошла следующим образом.

Утром, разбирая узлы со своими вещами, Леня наткнулась на пакет с надписью «Лене после моей смерти».

Она сделала было движение его вскрыть, но задумалась и, держа его в руке, отворила дверь своей горенки и попросила Смарагда Захаровича зайти к ней.

Шилин был так заботлив и внимателен к ней, так от души обрадовался известию о сватовстве Светицкого, что Леня сама стала отвечать ему искренним, хорошим чувством и полным доверием.

— Вот, Смарагд Захарович, — сказала она, протягивая ему пакет, — это отдала мне Людмила Марковна!… — Она подробно передала, как все происходило. — Не знаю, вскрыть или нет?

— Лучше погодить… — ответил Шилин. — Деньги тут… порядочно денег!… — Он взвесил их на руке. — Человечишко господин Пентауров больно пакостный, не выдумал бы чего. А тут печать цела и собственноручная надпись покойницы есть… Коль и завещания нет — дело чистое!

— Спрячьте его у себя!… — попросила Леня. — А квартальный не приходил больше?

Шилин усмехнулся.

— Нет, а коль без меня явится — вот-с вам копийка с вашего документика, я ее снял и засвидетельствовал! — Шилин достал из кармана бумагу и передал ее Лене. — Приберите ее у себя к сторонке, авось не понадобится!

— Спасибо вам! — произнесла Леня. — Сколько хлопот я вам наделала!

— Что за хлопоты, пустяки! — ответил Шилин. — Может, что-нибудь требуется вам? Вы не стесняйтесь!

— Нет, нет, ничего, спасибо! Я в лавку сейчас собираюсь идти. Купить кое-что надо…

— Для венца?

— Да… — слегка смутясь, сказала Леня.

Шилин, улыбаясь, глядел на нее:

— Очень хорошо-с! К обеду ждать будем; Мавра вас чем-то угостить хочет!

— Непременно вернусь: здесь близко!

Леня надела легкую накидку и шляпу и ушла, но ни к обеду, ни после него она не вернулась.

Не знал, что думать, Шилин, знавший, что знакомых у Лени в Рязани не было, прождал часов до четырех и отправился обойти лавки, торговавшие подходящими товарами; ни в одной из них его жилички не видели. Смарагд Захарович вернулся домой и, видя, что уже смеркается, велел заложить лошадь и на беговых дрожках поехал в гусарский монастырь к Светицкому.

Светицкий всполошился: в тот день он Лени совсем не видал. Еще больше встревожился он, узнав из рассказа Смарагда Захаровича то, что не было ему сообщено Леней, — о поступке с нею Пентаурова и о подаче им заявления о бегстве ее. О краже вольной Шилин, разумеется, умолчал и повторил о ней то же, что сказал Лене.

— Что же могло с ней случиться?! — произнес Светицкий. — Что вы предполагаете?!

— Ума не приложу! — ответил Шилин. — О разбойниках у нас не слыхать, а если б и были — тело давно нашлось бы: ведь, почесть, среди города пропала! И корысти убивать не было никакой…

— Ну-ну?

— Не господина ли Пентаурова тут штука?

— И я то же подумал! — воскликнул Светицкий.

Весть Шилина заставила его было побледнеть, теперь же вся кровь бросилась ему в голову.

— Убью я его! — едва выговорил он от прилива ярости. Светицкий бросился к стене, сорвал с нее саблю и хотел бежать к двери, но Шилин заступил ему дорогу.

— Погодите, барин! С тем расчет не уйдет, сперва о Леониде Николаевне думать давайте!

— Где она может быть?!

— Вот и помозгуем. Поедемте ко мне, посидим, подождем, может, вернется еще она, а там сообразим, что делать…

Спокойствие Шилина подействовало на Светицкого. Он нахлобучил фуражку и вместе со Смарагдом Захаровичем на его же дрожках поехал к нему.

Шилин сейчас же послал работника за Стратилатом с Агафоном и Тихоном; те явились и, видя перед собой офицера, кучкой остановились у двери. Хозяин сообщил им об исчезновении Леониды Николаевны.

Стратилат даже присел от испуга; Тихон застыл с разинутым ртом, Агафон охнул так, что дрогнули стекла, и сжал кулаки.

— Пособите искать, други!… — закончил свои слова Шилин.

— Никто, как Пентауров-барин! — вскрикнул, придя в себя, Стратилат. — Крест сыму, что он!

Меривший все время комнату из угла в угол, сумрачный, что ночь, Светицкий круто остановился.

— Слышишь? — обратился он к Шилину. — Он, он это, каналья!

— Больше некому! Кто ж еще на такую пакость способен? — отозвались Агафон и Тихон.

— Барин, не взыщите, что сядем при вас… — сказал Шилин. — В ногах правды нет, а подумать, как след, время надо не мало!…

— Что вы, пожалуйста?… — пробормотал Светицкий. — Я у вас гость, вы хозяин!

Долго совещалась, усевшись вокруг стола, шилинская компания.

Порешили прежде всего разузнать, не ездил ли кто-либо в тот день в Баграмово и не было ли с проезжими чего подозрительного.

Стратилат и Агафон взялись обойти все попутные дворы по улицам до лавок и разведать, не происходило ли на них чего особенного. Тихон вызвался напоить Маремьяна до положения риз и допытаться до истины: без его участия Пентауров обойтись никак не мог.

Светицкий не вмешивался и все ходил, прислушиваясь к говорившим.

Окончив советоваться, все разошлись; прилег, не раздеваясь, на диванчик и Смарагд Захарович, а Светицкий все шагал, и Шилин видел, что он то останавливался перед иконами, хватал себя за голову, бормотал молитвы и угрозы кому-то, то опять маятником мотался от стены к стене.

Глава XXX

Леня как в воду канула.

Помимо шилинской компании, весь гусарский монастырь принял самое горячее участие в ее розысках, но ни одна душа в Рязани не видала и не слыхала в день исчезновения ни на улицах, ни во дворах ни шума, ни какой-либо сумятицы.

От Московской заставы, миновать которую при выезде из города было никак нельзя, ответ был получен самый неутешительный.

— Кажный день из пентауровских кто-нибудь ездит! — сказал Иван Семенович. — Ездит и ездит, нам до того дела нет, мы глядеть к ним не лазим; все одно ничего не дадут — барские!

Самая неудачная попытка выпала на долю Тихона. Маремьян принял его приглашение «тарарахнуть» с ним, но оказался таким здоровым на выпивку, что Тихон, угощая его, «нажрался», по его выражению, сам так, что едва добрался до дома, и там получил урок добродетели от тятеньки, отпечатанный для памяти под обоими глазами.

А Леня между тем находилась очень близко от жилища Шилина, и пропажа ее произошла совсем просто.

Получив ответ от полиции, что требуемая им девка Леонидка имеет вольную и потому водворена к нему быть не может, Пентауров прочитал полученную бумагу, затем перевернул ее обратной стороной, словно там надеясь найти что-либо более понятное, и долго глядел на нее выпученными глазами.