Книга Реванш России - Михаил Делягин

так, в настоящее время идет ощутимое увеличение емкости внутренних рынков Китая и Индии, способствующее постепенному снижению их зависимости от рынков США и Евросоюза.

Однако пока описанные процессы носят плавный и частичный характер, и их ни в коей мере не следует переоценивать: они развиваются всецело в рамках магистрального процесса нарастания глобальной конкуренции и отнюдь не ставят его под сомнение.

Сегментация мировых рынков, вызванная распространением сверхэффективных технологий, будет иметь качественно иной масштаб. Хотя она неминуемо будет лишь частичной (понятно, что о полной сегментации не может быть и речи даже в описываемых обстоятельствах), она, по сути дела, отбросит глобализацию и либерализацию мировой торговли на десятилетия назад, значительно повысив жизнеспособность относительно слаборазвитых экономик.

Это будет означать не просто очередное движение маятника правил мировой торговли — на сей раз от фритредерства к протекционизму, — но самый настоящий крах глобального рынка в том виде, в котором он пропагандировался и создавался США, крах всей современной системы глобального капитализма и глобального доминирования.

Не стоит забывать, что именно эта система была стратегической целью США во Второй мировой войне, именно она была их главным завоеванием, и именно она стала фундаментом и основным источником их доминирования в послевоенном мире — сначала «капиталистическом», а после распада Советского Союза — и во всем мире в целом. Сложившиеся в 30-е годы XX века в ходе противостояния Великой депрессии автаркические экономики — причем не только Германии, других фашистских государств Европы и Японии, но и социалистического Советского Союза — представляли собой смертельную угрозу американскому империализму именно в силу относительной замкнутости своих экономик, вызванной высокой ролью в них государств. Эта относительная замкнутость ограничивала возможность глобальной экспансии американского бизнеса, лишала его возможности приобрести глобальный характер и не позволяла превратить соответствующие экономики в свою ресурсную и финансовую базу. Тем самым хозяйственная автаркия наиболее развитых стран тогдашнего мира ставила объективный экономический предел распространению американского влияния, а значит, и американскому могуществу.

Сегодня эта преграда возникла иным способом, в силу того что американское могущество, возникнув и развиваясь, дошло до своего естественного предела, ограниченного планетой и емкостью целиком освоенных им глобальных рынков.

Уничтожение в результате удешевления энергоносителей значительной части глобальных спекулятивных капиталов в сочетании с подрывом американской экономической гегемонии из-за сегментации рынков нанесет сильнейший удар американской финансовой системе. Представляется наиболее вероятным, что, оказавшись в практически безвыходном финансовом положении, США заставят расплатиться за резкое ухудшение своих партнеров, держащих свои средства в долларовых активах. Наиболее разумным представляется сочетание следующих основных мер:

банкротства некоторых финансовых институтов, ориентированных вовне, которое не будет способно дестабилизировать национальную экономику, но существенно снизит финансовое давление на нее;

частичного дефолта по государственным обязательствам (напоминающим 1971 год, когда США приняли решение прекратить свободную продажу золота на доллары просто потому, что им это стало не под силу, фактически отменив тем самым Бреттон-Вудскую систему), возможно, в форме их принудительной реструктуризации;

существенной девальвации доллара, которая, в свою очередь, вызовет серию частично компенсирующих ее последствия девальваций других мировых валют и крайне болезненное для мировой экономики падение глобального фондового рынка, если вообще не его разрушение.

Спасение национальной экономики США такой ценой приведет к утрате долларом уникального статуса мировой резервной валюты и возврату мировой финансовой системы к использованию совокупности ряда региональных резервных валют (наиболее вероятно, что, помимо доллара, это будут евро, юань и иена).

Глобальная финансовая система в ее сегодняшнем понимании в силу описанных процессов и в результате сегментации мирового рынка просто прекратит существование.

Наиболее значимым последствием этого для процессов и правил мирового развития станет снижение значения денег как основного фактора и в результате символа успеха; их место в определенной степени займут технологии, в первую очередь управления и формирования сознания.

Лидерство США в разработке и применении этих технологий в сочетании с сохранением огромной мощи их экономики сохранит им место одного из лидеров; другим лидером станет, скорее всего, Китай, по-прежнему остающийся «мастерской мира», то есть в первую очередь США и Евросоюза. Соперничая с Западом за глобальное лидерство, он вместе с тем будет зависеть от него в силу сохранения, несмотря на свое существенное и постоянное ослабление, двух ключевых факторов:

ориентации на рынки Запада;

технологического отставания от Запада (операция по освоению сверхэффективных технологий, обеспечивающих его дешевой энергией, скорее всего, останется разовым достижением).

Таким образом, произойдет своеобразное восстановление биполярной системы, разумеется, в качественно новых условиях, на качественно новой основе и при сохранении ряда второстепенных, тем не менее, относительно значимых «центров силы», одним из которых наряду с Евросоюзом и Индией при наиболее благоприятном развитии событий может стать и наша страна.

Понятно, что полицентричный мир будет значительно более изменчивым и нестабильным, чем мир, основанный на доминировании одних-единственных США. Однако в целом баланс сил, как представляется, будет достаточно устойчиво обеспечивать хотя бы минимально необходимую для нормального социально-экономического развития и технологического прогресса стабильность.

5.6.3. Возвращение сверхценностей: «новый консерватизм»

Сегментация мира и ограничение глобальной роли денег некоторым расширением глобальной роли технологий (при полной отчуждаемости денег и весьма затрудненной отчуждаемости значительно менее ликвидных и универсальных технологий) изменит сам характер глобальной конкуренции.

Она будет вестись больше между макрорегионами, чем между странами, причем макрорегионы эти будут формироваться на основе экономической кооперации лишь внешне; подлинной, глубинной основой их выделения станет культурная, точнее, цивилизационная, основа.

Сегментация мира сделает международную конкуренцию менее экономической и более цивилизационной. Это будет уже не столько соперничество хозяйств ради прибыли, сколько соперничество культур ради душ и умов, ради расширения числа носителей этих культур. Экономика останется важнейшим инструментом этой конкуренции, безусловно, более важным, чем оружие, однако она будет оставаться именно инструментом и в обозримом будущем никогда уже не сможет претендовать на превращение в смысл конкуренции и ее конечную цель.

Сам факт глубокого экономического разделения мира представляется значительно менее важным, чем то, что это экономическое разделение произойдет на культурной, цивилизационной основе. Глубина этого разделения, опирающегося на различные системы ценностей, принципы целеполагания и способы мироощущения, приведет к откату от глобализации не только в экономическом, но и в культурном смысле. Сокращение взаимопонимания, рост идеологической и эмоциональной обособленности людей будут оборачиваться заметным сокращением туристических потоков (за исключением нескольких ключевых курортов) и межкультурных человеческих контактов как таковых.