Книга Верхом на бомбе. Судьба планеты Земля и ее обитателей - Александр Никонов

Танки, как ни странно, появились тогда же, когда они появились в Нефтяном мире, только работают они не на бензине, а на газолине, произведенном из каменного угля, или на спирту, выгоняемом из картофеля или брюквы (это теперь тоже стратегическое сырье!). Хотя вполне может быть, что на танках стояли двигатели с калильной головкой и ездили они на том же рапсовом масле. Но танки, как и самолеты, в Первой мировой не сыграли никакой роли. Да и как они могли ее сыграть, имея скорость 2 км/час?

Кстати говоря, Штаты с их огромными угольными запасами в Альтернативной реальности могли и не вступить в войну. Их решимость высадить в Европе экспедиционный корпус включилась после 7 мая 1915 года, когда капитан-лейтенант Вальтер Швигер на подводной лодке U-20 затопил пассажирский лайнер «Лузитания», совершавший рейс Нью-Йорк – Ливерпуль. Недалеко от Ирландии корабль был атакован и очень быстро затонул. Всего через 18 минут после взрыва торпеды он полностью ушел под воду, и из 1959 человек погибли 1198. Это событие взорвало Америку, и вскоре ее пехота уже топтала своими ботинками Европу.

Между тем, у рапсового масла гораздо худшая теплотворная способность, чем у дизельного топлива, хуже пусковые свойства и низкое цетановое число. Это значит, что рапсовые подлодки были по ТТХ хуже дизельных, и у капитан-лейтенанта Вальтера Швигера было меньше шансов добраться аж до берегов Ирландии. Но это, правда, не значит, что их не было совсем. Просто в мире без нефти Америка могла не вступить в войну так рано или даже не вступить в нее вовсе. Но это опять-таки ничего не изменило бы: не американский корпус выиграл эту войну, а регулярные армии России, Франции и Британии.

В общем, по большому счету, ничего в Угольном мире к концу войны не изменилось. Все случилось так, как случилось в мире Нефтяном – Версальский мир, контрибуции, русская революция. Только Ленин залез не на бензиновый броневичок, а на газолиновый. Но он совершенно не разбирался в двигателях и потому залазил на все броневички, которые попадались на его пути.

Наступили двадцатые…

Но, прежде чем перейти к джазу и сухому закону, а также строительству социализма в одной весьма аграрной стране, Эйгенсон предлагает нам определиться, что считать главными достижениями в техносфере ХХ века. Для XIX века главными достижениями были, бесспорно, паровоз с железной дорогой, пароход и телеграф. Ну а ХХ век подарил человечеству автомобиль, самолет, атомную бомбу, телевидение, компьютеры с Интернетом, спутники, пластмассы и мобильную связь. Как на все на это могло повлиять отсутствие нефти? Для ответа на этот вопрос посмотрим, в чем вообще принципиальное отличие нефти от прочих видов горючего топлива? Ну, например, с точки зрения теплотворной способности? Да ни в чем! Вот диаграмма, которая это прекрасно показывает.

Рис. 23. Теплотворная способность различных видов топлива

Судя по столбикам на диаграмме, лучше нефти только природный газ и водород. Но эти последние газообразны, а нефть жидкая, стало быть, хранить ее удобнее – сжижать не надо, загонять в баллоны под давлением не надо. Налил и забыл. В этом преимущество нефти перед газами. И в этом же ее преимущество перед углем: жидкое топливо легче сжигать, чем твердое – поставил форсунку и вперед. А чтобы сжечь твердое топливо, нужны колосники и транспортеры, лопаты и кочегары: 43 % команды угольного эсминца – люди, обеспечивающие подачу угля в топки.

Неудобства возникают также и при бункеровке, то есть при загрузке угля. Жидкость налил – и все. А твердый уголь. Вот как описывает Эйгенсон этот процесс: «…бункеровка, прием на борт угля – это уже общекорабельный аврал, суточный каторжный труд всех нижних чинов, после которого положены матросикам праздничные макароны по-флотски. Не дашь, заменишь обыденной гречневой кашей – можешь получить бунт, как на „Гангуте“ в 1915-м. Переход на нефтяное топливо – мазут для котлов или тяжелый соляр для дизелей, кроме тактико-технических удобств (быстрый набор скорости, повышение радиуса похода) позволяет уменьшить машинную команду в два-три, а то и четыре раза». Весьма доходчиво, не правда ли?..

Газ, правда, тоже очень удобно сжигать (та же форсунка), но как его хранить на корабле? В воздушных шариках? К тому же затраты на перекачку газа совершенно ужасающи – четверть (!) всего добытого в мире природного газа уходит на его собственную перекачку! То есть 100 % добыли, три четверти доставили потребителю, а остальное пустили в расход, чтобы добыть и прокачать добытое. У жидкой нефти сумма энергопотерь на доставку отличается на порядок – лишь 2 % добытого уходит на транспортировку. Тоже весьма показательно…

Наконец, третье преимущество нефти заключается в том, что она – отличное готовое сырье для химической промышленности. Синтетика, пластмассы, красители, моющие средства, разные присадки. Все это можно делать и из угля, более того, именно из угля и начинали когда-то все это производить, но потом перешли на нефть. Из нефти гораздо сподручнее. Во сто крат удобнее.

Но если нет гербовой, пишут на простой. Если нет нефти, будем делать, из чего придется. И делали…

В одной из своих книг я описывал, как немцы, оставшись без нефти во время Второй мировой, прекрасно без нее обходились. Их танки ни на минуту не вставали, грузовики ездили, и вообще все было тип-топ. Потому что немцы – технологически высококультурная нация – начали делать бензин из угля.

Только человеку, далекому от химии, производство эрзац-бензина из угля может показаться чем-то удивительным. А ничего удивительно в этом нет. Дело в том, что нефть и уголь – почти одно и то же. Основная разница в том, что в угле на один атом углерода приходится один атом водорода, а в нефти – два. Кроме того, в нефти есть еще азот, сера и кислород, которых, как справедливо отмечает Эйгенсон, «лучше бы и не было».

То есть из нефти нужно удалять примеси, а из угля нет. В уголь нужно просто добавить недостающего водороду. Да нет проблем! Как это делается? Мы знаем, как! Аналоги нефтепродуктов получали еще неграмотные крестьяне, добывая похожий на мазут деготь из березовых чурок. На Руси даже выражение такое было – «сидели деготь». Томили в особых ямах березовые дрова при высокой температуре без доступа кислорода. Процесс долгий. Поэтому «сидели». А если вспомнить тот же фотоген, похожий на керосин, который тоже добывали сухой перегонкой из дерева, или угля, или сланцев, или торфа, то ситуация становится более ясной: угарный и углекислый газ при этом процессе улетают, унося «лишний» углерод, и соотношение молекул углерода и водорода в остатках меняется в «нефтяную» сторону.

В нашей Нефтяной реальности в этом процессе более всего преуспели немцы, прижатые в угол Второй мировой и «несправедливым» довоенным переделом мира, при котором им нефти не досталось – не было ее ни в Германии, ни в немецких колониях. Пришлось подключать голову. Страдания всегда подталкивают прогресс. А если в рот сами падают бананы, прогресса не жди…

Но в мире Эйгенсона в добыче горючего из угля преуспели все государства, а не только немцы. Весь мир бросился экспериментировать: под высоким давлением химики гидрировали (наводораживали) каменный уголь и древесину, как в нашей реальности Ларин гидрировал металлы. И результаты замены нефти углем в Альтернативной истории были великолепны! И не могли быть иными, что подтверждает наша Реальная история, в которой за грандиозные успехи в добыче искусственного топлива была даже выдана Нобелевская премия. Ею осчастливили немецкого (естественно!) изобретателя Карла Боша за пару лет до прихода к власти Гитлера. Так что Адольфа ждал приятный научный сюрприз: третий рейх больше не зависел от нефти – по крайней мере, теоретически.