Книга С тобой навсегда - Татьяна Ковалева

«Вот твои перспективы! Самые лучшие из перспектив! Все остальное — мелочи…»

— Добрый день, фрау Леман!

Я вздрагиваю от неожиданности.

Чета Кох всегда здоровается со мной так. И называют они меня не иначе как уважительно — «фрау Леман», хотя я Петеру никакая не «фрау». Если толком разобраться и назвать вещи, то есть — меня, своими именами, то назвать меня следует просто приблудной девицей…

«Вот что меня беспокоит в последнее время. Хотя вернее будет сказать: меня и это беспокоит. Ах, я сама не знаю, что беспокоит меня! Попросту у меня нет покоя. Думается, у меня не было бы его и в Петербурге, и даже у мамы под крылом. Я устроена так. Натура у меня беспокойная…»

Старушечка Кох приветливо улыбается мне со своего крыльца.

Улыбаюсь ей в ответ:

— Вы хорошо выглядите, фрау Кох.

Она качает головой:

— Не смейтесь над старухой! Это вы выглядите хорошо. Настоящая красавица!.. Хотите, выдам вам секрет?.. — она оглядывается на свою дверь. — Мой старик так любит смотреть на вас, что я даже ревную.

Я смеюсь:

— Он у вас мужчина — хоть куда. Это верно!

В этом же духе мы болтаем с полчаса. Потом я, проведя свои сельскохозяйственные работы, прощаюсь и иду в дом.

Вижу в окно, что фрау Кох тоже ушла. Наверное, я действительно нравлюсь этим людям: почти всякий раз, как я показываюсь на крылечке или в палисаднике, они тоже выходят из дома и о чем-нибудь заговаривают со мной…

Я не готовлюсь особенно к приходу гостя. Я ведь не получала на этот счет каких-нибудь указаний от Петера, а с местными традициями я еще не очень-то знакома. Пусть все будет в рамках экспромта.

И вот вечером появляется Петер… с гостями!

Артур (я его себе совсем не таким представляла) — высокий, худой, несколько сутуловатый, совсем молоденький парень в очках и с колечком в ухе. Типчик из суперсовременных (из тех, что бреют голову под гурона и красят себе челку в сине-зеленый цвет), еще не устоявшихся молодых людей со слегка развязными манерами. Из тех пареньков паренек, которых время от времени «заносит» и за которыми нужен глаз да глаз. С ним девушка, — вероятно, та, к которой он ездит в Дортмунд, — его же поля ягода. Черненькая, быстрая. Острый взгляд. Взгляд у нее, пожалуй, даже острее, проницательнее, чем у Артура. Она производит впечатление более взрослого человека.

Петер представляет нас друг другу.

Ее зовут Катарина…

Она иногда позволяет себе целовать Петера. И делает это демонстративно. Мне это, конечно, не очень нравится, но я не подаю виду (может быть, здесь, в Германии, такое поведение между молодыми не возбраняется и считается в порядке вещей)… Не буду же я, в самом деле, серьезно реагировать на чьи-то легкомысленные шалости или, положим, пускаться в «соперничество» и нацеловывать Артура? К тому же Артур мне и не симпатичен нисколько. Его я и не приметила бы на улице.

А он меня очень даже приметил. Зацепил взглядом, и стало мне неуютно.

Кажется, Петер понял мою реакцию на его двоюродного брата. Петер заметно огорчился. Он, видимо, рассчитывал на несколько иное начало наших «родственных» отношений… Но так уж бывает среди людей: с самого начала, со знакомства возьмут они не тот тон и потом поправить это очень трудно — какая-нибудь встряска нужна.

Мне не понравился взгляд Артура — колючий, царапающий при вежливых словах. Голубые глаза его за линзами очков выглядели большими и неподвижными, тревожными, холодными. Я бы назвала его взгляд — взглядом удава.

Петер предложил гостям выпивку. Те были в слегка возбужденном состоянии и, естественно, не отказались. Петер подхватил меня правой рукой за талию, левой рукой точно так же подхватил Катарину и повел нас к барчику.

Артур уже был там, что-то откупоривал, разливал по стаканам и очень довольный, с оживленной жестикуляцией рассказывал, как они ехали сегодня поездом и как он, Артур, едва не выбросил какого-то курда из вагона на полном ходу. К сожалению, вмешалась полиция… Но самое примечательное, сделал акцент Артур, — это то, что полиция дело замяла. И этим полицейские выказали Артуру свое молчаливое одобрение. Если бы на них не было формы и если бы были они не «при исполнении», как говорится, то и не помешали бы…

— Вы понимаете? — посмеивается Артур. — Значит, в следующий раз я точно выброшу курда из вагона!

— Брось, Артур! — уговаривает Петер. — Зачем тебе это нужно? Занимайся делом. Не лезь в вопросы политики. Это — грязно, и это — не твое…

— Какая уж тут политика! — хмыкает Артур. — Устроили из Германии приют.

Петер глядит на брата с сожалением. Чокается с ним — наталкивает на выпивку, рассчитывая этим «перебить» тему; кивает мне — дескать, не спеши составлять мнение об Артуре, поддержи компанию. Но я отказываюсь от спиртного, прошу налить мне минералки. Катарина выпивает, морщится… У меня такое чувство, что морщится она не от спиртного, а от того, что я отодвигаю свой стакан. Петер несколько удивлен, Артур сейчас не обращает на меня внимания — он занят своими мыслями.

Мне думается, разношерстная подобралась у нас компания.

Артур, выпив и закусив кружочком апельсина, действительно, забывает про курда, что так разозлил его в поезде, и вдруг пристально смотрит на меня:

— Значит, вот она какая — Люба, о которой ты мне говорил!..

— Да! Вот такая она! — Петер обхватывает меня за плечи, прижимает к себе.

Артур чему-то усмехается.

Мне кажется это вызывающим. Петер тоже удивлен. Катарина — в порядке. Она чувствует себя как дома: поворачивается туда-сюда на высоком табурете, подливает себе еще виски, достает из сумочки пачку сигарет.

Я вижу, как мрачнеет Петер, и хочу разрядить обстановку; заговариваю о самом нейтральном:

— Чем вы занимаетесь, Артур?

— Чем я занимаюсь? — он слегка осоловело смотрит на меня, выпивка начинает действовать. — Ах, вы об этом!.. — он заметно веселеет. — Сначала я продавал картины, потом — музыку. Но это было давно… Сейчас я покупаю картины и музыку…

— Извините, я не понимаю.

Он смеется, глядит на Петера:

— Я и сам ничего не понимаю. Но деньги откуда-то берутся. Значит, действую в верном направлении. Словом, искусством я занимаюсь… — он задумывается на секунду. — Да, это несомненно — искусством!

«Не очень-то он тактичен!»

Я начинаю нервничать:

— А вы, Катарина?

— Учусь в университете… — Катарина, глазом не моргнув, опрокидывает в рот выпивку.

Артур при этом издает такой смешок, что я понимаю — Катарина соврала.

В общем, я не в восторге от этой парочки. Петер тоже разочарован. И удивлен. Но все еще наблюдает.

— А вы чем занимаетесь, позвольте спросить? — Артур опять берет меня под микроскоп.