Книга Все прелести Технократии - Максим Волосатый

Вспышка: жуткие в своей безупречности магические узоры, рвущие на части передовые отряды шаманов Четвертого круга. Пестик наделяет каждый узор невиданным ранее могуществом. Боевые «нивахи», состоящие только из мечников на глазах распадаются гниющей плотью, добавляя силы царящему вокруг тлену…. Кто сказал, что аталь не будут поднимать мертвых…?

Вспышка: это засада и измена. И уже не важно, кто их предал…. Их ждали, силы слишком неравны…. Вся надежда на Второй Круг, на них…. О победе речь уже не идет, им не вырваться из пределов Клевера, они опять станут его рабами, но Четвертый Круг… мальчишки…. Нельзя оставлять их здесь, на съедение жутким Тварям, которых спустили с цепи аталь, поправшие все мыслимые и немыслимые законы магического смысла…. Как он будет смотреть в глаза матерям…?

Вспышка: датой-шаман с тремя личными воинами, отдавшими ему свою суть, свою ариль, – это смерть. Сама смерть, спустившаяся на землю, чтобы получить свой долг. «Датой» – значит «взявший в займы». И возвращающий во много раз больше…. Пришла пора вернуть долги…. Все сполна…. Рядом, среди мокрых зеленых стволов ненавистного леса прорубают дорогу его сокружники: воин не ходит кривыми путями.

Вспышка: Второй Круг решил забрать ему причитающееся…. И они забрали…. Аталь не спасли ни безупречные стрелки, ни выверенные узоры,…. Кто лучше торков, разговаривающих с сутью вещей, может рвать на части любое сущее на этом свете? И неважно, есть у него тело или нет…, узоры это или Твари…. Мы сборщики смерти, и только нам она дает свои мечи….

Вспышка: Проклятая темнота…. Где его воины? Кто ты? Пятно света вдали коридора…. Аталь больше нет, они все полегли там, у входа в тоннель….. Четвертый Круг? Хриплый лай сбоку говорит, что они ушли. Все…. А кто тогда ты? Датой? Да. Возвращаемся? … Поздно, уже некуда…. К аталь пришла подмога, а им помогать некому….

Вспышка: их трое, все амулеты давным-давно закончились или рассыпались трухой за светящимся пологом, не дающим творить ни одному шаману или халь в его пределах…. В коридоре свистит оперенная смерть, тут не нужно магии, они погибнут и так…. но это вы, зеленые слизняки так думаете…. Взять руками и оружием датой-шамана можно только отрубив себе эти самые руки…. Вперед, братья….

Вспышка:

– Уходи, – это даже не хрип, это скрежещущий шелест иссушенной травы…. Темный силуэт, звериный обугленный оскал. Кто это? Он помнит его, это Заллак, церат-шаман, Несущий слово Первого Круга. Вот уж никогда бы не подумал, что он останется. Останется и будет закрывать собой их всех…. – Уходи, я прикрою. Тут мы не сможем сделать ничего. Наше время кончилось….

– Я не могу, – Баррокаин из рода Истадуч не побежит. Он вернет смерти все свои долги, как обещал когда-то…. Себя – тоже. – И не уйду. Там не моя смерть.

За их спинами скручивается в жуткий узел переплетение энергетических линий этого мира. Одно из…. А за ним висит прямоугольник портала. Ведущий… в ловушку. Вот тут их и обманули. Там должна была быть Дверь. А вместо нее…. Датой-шаман, воин, не боящийся ничего в пределах живущего мира, отворачивается, не в силах смотреть на голодные волны зеленого полумрака, готовящиеся принять и растворить в себе очередную жертву….

– Я не могу, моя смерть ждет меня здесь.

– Там не смерть, – шелест далекой травы становится все тише, силы Заллака кончаются, и с ними кончается защитный узор, не пускающих никого к их последнему разговору…. – Там не-жизнь. Не-жизнь, по которой ты сможешь вернуться …. Вернуться сюда. Или туда, куда захочешь… или куда сможешь… или не сможешь…, но я помогу. Иди. Там есть шанс. А ты… Отныне ты не только датой…. Ты должен теперь не только смерти….

Горящие глаза церат-шамана ярко вспыхивают, бросая Баррокаина спиной вперед в терпеливо ожидающий его провал портала…. Боль.

Вспышка: смыкающиеся над ним зеленые волны полумрака. Боль и крик. И летящий вслед узор – последний подарок уходящего церат-шамана. Его ариль, его жертва и его мощь. И в довесок – проклятье памяти: Баррокаин не сделал того, зачем шел. Они не сделали. Никто не сделал…. А заканчивать этот путь будет один – Баррокаин зуф Истадуч-он, датой-шаман Второго Круга Шаманерии. Он и вправду должен…. Хотя бы ради семьи….

Вспышка: торквани, его родная, единственная на всю жизнь торквани…. И токрварилли. Дочь…, доченька…..

Вспышка! Вспышка! Вспышка!

– А-агр-р-р-р-р-а-айа-а…, – тишину облачного дня прорезал полный боли вой. Мужчина с безумными глазами заплакал. Но плач продолжался недолго: датой-шаман не плачет, он идет вперед и берет то, что ему надо.

Тем более, если он вспомнил. Все вспомнил. И теперь у него одна задача – вернуться назад. Туда, где его ждут. А его ждут, в этом он не сомневался: полумрак живет по своим законам. И если его попросить, он выпустит тебя там и тогда, где ты его попросишь. Только надо уметь просить. Баррокаин медленно закрыл глаза, ища взглядом верный узор, которые оберегал его все это время: спасибо тебе, оставшийся в изумрудной круговерти боя церат-шаман, оставивший после себя только имя. И отдавший все остальное…. Спасибо тебе. Теперь он знает, как разговаривать с полумраком….

Маленький, бритый, несуразный человечек в захламленной комнате согнулся и свел вокруг себя руки странным, неестественным жестом, захватывая свое тело в невозможное по геометрии кольцо.

– Зуф идла таррок. Гагон ишал харрог….

Дом наполнился жуткими тягучими словами, которые ритмичными волнами расходились по нему, заползая во все щели старой постройки, прогоняли из углов все замешкавшиеся тени, вгоняли в оторопь всю насекомую мелюзгу, имевшую неосторожность не исчезнуть вовремя.

Притопывая ногами, Баррокаин закрутился по комнате. Постепенно его кружение стало почти невидимым глазу.

Хлопок. Шаман разорвал сцепление рук.

– Грай! – дом содрогнулся от основания до крыши. – Грай!

Верный узор полыхнул нестерпимым светом, и тело шамана начало таять на глазах. Минута – и от него остался всего лишь контур. Тонкий, еле видимый контур, неверно переливающийся в лучах двух солнц. Потекло время.

Старый дом, вздернутый всеми этими волнами и вспышками, в немом изумлении замер, наблюдая за происходящим. Дом был один – ни одна живая душа не рискнула остаться рядом с творящим свои ритуалы шаманом. И поэтому, кроме него, никто не увидел, как полупрозрачные линии контура опять налились жизнью, обрисовали бьющееся в судорогах тело, и выплюнули на пол небольшого человечка с вытаращенными глазами.

Дом присмотрелся и облегченно вздохнул: ф-фух, хозяин вернулся. А на пыльном, сбившемся на сторону ковре, лежа на боку, хрипел Баррокаин зуф…. Нет, дом присмотрелся и решил, что все же это никакой не Баррокаин и не зуф…. Это же просто его прежний хозяин, Рудольф. Ну, на крайний случай этот, как его, новый – Барок. Дом облегченно скрипнул всеми полами: пронесло.

Из-за уносящихся прочь туч на небосклоне настороженно высунулся луч. Осторожно заглянул в комнату, обежал лежащее на полу тело, несмело прикоснулся к нему. Подобрался к лицу, заглянул и отпрянул: лежащий на боку мужчина открыл глаза. И радостно запрыгал вокруг, рассыпая блики по царящему в комнате беспорядку: взгляд мужчины был прежним. Мир вернулся на круги своя.