Книга Дамский выстрел - Сергей Бакшеев

— В прошлом году ты задушил парня. Он был спортсменом. Истомин не справился бы с ним.

— Было дело. Защитник неожиданный нашелся. Пришлось и его…

— Гад!

— А Игореня сдулся, да… Он и раньше-то не был силен. И парня бы того точно не смог задушить. Это дело непростое. Знаешь, как надо? А вот так!

Сильные руки дергают голову Коршунова и вцепляются в горло. Большие пальцы Дорина охватывают шею сзади, а спереди согнутые пальцы давят костяшками на кадык. Кирилл беспомощно хрипит, а Дорин спокойно комментирует:

— Душить надо костяшками, это надежнее. Палец можно отогнуть и даже сломать. Это я на собственном опыте изучил. — Он разжимает руки. Коршунов стукается головой о дно лодки и хрипло кашляет. Дорин продолжает объяснять: — Моя первая, ее Ингой звали, необычное имя, потому и запомнил, а многих и знать не знал. Так вот эта Инга, сука, мне мизинец сломала. Я ее душить, а она мизинец подцепила и как дернет… С тех пор я свои пальчики берегу, сгибаю.

— С Ингой дружил Истомин, — хрипит Коршунов.

— Ну и что. А мне она тоже нравилась. Я тогда уже капитаном был и сумел отфутболить старлея в последний вечер. Хотел по-доброму девку вздрючить. Но все пошло не так. И знаешь, я получил ба-альшое удовольствие, несравнимое с обычным сексом. А тело пришлось спрятать, чтобы у Истомина вопросов не возникло. Сбежала девка, да и ладно. Обиделась и сбежала. Но он все равно чего-то подозревал. Пришлось держать его под контролем. Сначала на одном эсминце служили. А потом, когда меня в Балтийск перевели, я и Истомина к себе подтянул. Он, сукин сын, заметил, как я на пирсинг реагирую. Даже дочь свою с проколотым пупком выгнал из Калининграда, когда увидел меня рядом. Но я не зря его при себе держал. На него подозрение пало.

— Теперь я знаю, что это ты.

— Свои знания ты унесешь в могилу. А Истоминым займутся другие. Представляешь, его сегодня совесть замучила, и он выбросился из окна. Напился до усрачки — и вниз с пятого этажа. Обычная смерть алкаша. Я в этом ему помог, разумеется. Улики подбросил. Пускай в последний раз мне Игореня послужит.

Мотор работает тихо, лодка идет медленно. Коршунов догадывается, что убийца не хочет привлекать внимание излишним шумом. Это шанс, стоит потянуть время.

— И бомжа ты сбросил?

— Какого бомжа?.. А, в «Закопанном роботе». Пару раз в противогазе туда явился с красным фонариком, попугал непрошенных обитателей. Не хотел, чтобы Ингу нашли. Первый раз я себя плохо контролировал, мог и следы оставить. Надо было страховаться.

— Поэтому и мать ее убил?

— Пришлось. Неопознанный труп лучше опознанного.

— Зря старался. У тебя ничего не выйдет.

— Это почему же? Ты, что ль, помешаешь? Да я тебя сейчас в море скину. Камень к ногам — и за борт. Там повстречаешься с моими красотками. С десяток их где-то здесь разбросано. Только одна всплыла. Первая после возвращения на Балтику. Булыжник был неудачный, круглый, соскользнул. С тех пор я бордюрный камень использую и скотч вместо веревки. Он не размокает. Учусь на собственных ошибках.

— Учебников для маньяков нет.

— Ты хочешь меня обидеть? Не парься. Маньяк, не маньяк — не знаю, что это такое. Вот у меня сосед — рыбак до мозга костей. Взахлеб рассказывает о своих удачах. Кто он? Маньяк, одно слово. Другие от футбола тащатся или на картинки онанируют. Тоже маньяки. А мне живую плоть подавай, которая ради красоты на боль пошла. Я ей помогаю раздвинуть границы боли. Начинаю это еще в машине.

— Какой машине?

— Годы — это опыт. Когда я приобрел этот дом, то реже срывался на спонтанный секс. Если только девка вся в проколах и невозможно устоять. А так… Я знакомился с ними в разных местах. Если она соглашалась сесть в машину, я вырубал ее электрошокером. Тыкал в область пирсинга и привозил к себе. Ну, а потом каждая из них оказывалась в этой лодке на твоем месте.

— Гад! Все равно у тебя ничего не выйдет.

— Ну что ты заладил, как попугай!

— Девятнадцатого мая вышла газета о «замурованной ведьме», а двадцатого ты убил мать Инги.

— Ну и что?

— В те дни Истомин был в море, на учениях. У него алиби.

— Про Ингу и ее мамашу только ты со своей бабой догадался. И еще один…

— Назаров! — осеняет Коршунова. — Так это ты его убил?!

— Что-то мы заболтались. Пора кончать. Стоп машина! — Дорин глушит двигатель, лодка останавливается. Он швыряет в воду разбитый смартфон и пистолет Коршунова, приговаривает: — А машину твою я в город отгоню. Брошу в гаражах на окраине, там ее мигом разберут на запчасти. Был человек — и нет человека.

— Сволочь!

— Поговори у меня.

Моряк перешагивает через Коршунова, ударяет чем-то острым под колено и плюхается ему на ноги. Нога Кирилла мгновенно немеет. Он лишен всякой возможности сопротивляться.

— Это чтобы ты не дергался, — поясняет убийца и берется за бордюрный камень, пристраивая его к ногам жертвы.

Где-то далеко слышится тарахтение мотора. Звук быстро приближается.

— Кого еще несет? — насторожился Дорин. Он некоторое время напряженно вглядывается в сторону берега, а потом суетливо затягивает узел на лодыжках жертвы.

Коршунов понимает, что у него остался единственный способ сопротивления. Кричать. И он орет. Кричит, что есть силы. Дорин возится с его ногами, разворачивается и бьет локтем в живот. Дыхание перехватывает, выступают слезы. Когда Коршунов справляется с болью и разевает рот, чтобы набрать в легкие воздух для очередного крика, он слышит, как булькает вода. Звук отчетливый, спокойный и мирный. Так шлепается крупный камень, брошенный в воду.

И в ту же секунду неведомая сила тянет Коршунова за ноги. Дорин легко переваливает пленника за борт. Коршунов чувствует, как его тело вытягивается, принимает вертикальное положение и неумолимо уходит под воду вслед за тяжелым грузом. Он успевает вздохнуть. Но надолго ли ему хватит последнего глотка воздуха?

56

Пятый день, Балтийское море, 23-20

Я услышала крик. Протяжное «Ааааа!», заглушаемое плеском воды и ревом двигателя. Теперь я видела объект погони. На границе стыка двух стихий — темной воды и звездного неба, отчетливо чернел профиль лодки с мотором. В ней копошилась широкоплечая фигура.

— Туда! — я ткнула пальцем на цель и направила ствол пистолета на рыбака за штурвалом. Он послушно прибавил ход.

Наша тупоносая посудина, пропахшая рыбой, подпрыгивала на волнах, плюхалась днищем, взметая косые стены брызг. В следующее мгновение брызги обдавали меня холодным дождем. Я вцепилась левой рукой в борт, а в правой держала пистолет. Дрыгающийся ствол был направлен на рыбака. Только бы он не догадался, что я смертельно боюсь воды. Только бы не догадался.

…Двадцать минут назад я проникла в дом Виктора Дорина. Сначала бросила камушек на подоконник, чтобы вынудить хозяина дома выйти во двор. Сама при этом готовилась прыгнуть ему на спину с высоты навеса над ступенями. Когда реакции не последовало, я банально разбила окно. Дом был пуст. Обычное жилье холостяка, в меру запущенное. Я гадала, что могло произойти с Коршуновым, пока под моей ногой не хрустнула пластмасса. Это оказались осколки разбитого мобильного телефона. По рисунку логотипа я узнала смартфон мужа. Худшая мысль подтвердилась. Кирилл захвачен маньяком. Если он успел заехать в отель за смартфоном, то в этом поселке он оказался совсем недавно. Он где-то здесь! Надо искать!