Книга Руки загребущие - Марина Серова

— Остальным потом все подробности расскажу, — пообещала я выходящей из комнаты Светке. — И тебе тоже: и за что Филатов Филиппа убил, и из-за чего с Генрихом не поладил, и почему хотел ресторан сразу двум хозяевам продать…

Разговор с Аленой мне дался трудновато. Всю правду я открыть ей не могла, потому что Светка попросила меня об этом, но и молчать о ходе расследования я просто не имела права. Впрочем, надо сказать, я с достоинством выпуталась из сложившейся ситуации.

— Спасибо вам, Татьяна Александровна, — едва сдерживалась Туманова, стараясь не расплакаться. — Конечно, Филиппа не вернешь, но хотя бы память о нем я могу сохранить.

«Черт побери! — ругала я себя уже после ее ухода. — Он-то ей хотя бы брат был, а я с чего так расчувствовалась?» Вытирая непрошеную слезу, я бросила взгляд в зеркало: выглядела частный детектив Таня Иванова, мягко говоря, не лучшим образом. «Надо завтра же заняться собой. Новый год на носу, а я на пугало стала похожа». После этого язвительного замечания я перестала шмыгать носом и даже похвалила себя за то, что в счет платы за свои услуги договорилась с Аленой о новой прическе, которую она мне сделает в любое время.

* * *

Уже к вечеру я смогла побеседовать со всеми желающими. Честно говоря, объяснения с Тумановой, Корнеевым и Кириллом меня окончательно вымотали. С последним разговор был самый непродолжительный — в конце концов, мы ничего не должны друг другу, поэтому, поблагодарив за оказанную моральную поддержку и медицинскую помощь, я с легким сердцем отказалась от услуг «доктора Айболита».

Странно, но Корнеев почему-то до сей поры находился в приятном неведении относительно делишек своего друга детства Филатова.

— Борис Андреевич, да поймите: это не вы познакомили Филиппа с Николаем на своей выставке. У них и до сего знаменательного события были общие дела! — пыталась я раскрыть глаза на истинное положение вещей упертому художнику, не желавшему видеть правду. — На самом деле они познакомились гораздо раньше и даже более того — успели стать врагами.

— Танечка, мне кажется, вы что-то путаете, — то и дело перебивал меня Корнеев, пока супруга внушительно не посмотрела на него.

Я с благодарностью улыбнулась Наташе и продолжила свой рассказ.

— Столкновение произошло на почве того, что Филипп как-то раз — всего один раз! — заметила я на всякий случай, — почти скопировал картину своего друга и выдал ее за подлинник. Конечно, его можно было понять и даже простить, потому что это случилось сразу после смерти родителей и у Тумановых буквально не было средств к существованию. Так вот, Филипп взял чужой фон и придумал незатейливый, но глубокомысленный сюжет, стилизуя работу под кисть уже известного художника. Естественно, картину он продал и деньги получил хорошие. Но тут как раз появился наш второй персонаж — Филатов. Николай пригрозил рассказать о картине сестре Филиппа и вам, Борис Андреевич. Потому что, между прочим, картина была продана под вашим именем.

Корнеев схватился за голову, но не произнес ни слова. Я сразу же поняла, что он бы простил талантливому Туманову этот поступок, роковым образом повлиявший на его жизнь.

— Конечно же, гордый и независимый по своей натуре Филипп, — продолжила я свой рассказ, — не мог долго терпеть издевательства над собой и начал следить за Филатовым с фотоаппаратом в руках, чтобы тоже «накопать» на него компромат. Ход был, безусловно, беспроигрышный: любой бизнесмен рано или поздно совершает противоправные действия, — уточнила я. — И результат слежки не заставил себя долго ждать: через некоторое время Филиппу удалось проникнуть на встречу Филатова с криминальными авторитетами Тарасова и запечатлеть исторический момент передачи из рук в руки крупной суммы денег.

После такой новости глаза Бориса Корнеева и его супруги совсем округлились от изумления.

— Замечу в скобках, — после короткой паузы пояснила я, — что в любой стране это называется дачей взятки должностному лицу, ведь Филатов занимался не только частными, но и государственными строительными подрядами.

— Неужели фотографии были для Николая так опасны? — упавшим голосом спросил Корнеев.

— Разумеется, — подтвердила я. — Если раньше у Филатова была безупречная репутация, то теперь она находилась под реальной угрозой. Конечно, он сделал вид, что успокоился, — вроде бы они с Филиппом оказались квиты: оба были друг у друга «на крючке». Но Филипп продолжил свою слежку и еще пару раз видел, как Филатов встречался с противоборствующими группировками. Выходит, он работал «и нашим, и вашим». Вот это было страшнее, такое ему бы не простили авторитеты-соперники. К сожалению, Туманов не только накопал столь «горячий» компромат, но и имел неосторожность или глупость сказать о нем Николаю.

— И что же с того? Вот если бы он обратился в милицию… — начал Корнеев.

— Не смешите меня, пожалуйста, Борис Андреевич. У вас перед глазами пример Алены: поверила ей милиция? — саркастически спросила я. — Так вот, дальше. При удобном случае Николай предложил ничего не подозревавшему Филиппу работу, а она и правда была ему нужна, и потом убил. Причем не просто и банально застрелил, хотя пистолет у него был. Он угостил его коньяком, как старого друга. Но… подсыпал туда изрядную дозу эфедрина, который его строители нашли на свалке. Между прочим, и подозрение в убийстве падало в первую очередь не на самого Филатова, а на совершенно невиновных людей.

— И на тебя, кстати, Борис, — напомнила Наташа. — Ты же приходил к Филиппу в тот вечер, и «Наполеон» у тебя имеется.

— Вот именно, — подтвердила я. — Но не только: еще подозревались рабочие и хозяева квартиры. Так что не все было безобидно даже после смерти Туманова, к которому Филатов испытывал не самые дружественные чувства.

— Получается, Филипп хотел обезопасить себя лишней информацией, но владение ею его и убило? — тихо спросил Корнеев, мучительно переживая не только смерть молодого художника, но и разочарование в старом друге.

Отвечать на вопрос не потребовалось — Борис сам все понял.

Наконец Светка закрыла дверь за Корнеевыми и устало опустилась на стул.

— Кажется, на сегодня это все, — облегченно вздохнула подружка.

Но ее надежды не оправдались — из сумки подал голос сотовый.

— Танечка, это я, — услышала я задорный, как ни в чем не бывало, голос Маруськи. — Можно мы с Гошей к тебе заедем? Ну, тогда через полчасика… — протараторила она и, не дожидаясь моего ответа, отключила связь.

Сначала я насупилась: после всех передряг хотелось немного отдохнуть и привести в порядок свои мысли. Но потом я даже обрадовалась еще одному визиту — обычно встречи с Марусей служили для меня хорошей встряской и мобилизовали силы. «Только Гошу она зря с собой берет, — все-таки не удержалась я, чтобы не побранить легкомысленную Маруську хотя бы про себя. — Зачем он здесь нужен?» Ответить на заданный вопрос я бы не успела при всем желании, потому что как раз в этот момент пришлось идти и открывать дверь — в нее забарабанили изо всех сил, игнорируя звонок.