Книга Звездолов - Патриция Поттер

До Марсали дошло наконец, насколько серьезно то, что говорит Патрик, и в ушах у нее снова застучало. Старшие в кланах присягали вождям — Дональду Ганну и Грегору Сазерленду, долгие годы сражались бок о бок с ними и рассчитывали на их поддержку и защиту. Более молодые могли взять сторону Патрика и Гэвина, но подобный выбор расколол бы кланы, натравил бы отца на сына и сына — на отца.

— Гэвин не сделает ничего такого, что могло бы ослабить клан, — пробормотала Марсали. — Удивляюсь, как ты уговорил его участвовать в своей затее. Если отец узнает, он лишит его наследства!

— Да, — согласился Патрик, — нас обоих лишат наследства, если наши отцы узнают, что мы затеяли. Но мы оба — и я, и Гэвин — считаем, что важнее всего прекратить войну, и сделаем все, что для этого потребуется.

Мысль о том, что Патрик и Гэвин действуют сообща, согревала ей сердце. Вместе они горы свернут, она всегда верила в это.

Она взяла руку Патрика, прижалась к ней щекой, потерлась носом и улыбнулась тихому, невнятному звуку, сорвавшемуся с его губ. Ей нравился этот звук. И еще ей нравился ровный, мощный стук его сердца.

Ласки спали у нее на коленях. Она осторожно сдвинула их и повернулась на бок. Теперь ее лицо было совсем близко от лица Патрика — потемневшего, осунувшегося, с грубой черной щетиной. У Марсали чаще забилось сердце, а когда ей в глаза полыхнуло изумрудно-зеленое пламя его глаз, мурашки побежали у нее по спине.

Они остались одни. На несколько драгоценных минут они были только вдвоем.

Патрик склонился к ней, коснулся губами ее щеки, ласково куснул мочку уха, поцеловал в шею, затем в плечо. Здесь его губы задержались, разжигая в ней огонь, тут же охвативший ее всю.

— Марсали, — пробормотал он, поднимая голову, чтобы посмотреть ей в глаза, и убирая непокорные прядки волос со лба и щек. А затем поцеловал долгим поцелуем, одновременно нежным и каким-то неуловимо властным. Губы его были жадными, голодными, и их голод был так же силен, как ее томление.

Ее рука шевельнулась в его ладони, и Марсали подивилась, как сильны его жесткие, мозолистые руки, способные на столь нежные ласки. И лицо его тоже было обманчиво, но теперь она знала, какие мысли и чувства скрываются под суровой маской.

Теперь она лучше понимала, что таилось в его сердце и благодаря каким качествам своей души он снискал глубокую привязанность таких людей, как Хирам. Она восхищалась его благородным сердцем, в котором достало мужества пойти против воли отца, чтобы спасти других от беды. Да, Патрик вечно будет тянуться к звездам, мечтать о несбыточности и подчас добиваться цели, в то время как на долю других останется повседневная, скучная обыденность.

Она робко дотронулась до его лица, до страшного шрама, разгладила его кончиками пальцев, чтобы стереть запечатленную в нем боль, и ощутила, как дрожат мускулы под кожей в ответ на каждое ее прикосновение.

— Марсали, — повторил он и привлек ее ближе к себе, прижал осторожно, будто боялся сделать больно.

Она откликнулась на этот зов, закинула руки ему на плечи, жарко и смело прильнула губами к его губам, а он вернул ей поцелуй с удвоенной силой. Она чувствовала, как на них накатывают волны страсти, таяла от его ласк, ее сотрясала сладкая дрожь, а растущее напряжение прижатого к ней сильного и большого тела наполняло ее непонятным восторгом и сладким ужасом.

Она не поняла, как получилось, что теперь они уже полулежали на ее одеяле грудь к груди, крепко обнявшись, но ей хотелось быть к нему еще ближе, совсем близко, так близко, как только могут быть мужчина и женщина. Никогда прежде с нею такого не случалось. Желание, овладевшее ею, было столь острым, что, казалось, оно погубит ее.

И точно, что-то внутри как будто надломилось, когда рука Патрика легла ей на грудь, и грудь под грубой тканью платья налилась тяжестью и истомой. Марсали задохнулась и тихо застонала от неожиданности и наслаждения. Его губы двинулись вниз, проложив теплую дорожку из поцелуев по горлу, шее, а ловкие пальцы меж тем расшнуровывали на ней платье. Теперь грудь прикрывала только тонкая сорочка, и вдруг горячий рот коснулся острого твердого соска.

Марсали обдало жаром, она ахнула, а затем пришло блаженство, равного которому она не знала еще ни разу в жизни. Несколько долгих, как века, мгновений — и вдруг Патрик резко отстранился, выругался вполголоса, с глухим стоном оттолкнул ее от себя.

— Господи Иисусе, о чем я думаю? — Он провел трясущейся рукой по лицу, судорожно вздохнул. — Просто безумие какое-то. В любой момент сюда могут войти.

Марсали вся дрожала и дышала часто и прерывисто, как и он. Да, увы, Патрик совершенно прав, но, боже правый, у нее болела и ныла каждая жилка, и вовсе не от падения. Просто ее мучила такая жажда любви, какой она еще не знала. Она так любила Патрика, так хотела быть частью его, так хотела увидеть, куда заведет ее это новое, волшебное чувство…

— Нынче ночью? — шепнула она и густо покраснела от собственной Дерзости.

Он сдвинул брови, и они слились в одну темную линию.

— В Бринэйре?

— Да, — ответила она, все еще дрожа.

И снова ее согрела его улыбка — новая улыбка, какой он никогда еще ей не дарил. Эта улыбка стерла с его лица долгие, мучительно трудные годы, и Марсали на миг увидела человека, которому так долго мечтала заглянуть в душу. Она провела пальцем по его чувственно изогнутым губам.

Он поймал этот палец ртом и не отпускал, снова сводя ее с ума, неотрывно глядя ей в глаза, и Марсали показалось, что никогда еще его взгляд не был так глубок и ясен. Задыхаясь, она ждала ответа.

Патрик выпустил из губ ее палец, и его глаза стали неожиданно серьезными, и она испугалась, что сейчас он откажет ей.

— Сначала нам надо обручиться, — сказал он.

Она смотрела на него как зачарованная. Патрик рассмеялся:

— Что так изумило тебя, любимая? Поверь, я хочу ждать не больше твоего. — Он вопросительно приподнял бровь. — Мы могли бы объявить об обручении перед Гэвином, Хирамом и Быстрым Гарри.

— А как же твой отец? — расширив глаза, спросила Марсали.

Патрик покачал головою:

— А вот ему лучше пока оставаться в неведении. Но тебя обручение защитит, если у нас будет ребенок.

Страсть настолько захлестнула Марсали, что эта мысль даже не пришла ей в голову. При его словах она почувствовала, как начинают пылать ее щеки, но что в том дурного? Как чудесно — и у ребенка будут зеленые глаза, глаза Патрика…

Улыбнувшись, она кивнула:

— Хорошо, я согласна. Но ты уверен, что Гэвин согласится быть у нас свидетелем?

— Не знаю, — честно признался Патрик. — Но и он должен понимать: обручение спасет тебя от Синклера. И твоя честь не пострадает, если что-нибудь случится со мной.

— Ничего с тобою не случится, — яростно запротестовала она.

Он легко дотронулся до ее подбородка.