Книга Королевская охота - Инна Брюсова

— В пять.

— Ну вот, значит, в пять и пойдем. Встретимся около выставки, у центрального входа, слева. Идет?

— Ну ладно.

— Не опаздывай!

В отличие от Галки, часто действовавшей спонтанно под впечатлением момента, Екатерина долго и тщательно обдумывала свои поступки, что, впрочем, не уберегало от ошибок. Предложение Галки ей понравилось. Действительно, а почему бы и нет? Если Зинаида уехала, то ничего не поделаешь, а если нет? Поговорить с ней было бы совсем неплохо. Например, расспросить, почему Елена была уверена, что Алину убили. Конечно, она особенно не прислушивалась к словам Елены, но хоть что-то должна была запомнить. А отношения Елены с Володей Галкиным? Тоже интересно! А знала ли она о романе Алины и Анатолия Константиновича? Письмо ее, как небрежное «извините», значит очень мало. Галка права! Нужно с ней встретиться. Просто прийти и все! Без звонка или письма. Свалиться на голову. Она не имеет права уклоняться от встречи. Удивительно, что они не подумали об этом сразу! Поверили, что она уезжает. «В детективном бизнесе нельзя никому верить на слово!» — сказала себе Екатерина.

В половине пятого позвонила Галка и озабоченно сообщила, что у Ритки тридцать восемь, горит вся, и Зинаиду придется отложить на завтра.

В пять Екатерина заперла «Охоту», спрятала ключи в сумочку и в нерешительности постояла у подъезда, как витязь на распутье, раздумывая, куда пойти. Направо — родной дом, с перспективой провести длинный вечер, полный дурацких мыслей. Налево пойти — что-то там найти, ничего хорошего, смерть, кажется? Бр-р! Еще хуже! Значит, идем домой! И она направилась в противоположную от дома сторону. К Зинаиде.

Четвертый подъезд, еще один подъезд в ее жизни! Третий этаж, пятьдесят шестая — справа. Екатерина протягивает руку к звонку и вдруг замечает, что дверь в квартиру приоткрыта, легко толкает ее и входит.

Каждая квартира обладает собственной аурой, наполненной присущими только ей запахами, звуками, шорохами, теплом или холодом. Эта квартира, казалось, затаилась. В прихожей было темно, тепло, чуть пахло лавандой. Несколько плотно прикрытых дверей, из-под одной пробивается свет. Екатерина постучала и, не услышав ни звука в ответ, громко спросила:

— Здесь есть кто-нибудь? Извините, пожалуйста, мне нужна Зинаида Метлицкая!

В ответ — тишина. Где-то далеко в подъезде хлопнула дверь, послышались шаги, голоса и смех. Екатерина вздрогнула. Эти звуки составили неприятный контраст с тишиной в квартире. Она стояла в пустой прихожей и, затаив дыхание, прислушивалась, пытаясь уловить малейший звук говорящий о присутствии человека. Испытывая желание немедленно уйти. И не двигалась. Ей казалось, что тишина звенит. И тогда она, протянув руку, нащупала неверными пальцами круглую стеклянную ручку двери и повернула ее. Дверь мягко поддалась, Екатерина по инерции сделала шаг вперед и тут же зажмурилась и отшатнулась — ей показалась, что она попала на сцену театра. Плоская белая комната, безобъемная из-за яркого света заливавшего ее, напоминала декорации к сюрреалистической пьесе. Под потолком сияла, чуть покачиваясь и ослепительно сверкая хрустальными подвесками, большая люстра. Горели светильники на стене. Торшер стоял в кругу голубоватого света, отбрасываемого его собственной лампочкой. Горела лампа на журнальном столике. Белая мебель. Пол, белый из-за усыпавших его листков бумаги. Одуряющий аромат белых лилий в высокой вазе на столе. И неподвижная, как большая кукла, женская фигура, лежащая на тахте — логический центр мизансцены. Белый пеньюар, аккуратно расправленный, прикрывает ноги до маленьких ступней. Сложенные крестом на груди руки. Легкомысленная соломенная шляпка, украшенная розовым бантом, закрывает лицо. Симметрию нарушает лежащая на полу красная атласная туфелька на высоком каблуке, видимо, упавшая с ноги. А может, таковым был замысел художника-эстета, придумавшего все это.

Екатерина стоит на пороге комнаты, завороженная потусторонним зрелищем, и чувствует, как мутная тошнотворная волна страха накатывает на нее. Медленно, словно подчиняясь команде извне, она подходит к женщине, осторожно приподнимает край шляпки, в безумной надежде, что это все — игра, притворство, репетиция новой пьесы, да что угодно, кроме кошмарной действительности, и женщина сейчас рассмеется ей в лицо. И тут же вскрикивает и отдергивает руку, увидев распухшее застывшее лицо, вылезшие из орбит глаза, мертво смотрящие в потолок, оскаленный рот и черную полоску крови на шее. Шляпка с розовым бантом падает обратно и закрывает страшное лицо…

Екатерина пятится назад. Вдруг… легким сквознячком потянуло… словно неприкаянная душа встрепенулась, жалуясь и прощаясь… Крутнулись белые листки па полу… Белый гипюр на окне, издав сухой скребущий звук, вспучивается громадным пузырем, вопреки законам тяготения застывает на долгий миг в воздухе и зачтем начинает медленно оседать… слабый металлический щелчок закрывшейся двери доносится из прихожей… Улетела…

Екатерина зажимает руками рот, удерживая рвущийся крик ужаса, и бросается вон из комнаты. В коридоре она рвет на себя дверь, одну, другую… Едва успевает вбежать в ванную, как ее начинает тошнить… Несколько минут ее выворачивает наизнанку, тело сотрясается словно в конвульсиях, из глаз катятся слезы, резкая боль в горле мешает дышать… Потом она долго умывается холодной водой, не замечая, что вода затекает ей в рукава и за ворот платья. Стягивает с вешалки полотенце и, усевшись на край ванны, прижимает его к шее. Она не помнит, как долго она просидела так, уставившись в шахматный черно-белый пол.

Нужный номер ей удается набрать лишь с третьей попытки. Пальцы дрожат мелкой противной дрожью.

— Мне Леонида Максимовича! — говорит она и, не слушая человека на той стороне провода, кричит: — Немедленно! Немедленно! Пожалуйста!

В комнату она не вернулась, а, открыв входную дверь, просидела на полу в прихожей до тех пор, пока не услышала трель дверного звонка. Сказала громко: «Войдите! Открыто!» Почувствовала, как ее трясут за плечо и знакомый голос спрашивает: «Екатерина Васильевна, вы можете встать? Вот так, умница! Давайте на кухню, там свободнее, садитесь сюда! Вы меня слышите?»

— Да, — говорит Екатерина, — слышу. Как хорошо, что вы приехали!

— Ну вот видите! Все уже кончилось! Как вы себя чувствуете? Может, валерьяночки? Или укольчик? С нами врач, а?

— Спасибо, не надо. Мне хорошо.

— Ну не надо, так не надо! — бодро говорит Леонид Максимович. — А чайку не могли бы нам приготовить, с утра маковой росинки во рту не было, или кофе?

— Да, конечно, — соглашается Екатерина, — я сейчас!

— Ну и чудненько, — радуется Леонид Максимович. — Не скучайте тут без меня!

И выходит из кухни.

Квартира наполняется звуками шагов, голосов, вспышками блицев.

Леонид Максимович появляется снова в сопровождении молодого человека, которого представляет:

— Коля, мой помощник.

В руках у Коли блокнот и ручка.

— Здравствуйте, Екатерина Васильевна. — Коля, улыбаясь, смотрит на нее. — Мы можем поговорить? Как вы себя чувствуете?